Казалось, что этот растворимый дешевый кофе взбодрил меня на какое-то время. Зайдя снова в гримерную и взглянув на небольшие пластмассовые часы на стене, я увидел, что время уже семь минут третьего. Реальная ночь для глубокого сна, но не в той жизни, куда занесло меня. Посмотрев по графику и поняв, что снова должен менять танцора, я вновь почувствовал упадок сил и явное волнение.

Что мне оставалось делать, я сам это для себя выбрал и сам должен это пройти. Я снова ушел.

Когда оттанцевал во второй раз, то вернулся с сотней. Какой-то пьяный парень лет тридцати с гордым видом засунул мне банкноту в носок ботинка, а не за резинку бандажа, что само по себе не типично, но у меня вызвало восторг.

Так и продолжалась эта изматывающая и нервозная ночь. Я спускался в «Детище» семь раз, и если в самый первый раз я весь дрожал, то и в последний, седьмой, ситуация не поменялась, что не могло меня не разочаровать. Как я глубоко ошибался, когда думал, что в первую же ночь смогу унести стодолларовую купюру. Это миф, мною же выдуманный, и мною же разрушенный. Я представлял, что все будет сразу, как только нормальный парень перешагнет порог гребанного клуба. Но все, на что я был сегодня способен, это потные и обмусоленные 200 рублей. К 6 утра я совсем обмяк, у меня даже не было сил говорить. И что, так будет всегда, что ли? У меня не было никакого желания работать тут больше, я думал, что заработок будет гораздо более существенным. Похлебав картофельный супчик на кухне и выпив чаю, я переоделся и вышел на улицу.

Было уже светло и необычно свежо и спокойно. Про все забыв и перекинув сумку через плечо, я не спеша побрел к метро. Остальные ребята, как мне показалось, заработав за эту ночь неплохие чаевые, отправились ловить такси. Когда я шел по улице в сторону метро, погруженный в свои мысли, то видел периодически знакомые лица людей, идущих где-то рядом в том же направлении. Мне не хотелось, чтобы они заметили меня, поэтому я прибавил шаг.

В метро я почти спал, меня немного укачало, но было как-то приятно и даже вроде бы уютно. Я все думал о клубе и о том, как мне там работать при моих взглядах на жизнь? А стоит ли приходить еще? Столько нервов за 200 рублей? Не стоит, наверное?

Приехал я уже в девятом часу, но все еще спали. Я очень не хотел звонить в дверь и будить их, но у меня не было ключей, потому пришлось.

– Миха, это ты?

– Да, я.

Заспанный дядя открыл дверь и, ничего не понимая, спросил:

– Ты откуда?

– Ну как откуда? С работы.

– С какой работы? Ночью? Работа?

– Ну, помнишь, я рассказывал, что хочу устроиться работать барменом в ночной клуб?

– А-а, ну да, говорил что-то.

При этих словах он достал из кожаной куртки сигареты, распаковал новую пачку и закурил. А я продолжал говорить и одновременно раздеваться.

– В принципе, не так сложно, как мне казалось сначала.

– Заработал что-нибудь? – спросил он, затягиваясь.

Я проглотил слюну и сказал:

– Сегодня у меня был первый день, а точнее ночь, поэтому заработал всего двести рублей.

– Для начала неплохо, не фонтан, конечно, но хоть что-то.

– Я очень устал, хочу поспать немного.

– Конечно, давай ложись.

Я зашел в ванную и, как любил с детства, включил теплую воду и умылся перед сном, дошел до кровати, плюхнулся и моментально отрубился.

Что мне снилось? Не знаю. Только вот проснулся я в девять вечера на удивление всем. Когда я вновь начал умываться, то увидел свое отражение в зеркале. Мутные от сна глаза с темно-синими разводами под ними и, казалось, исхудавшее лицо, щеки просто втянулись, как после пластической хирургии, и это всего одна ночь. А между прочим, сегодня по графику работаю тоже я. У меня было четыре рабочих ночи, начиная со вторника и до субботнего утра. Смогу ли я выдержать такой темп? Скорее нет, чем да. Я был зол на самого себя, ведь этого я хотел, я же готовился три месяца перед приездом в Москву. Я не вылезал из тренажерного зала, считая, что с каждым поднятием гантели или штанги мои шансы увеличиваются в сто крат. Раз в неделю я посещал солярий, это необходимо, в том числе, чтобы кожа была загорелой, мягкой, золотистой и сверкающей, особенно, когда на нее выливаешь масло «Джонсон и Джонсон». Я знал многие нюансы, поэтому усердно готовил себя. Но тогда я и думать не хотел, что будет, бля, вот так, для меня это психологический и моральный стресс. Конечно, я не буду ни с кем делиться про свою настоящую работу. Что говорить-то? Знаете, тетя с дядей, я на самом деле не барменом работаю, а стриптизером. Да, да, вы не ослышались, стриптизером, но что приятнее всего, танцую даже не для женщин, а для «голубых». Если хотите, можете рассказать это бабушке с дедом, я думаю, они одобрят мой выбор, да и вы поаплодируете мне стоя. Бред же. Так что никому я ничего не собирался рассказывать, пусть все думают, что за разлив алкогольных напитков из бутылок в стаканы мне платят двести рублей. Тоска.

