— Вот это ни черта себе! Значит, все-таки Олег. А сам-то он что говорит?

— Ничего не говорит. Маргулин бесследно исчез в тот же день. Его жена заявила в милицию. Словом, он сейчас в федеральном розыске.

— Бог ты мой! — почесал затылок Трубников. — Невероятно. Чертовщина, да и только.

Евгений сорвал трубку и набрал номер Колесникова.

— Диман! — произнес он приглушенным голосом. — Только ради бога не ври! Ты знаешь, где сейчас Олег Маргулин?

— Знаю, — шепотом ответил Диман. — И ты знаешь. Он в пруду на Воробьевых горах.

— Диман! — взревел Трубников. — Хватит ломать комедию! Ты можешь сказать прямо, где сейчас Олег?

— Так я же его грохнул, — растерянно ответил Колесников. — Ты мне до сих пор не веришь?

— Хорошо, — устало прохрипел Трубников. — Пусть грохнул. Во что он был одет?

Колесников немного помолчал, затем начал деловито перечислять:

— На нем была рыжая дубленка, под ней черный джемпер. Замшевые ботинки, тоже рыжие. И синие джинсы…

Трубников бросил трубку, не дослушав этот бред. Он тяжело вздохнул и закрыл лицо ладонями.

— Какие-нибудь проблемы? — тонко осведомился детектив, дав Трубникову успокоиться.

— Проблемы все те же, — ответил Трубников. — Нельзя ли, не поднимая шума, проверить дно одного пруда на Воробьевых горах?

38

Снег уже порядком подтаял, хотя очертания проруби еще имели геометрическую форму. Для этого мероприятия пришлось накачать резиновую лодку. Было около восьми утра. Кузнецова решили поставить на стреме, но он категорически отказался.

— Уверяю вас, что в такой час никто не явится. Если бы ждали мэра, то меня бы подняли в шесть — чистить прорубь.

Словом, в лодку сели втроем: Кузнецов, Горохов и Трубников. Кузнецов на носу с трехметровым глубомером, Трубников сзади, Горохов на веслах. Плыли медленно, чтобы дать Кузнецову возможность ощупывать дно. Он не спеша погружал в воду шест и в деталях расписывал свою виртуозную работу по вырезанию этого пространства бензопилой. Когда доплыли до кромки, Кузнецов произнес с серьезным лицом:

— Кажется, что-то есть. — Взгляд его сделался сосредоточенным, на руках набухли вены. — Точно! Что-то объемное и мягкое. Вытаскиваем?

— Дай мне, — заволновался Горохов и, отобрав у Кузнецова шест, принялся ощупывать что-то на дне пруда. — Похоже на труп. Его что-то держит. Ну да, что-то тяжелое и круглое.

Трубникову стало жутко, а Кузнецову — ничего.

— Глубомером не зацепим. Нужен багор. Давай я сейчас нырну, отрежу от груза и толкну вверх. А вы подхватите.

Трубникова передернула, а Кузнецов как ни в чем не бывало начал раздеваться.

— Постойте, здесь надо подумать, — почесал висок Горохов.

— Чего тут думать? Нырять надо, — отозвался Кузнецов.

— Не в этом дело. Тут вопрос другого характера. Допустим, мы сейчас вытащим труп. Нам ничего не останется, как заявить о нем в милицию. Это наш гражданский долг. Допустим, мы заявим: как объясним, что знали о трупе в пруду?

— Да, действительно, — нарушил молчание Трубников. — Нам это не надо. Хотя любопытно взглянуть на утопленника.

Володя в нерешительности застыл на носу.

— Так нырять или не нырять?

— Вот что я предлагаю, — произнес капитан. — Сегодня вечером по телевизору объявят о пропаже Маргулина. Я позвоню из автомата и сообщу, что мужчина с такими приметами покоится на дне этого пруда. Это будет анонимный звонок без последствий. Вас устроит такое дело, Евгений Алексеевич?

— Устроит, если органы среагируют.

— Не переживайте. Завтра милиция достанет утопленника, и я вам скажу точно, кто покоится на этом дне.

Вечером в новостях передали, что журналист Колесников найден. Он скрывался в Подмосковье от Преображенской криминальной группировки, главари которой неоднократно грозили расправиться с ним за его разоблачительные статьи.

— Ну, Колесников, ну дает! Из всего извлечет выгоду! — захлопал в ладоши Трубников.

Жена не разделила сарказма:

— Откуда ты знаешь? Может, ему правда грозили. Он довольно смело пишет на криминальные темы.

Вслед за Колесниковым объявили о пропавшем Маргулине. Такого-то роста, с такими-то глазами, особых примет нет, одет в рыжую дубленку и синие джинсы. «Всех, кому известно о его местонахождении, просим позвонить в студию по таким-то телефонам».

В тот вечер Евгений и помыслить не мог, что, кроме Горохова, относительно пропавшего позвонят еще две гражданки.

С этой новости и начал свой рабочий день опальный капитан. Он влетел в кабинет издателя в девять утра и взволнованно воскликнул:

— Только не падайте, Евгений Алексеевич! Все Управление на ушах. Вчера, после показа фотографии Маргулина по ТВ, позвонили две женщины, которые заявили, что за несколько минут до взрыва на станции метро «Белорусская» видели этого мужчину с коробкой из-под обуви в руках. Обе уверяют, что он сидел на той самой лавочке, под которую было подложено взрывное устройство. Когда подъехал поезд и народ хлынул в вагоны, мужчина остался на месте.

