– Ну да, это часть коллекции, остальное хочу закончить в ателье.

– Прикольно.

– Ладно, ты располагайся, включи телевизор, а я пока что-нибудь приготовлю.

Я подумал, это было бы очень кстати, поскольку я не ел с часу дня, а мне еще работать всю ночь. Пока Николай колдовал на кухне, я неторопливо нажимал пальцами на пульт. На каком-то канале шел фильм «Зубастики». Сразу вспомнилось детство, летние каникулы, приятели со двора, а главное, та беззаботность и душевное спокойствие. Включишь себе этих «Зубастиков», нальешь чая, положишь бабушкиных сахарных плюшек, и больше ничего тебе не надо.

А сейчас борись за жизнь, как можешь, если хочешь, чтоб что-то получилось.

Как говорят: «Так жизнь устроена».

В комнату Николай вошел с большим подносом полным вкусной еды. Мои глаза, конечно, жадно осматривали этот поднос. Огромная тарелка домашнего картофельно-куриного супа, от которого исходил аппетитный аромат специй и бульона, на второе спагетти с сыром, причем сыра было достаточно, так, как я люблю, и еще две больших говяжьих сосиски с полосками кетчупа. Но главным достоинством металлического подноса была литровая кружка клубничного компота с ягодами и два бутерброда с сыром и медом.

– Вот это да, королевская жратва. О такой мечтал весь день.

Николай поставил поднос на небольшой столик рядом с диваном.

– Давай ешь.

Я начал чавкать, хлюпать, стонать, закатывал глаза и кайфовал.

– Спасибо огромное, Николай, накормил.

– Наелся?

Я выдохнул:

– Под завязку.

– Так ты говоришь, барменом работаешь? Нравится?

– Если быть честным, то я в клубе танцую.

Почему-то Колю я не хотел обманывать, да и что тут такого плохого, я же не ворую. Николай немного удивился:

– Так ты танцуешь? Это вроде как стриптиз?

– Ну да, типа того.

– А что за клуб?

– «Ящер».

– Это же вроде бы гейский клуб или нет?

Тут я немного засмущался.

– Да нет, ну не совсем, скорее он бисексуальный, вот, а ты уже бывал там? – я немного напрягся.

– Я только слышал, у меня нет времени по клубам ходить, но иногда так хочется куда-то вылезти.

В глазах Николая я заметил грусть и откровенность.

– Коль, спасибо огромное за еду. Можно я немного поваляюсь? У меня еще три часа в запасе перед работой.

– Да, да, конечно поваляйся, поспи немного, перед клубом.

Он достал из нижнего шкафчика большое мягкое одеяло и дал мне, чтобы укрыться. После этого себя не помню, я вырубился в момент. Через три часа Коля разбудил меня. Я не сразу осознал, где нахожусь и кто он такой, но быстро пришел в себя.

– Давай, кофе горячего попей и чеши на работу.

Я вытирал глаза и безумно хотел спать, мне даже что-то снилось, казалось, что я еще нахожусь во сне, но я нашел в себе силы проснуться окончательно.

Горячий кофе – это была мысль.

Я поднялся, но голова по-прежнему немного гудела. Попросил разрешения умыться, и Коля сказал: «Конечно можно». После чего был кофе.

Перед моим выходом на улицу Николай дал мне кусочек бумаги с адресом на Киевской, того самого ателье, где работал он и где я мог бы выспаться после клуба.

Убрав бумажку в джинсы, я отправился на работу. В этот раз я чувствовал себя более уверенным, чем прежде, но тот страх еще не уходил, и я каждый раз читал про себя молитву перед тем, как переступить порог клуба. На тот момент мне было семнадцать, я даже не был совершеннолетним. У меня не посмотрели паспорт, когда брали на работу, а трудовых книжек там не заводят. Да если б даже заводили, что там писать-то: стаж работы тридцать лет, профессия стриптизер – смешно и грустно одновременно. А на семнадцать я не выглядел, многие давали мне больше, и, видимо, менеджер Рома был такого же мнения. На улице было уже темно, и я пошел искать метро, довольный и умиротворенный.

В гримерную клуба я явился, на удивление, самым первым.

Там лежали две полуржавые гантели, с которыми я немного позанимался, после чего отжался по-боксерски на пальцах и сделал пару-тройку упражнений на брюшной пресс. В гримерную под мои пыхтения зашла та девочка танцовщица. Когда закончил, я подошел к ней и поздоровался, сказал, что работаю недавно и что мы еще не знакомы. Она была очень мила и красива, ее большие длинные ресницы хлопали будто в ладоши.

– Я видел тебя на сцене, прикольно ты заводишь публику, – сказал я.

– Да ладно тебе, это же место соответствующее, тут так и должно быть.

– Сегодня много народу будет? Я имею в виду танцоров.

– Сегодня суббота, а в субботу почти все выходят. В клубе народа будет столько, что задохнешься на фиг. Да, кстати, меня зовут Ира, – и она уставилась на меня с вопросом в глазах, мол, как твое имя, а я просто любовался ею. Меня уже подцепило то, как она разговаривает, ее тембр голоса, изящные движения руками, но я опомнился:

– Михаил.

– Михаил? – переспросила она.

– Да, просто Миша.

– ОК, просто Миша.

Как-то неожиданно для меня в гримерке собралось полно народу.

Слились все кому не лень: и танцоры, и менеджеры, и даже диджеи. Тут и Кэт, и Валерка, и куча остальных. Многих я видел впервые. Рома, менеджер, выглядел сегодня довольно свежо, ведь я не видел его с того дня, как отработал в первый раз.