Эй-эй, хватит хныкать как малолетняя баба, которую трахнули и ненароком лишили девственности. Возьми себя в руки и иди дальше, – сказал я себе. Я снова был настроен на клуб, пусть в первый раз я прошел это крещение, теперь вперед и бояться нечего.

С этими мыслями я вышел из дома и помчался по уже известному мне маршруту.

Начало шоу как всегда в двенадцать. Я же перешагнул порог клуба в одиннадцать. Зайдя в гримерную, увидел уже знакомых людей и некоторых новых.

– Ты новенький, да? Переодевайся быстрее, на антре выйдешь, у нас народа сегодня немного.

Эти слова были произнесены тем сальным очкариком – Тишкой, менеджером по танцорам и, судя по его речи, он тоже гей, что уже не удивительно. Но зато мне на радость в гримерку зашел один паренек – портной, торгующий разными атрибутами для танцоров: бандажи, полупрозрачные короткие майки. Это было кстати, и я купил у него один бандаж телесного цвета за сто пятьдесят рублей, а также синие шорты за двести рублей (пришлось занять денег в долг у Валеры). От сделанных покупок мне на мгновение стало приятно, как когда-то в детстве от подарков. Напялив экипировку, я стал дожидаться начала шоу.

Присел на диван к Валере и спросил его, как он попал в клуб? И зачем работает здесь? И сразу подумал, не рассердил ли его своими расспросами. Иногда люди не хотят рассказывать, почему все так, а не иначе.

– Ты знаешь, я работаю относительно недавно, около трех месяцев. Сам я из Воронежа, раньше профессионально занимался футболом, но из-за травмы пришлось уйти.

– А что у тебя за травма была?

– Да вот, посмотри на колено.

Когда я взглянул, то увидел большой шрам вдоль коленного сустава.

– Ни хрена себе, а как так получилось?

– На одном из матчей, мы тогда играли за район, и уже под конец второго тайма мне со всего маха врезали шипованной бутсой в колено, и сразу искры из глаз, реальные причем, а дальше не помню, уже в больнице очнулся с подвешенной, перебинтованной ногой. Врачи сказали, что про футбол можно забыть. Мне раздробили чашечку и полколена, так что у меня там месиво было, полгода ногу разогнуть не мог, адские боли, но потом срослось как-то, даже играю сейчас, но так, для себя. Мне двадцать семь, и я думаю, чем заняться по жизни, и вот пока думаю, подрабатываю здесь.

Он показался мне открытым парнем, я не ожидал от него такой откровенности, мне даже легче стало. И я спросил его об отношении к клубу и к геям.

– Да они прикольные в принципе, безобидные, и, конечно, никто тебя не изнасилует, скорее наоборот, многие из них ценят мужчин и настоящую мужскую силу, так что скорее тебя попросят трахнуть их, за бабки, конечно.

В этот момент я сделал вопросительную физиономию.

– И что, в натуре просят, чтобы им вдули?

– Конкретно не просят, а предлагают это сделать за деньги.

Тут у меня чуть не вырвался вопрос к Валере, делал ли он сам это за бабки, но я не спросил, потому что наверняка поставил бы его в неловкое положение. Да и ни к чему мне об этом спрашивать.

Со временем я понял, тут все натуралы до первого натурала – так высказывался один известный артист, часто заявляющийся в клуб для оттяга и твердо верящий, что то, что нельзя купить за бабки, можно купить за большие бабки.

В гримерку зашли два парня и девочка. Оба выглядели довольно-таки спортивно, несмотря на толстые шерстяные свитера. Это подчеркивалось борцовской шеей и мощными ногами. Девочка – блондинка с большими глазами и пухлыми губками. Она просто источала сексульность.

– А кто эти ребята? – спросил я с интересом, уж очень они были похожи на тех стриптизеров из «Ректума», в них было то, чего не было у меня и то, к чему я стремился, а именно, сделать себя таким же красавцем, жеребцом, чтобы зубы сводило у женщин.

– Это Игорь с Сашей, два друга, они вроде и похожи чем-то. Чем, правда, не знаю.

Я подумал, что на лицо они точно разные: Игорь немного похож на хомяка, а Сашка – на какого-то поп-певца: харизматичная внешность, уверенность во взгляде, некая показуха в жестах выдавали его профессионализм и актерскую игру, видимо, он был в образе постоянно. Похожи они были только торсами, хотя, когда переодевались, было отчетливо видно, что у Саши рельеф гораздо круче, нежели у подзаплывшего Игоря.

– Да не, они разные, только один из них пытается перегнать другого, вот и все, – произнес я вслух.

– Может, ты и прав.

– Выходите с флагами на Антрэ, через 5 минут начало, – сказали нам, и, взяв пример с Валерки, я начал отжиматься от пола, – для лучшего «Пампа».

Потом, переодевшись, потопал в зал с остальными. В зале было полно народу, негде рзвернуться. Симпатичные девчонки и несимпатичные парни ожидали начала шоу. Я чувствовал, как горячая кровь растекается по моей надувшейся груди. Я был смелее, чем вчера.

Четверо мускулистых молодых ребят, вместе со мной, конечно, выходили на сцену и под фанфары поднимали гейский флаг – это был своего рода ритуал и начало шоу.

После нас на сцене появился «комсомолец Лапочкин».