— Какие наблюдательные женщины, — скептично ухмыльнулся Трубников. — Им бы только в контрразведке работать.

— Нет ничего удивительного, — не разделил скепсиса капитан. — Маргулин — мужчина симпатичный. Поэтому он и бросился в глаза женщинам. Кстати, у меня тоже было подозрение, что покушение на Колесникова, убийство медсестры, сожжение вашей двери и взрыв в метро — дело рук одного человека.

— Да? — вскинул брови Трубников. — И какая связь?

— А связь такая, что все эти четыре преступления совершил дилетант.

— И взрыв на «Белорусской»?

— И взрыв особенно. Взрывное устройство было, во-первых, самодельным, во-вторых, подложено весьма нелепо. Эксперты говорят, что преступник рассчитывал на саму скамью, что она якобы по замыслу минера должна была разлететься на куски, и тем самым увеличить число жертв. Но скамейка оказалась крепкой, поскольку была сделана при еще Сталине, и здесь преступник якобы просчитался. Так объясняют специалисты отсутствие трупов в этом инциденте. Но я склоняюсь совсем к другому мнению. Этот взрыв был совершен не с целью терроризма, а с целью запудривания мозгов.

— Кому? — удивился Трубников.

— Вот это и хотелось бы выяснить.

— Но Маргулин вряд ли мог подложить взрывное устройство. Ведь он был в числе свидетелей.

— Как раз наоборот: одно другому не мешает.

— Полагаете? — задумался Трубников. — А кстати, сегодня будут извлекать из воды труп?

Горохов посмотрел на часы и кивнул:

— Я думаю, что уже подняли. Пожалуй, я пойду.

— Держите меня в курсе!

Он ушел, а Трубников снова принялся ломать голову. Да нет, не может быть. Мало ли в Москве высоких черноволосых мужчин в рыжих дубленках? Почему все должно сходиться на Олеге Маргулине? Интересно, кого менты вытащат из пруда, если действительно в пруду труп, а не мешок с отходами?

К концу дня позвонил Горохов:

— Ваш друг как в воду глядел. На дне действительно был труп. Он завернут в мешковину и стянут веревками. К веревкам привязана двадцатичетырехкилограммовая гиря. Утопленник одет в рыжую дубленку, синие джинсы и рыжие замшевые ботинки.

Убит двумя выстрелами из девятимиллиметрового револьвера. Первый выстрел был произведен в висок. Второй — несколько часов спустя в лоб через мешковину. Кстати, револьвер найден там же, на дне пруда…

— Кто убитый? — нетерпеливо перебил Трубников.

— Как кто? — удивился детектив. — Вы же знаете! Олег Маргулин.

— Это точно? — не поверил ушам Евгений, чувствуя, как холодеет затылок.

— Точнее не бывает. Его уже и супруга опознала.

39

Трубников не дослушал подробностей и немедленно рванул на Ленинский проспект к Колесникову. Бешено влетев в квартиру, он схватил хозяина за грудки и прохрипел в его испуганную физиономию:

— Или ты скажешь мне правду, или я тебя задушу.

Диман как-то сразу обмяк, лицо его вытянулось, глаза потускнели.

— Какую правду ты хочешь от меня услышать? — спросил он упавшим голосом.

— Прежде всего я хочу знать, что за игру ты ведешь? Какую новую подлость задумал? И против кого? Говори!

Гость задохнулся, а хозяин приложил руку к сердцу и с чувством произнес:

— Клянусь тебе, Женька, никакой игры я не веду. Я был подлым человеком, признаю! Но после того как ты меня вытащил с того света, я стал совсем другим. Клянусь! Я искренне жалею, что использовал тебя тогда, в октябре девяносто третьего. Я уже тысячу раз раскаялся. Ну был я идиотом! Прости!

Трубников оттолкнул его и устало опустился на диван. С минуту он молча смотрел в пустоту, угрюмо сопя и чудовищно шевеля бровями, затем поднял голову и хищно впился в глаза.

— Это ты убил Олега?

Глаза Колесникова были влажными и грустными.

— Я тебе рассказывал, Женек.

— Ты мне говорил, что убил его шестого февраля.

— Ну да! Я и сейчас это говорю.

— Не ври! Хоть сейчас не ври. Он пропал восемь дней назад вместе с тобой.

В глазах Колесникова выразилось недоумение.

— Что он пропал, я знаю. Слышал вчера по телевизору. Но при чем здесь я? Ты ведь прекрасно знаешь, куда я делся. Уехал в Малаховку дописывать роман.

— А перед этим всадил две пули в Маргулина и бросил его в пруд?

Колесников побледнел.

— Ты хочешь сказать, что я убил его дважды?

— Нет! Ты убил его один раз. Но не шестого февраля, а спустя месяц.

— Зачем? — вздрогнул Колесников.

— Вот и я хочу спросить тебя: зачем? Зачем тебе все это надо: сначала убеждаешь меня, что ты убил Маргулина, хотя еще не убил, а только намеревался убить. А потом убиваешь его точно таким же образом, каким расписал мне. Всадил две пули: одну в висок, другую в лоб через мешковину. Я до сегодняшнего дня не верил, что ты способен на убийство. Но сегодня утром труп Олега достали из озера.