– Ну как, Мих, ты уже освоился немного?

– Стараюсь!

Это был весь наш диалог, он был очень суетной и перетер двумя, тремя словами чуть ли не с каждым танцором и танцовщицей, а сегодня их было хоть отбавляй. Я хотел спросить что-то у Иры, но она исчезла так же быстро, как и появилась.

Диджеи зарядили музон, и в гримерку из зала били басы, играла какая-то заводная быстрая мелодия, и некоторые дансеры начали пританцовывать, синхронно.

Игорь с Сашкой, которые пришли одними из самых последних, стоя полуголые, только в нижнем белье, напротив большого зеркала, смеясь и стебаясь, начали вытанцовывать свои заученные новомодные финты.

– Вот! Сейчас тема пойдет, ты помнишь, нет? – импульсивно кинул Игорь в сторону Сашки.

– Помню, конечно, клевая тема, жаль, что этот мудак сейчас ее зарядил, лучше бы через часик поставил, мы бы на сцене ее колбаснули.

– Да он лох какой-то новенький, ставит нормальные темы не в фартовое время. – Игорь завизжал как дитя: – Колбаса пошла.

И тут началась убойная мелодия, под которую ноги сами прыгают. И у этих пацанов все складывалось ништяк, круто работали. Причем перед зеркалом, играя мышцами и рельефом булок, однозначно, они торчали от самих себя.

Прикольно, думал я, молодые парни, любимцы прекрасных дам в шутку и с приколом трясут своими жопами в трусах и абсолютно счастливы, как мало надо человеку. И так оно и было, по-своему, я был тоже счастлив, в том числе потому, что не уехал обратно в свой серый, мертвый городишко, а остался здесь. Но я двигаюсь пока неуклюже, да и опыта ноль, завести толпу не сумею и поэтому отправляюсь с поникшей головой вниз, в «Детище».

Спустившись по обыкновению в малый зал, я просто ошизел, сколько там было народу. Вся круглая барная стойка, которая вальяжно располагалась около сцены, просто трещала, два худеньких бармена буквально разрывались от количества заказов. В этом особенном месте многие мужчины вели себя как женщины в прямом смысле, но я не осуждаю, это просто забавно. Каждый живет так, как ему нравится. Мне, например, глубоко не все равно, с кем спать. Во-первых, только противоположный пол, во вторых, лучшие его представительницы.

– Привет, это ты? Ты сегодня опять на сцене? – прервал мои мысли тот долговязый мужик, с которым у нас уже состоялся один диалог днем раньше.

– Да, сегодня снова моя смена, буду вас радовать.

– Обалдеть, Михаил, а сегодня ты сможешь составить нам компанию? Мы вдвоем с Веркой здесь.

– С кем? С Веркой?

Он слегка покосился на того парня, который был с ним в прошлый раз. На вид лет 30-ти, коротко стриженный парень в белой очень обтягивающей майке, которая подчеркивала его стройность и абсолютную безмышечность.

– Мы все так его зовем. Верка.

– Понятно, я отработаю, а там увидим.

Пока у меня было немного времени, я воспользовался моментом и прошел через малый зал, чтоб позагорать в горизонтальном солярии. Там уже кто-то лежал. Сначала я подумал, что это кто-то из танцоров, но когда крышка солярия поднялась, оттуда вылез какой-то незнакомый парень с женской прической каре. Я стоял голый, потому что снял бандаж, и тут он выдал то, что не могло меня, мягко говоря, не шокировать:

– Слушай, можно взять его в рот? Он такой классный!

– Да ты че, парень, не гони, дай я лягу позагораю, а ты иди тусуйся дальше, – кое-как ответил я.

– Ну, может, дашь все-таки, я заплачу, и неплохо, 500 грина.

Я немного разозлился, но сдержался, чтобы не послать его матом.

– Слушай, иди отсюда, я мужчинам в рот не даю.

Чувак быстро оделся и, извинившись, ушел.

«Да не за что… 500 грина…», – я протер солярий очищающим раствором и лег на десять минут.

А в это время на главной сцене в большом зале во всей гейской красоте бушевало клубное травести-шоу, куда сплылись все из «Детища». Час ночи – это было единственное время, когда люди снизу приходили наверх. В образе певицы «Валерии» звезда травести «Кила» строила гримасы и открывала рот под фанеру. В принципе, издали она напоминала знаменитую певицу. Псевдо Валерия была на сцене даже с подтанцовкой. Голубые, короткие шортики на Валерке не подчеркивали его мужественность. Зато белые шортики на девочке подчеркивали ее сексуальность, да так, что голова кружилась.

– Кила – звезда, Кила – лучшая, – выкрикивали из толпы, и Кила это знал.

Она была лучшая звезда клуба, некий собирательный образ разных звезд. И это правда. Хотел бы забежать вперед и рассказать, как ребята из клуба провожали бухую Килу домой, та, в свою очередь, была в ноль и ничего не соображала, потому что всю ночь бухала и нюхала до чертей.

– Где твой подъезд? – спрашивали ее ребята, когда такси подъехало к дому, но Кила что-то бормотала себе под нос, что-то неразборчивое и абсолютно не въезжала, что происходит. Тут как раз нашелся путеводитель по «Киле»: рядом с подъездом жирными буквами черной краской было написано: «Здесь живет Кила-пидарас», что не могло не вызвать истерического смеха у провожающих ее. Этот забавный случай рассказал мне Кэт-котенок, который был в числе тех ребят.