Натка повернулась спиной и ногой стала дубасить в дверь.

— Звонка нет, а интеллигентный стук она не слышит, — объяснила она свои странные действия.

— Кто? — решилась спросить Лерка.

В это время дверь со скрипом открылась, и на пороге появилось нечто. То, что перед ними стоит особь женского пола, можно было определить только по халату и жалкому подобию груди, которая бесстыдно вывалилась их разодранной прорехи. Абсолютно спитое одутловатое лицо, короткие, немытые сто лет волосы торчали в разные стороны, а под левым глазом наливался синивой огромный синяк.

— Чо надо? — прохрипело нечто.

— Леха дома? — грубо осведомилась Натка.

— Бутылку дашь — скажу. — Нечто оскалило рот с единственным зубом.

— Рискуешь остаться без зуба, — прошипела Натка и надвинулась на «нечто».

Та испуганно вжалась в косяк и посторонилась. Натка прошла в прихожую, таща за собой Лерку. Лерка уже хотела крикнуть, какого черта подруга притащила ее в эту дыру, как тут увидела в углу комнаты, на голом полу, устланном грязными газетами, отца. Вернее то, что некогда было красивым, удачливым, обеспеченным мужчиной. Ее кумиром и героем. Поджав под себя длинные ноги, неестественно свернувшись, он спал, запрокинув голову. Если бы не храп, Лерка решила бы, что он умер. На нем были короткие рваные треники с пузырями на коленках, лохмотья некогда роскошного английского пуловера и один дырявый носок.

— Папа! — в ужасе прошептала Лера.

— Да ну? Вот радость-то! — «Нечто» проворно подскочило к отцу и толкнуло его в бок ногой. — Эй, Леха, открой зенки! Дочюра твоя прикатила, нам на подмогу. Со свиданьицем надо бы... — И она красноречиво щелкнула по шее пальцами.

— На, и чтоб тебя час здесь не было! — брезгливо протянув сторублевку, сказала Натка.

— Хоть два, хоть два, красавица, — прошамкало «нечто» и, подхватив что-то похожее на пальто, умчалось за «лекарством».

За это время отец раскрыл глаза, застонал и с трудом сел. Сфокусировав свой взгляд на дочери, он вполне трезво проговорил:

— Нашли все-таки.

— Собирайся, — жестко, почти как Натка, сказала Лера. — Поехали домой.

— Домой? — с изумлением переспросил отец. — А разве у меня есть дом? Нет, Лера, я человек конченый. Нет у меня ни дома, ни детей, не жен. Я никому не нужен и никому ничего, кроме горя, не принесу. Убирайтесь!

— О’кей. — Лерка скинула шубу и стащила сапоги. — Тогда я останусь здесь. — И она села по-турецки перед отцом. — Сейчас твоя подруга принесет пойла и харч, мы тут закусим, выпьем, рискуя, конечно, при этом попасть в больницу или в крайнем случае на тот свет. А там хорошо, там не надо кормить трех малых детей, заканчивать институт, разыскивать пропащего папашу, который нашел самый легкий выход из сложного положения — просто спился! Да, пап, ты прав, не надо нам в тепло и уют, где нам с тобой всегда рады! Останемся здесь, в этой вонючей конуре и будем жить до тех пор, пока не свалится нам на голову этот потолок!

За весь этот гневный монолог отец не произнес ни звука. Потом закрыл руками лицо и заплакал.

— Зачем я тебе, дочка? Я уже ничего не могу. Я даже в глаза тебе смотреть боюсь.

— Это хорошо, пап, значит совесть еще не совсем пропита. Поехали, пап, найдем хорошую клинику, вылечим тебя, и все будет хорошо.

Она еще долго уговаривала его ругалась, снова упрашивала, и в конце концов он сдался.

— Ладно, Лер, черт с тобой. Давай попробуем.

Лера с Наткой как могли, привели его в относительный порядок с помощью воды из чайника. Только там оказалась вода. Из труб вырывался лишь вонючий воздух. Видимо, водоснабжение данного домика отключили уже давно.

На метро решили не ехать, а пройти две остановки пешком. Отца мотало, словно сорванный парус, он поминутно хватался за сердце и жутко кашлял.

— Лерка, он совсем больной, — сказала Натка. — Похоже, пневмония. Давай волоки его наверх, а я в аптеку. Куплю антибиотиков.

Лерка впихнула отца в лифт и, придерживая его одной рукой, нажала кнопку своего этажа.

Когда двери лифта распахнулись, Лера увидела Фаину. Она будто знала, что они едут вместе. А скорее всего увидела в окне. Бабушка ничего не сказала, лишь подставила свое плечо. Вместе они почти внесли отца в квартиру.

— В ванну! — глухо отчеканила Фаина.

— Ба, давай Натку подождем. Она говорит, у него воспаление легких. Вдруг его нельзя в ванну?

— Иди отсюда! — гаркнула Фаина, и Лерка испуганно ретировалась.

Пришла Натка. Сбросив дубленку, побежала помогать Фаине. Они вымыли и переодели отца, напоили горячим бульоном, а после Натка поставила ему капельницу и еще часа полтора бегала в маленькую комнату, переставляла пузырьки с лекарством. За все это время отец не сказал ни слова. Молча повиновался всему, что от него требовали, ни выказывая при этом ни тени недовольства. Он вообще ничего не говорил. Будто ему было уже все равно, что с ним делают.

— Уснул, — констатировала Натка, в очередной раз зайдя на кухню.

Фаина Исааковна сидела, уставившись на деревянную коробку с сигарами. Потом, на что-то решившись, с треском захлопнула крышку.

— Пожалуй, теперь я буду курить только с радости. А то в последнее время у нас одни огорчения. Так и рак можно заработать. С такой-то жизнью, — добавила она.

— А ты сигареты кури, — подсказала Натка. — Они и с радости и с горя помогают.

— Ага, то-то я гляжу, ты их изо рта не вынимаешь, — скривилась Фаина Исааковна. — Тоже мне, врач!

— Ой, ладно, не ссорьтесь, — остановила их Лерка. — И так тошно. Что делать-то будем?

— А что делать? Жить, — спокойно ответила Фаина. — Я с Алексеем в маленькую переберусь, ну а ты с девчонками в большой комнате. Как отец поправится, сюда его переселим. Кухня, слава богу, не маленькая.

— Как вы думаете, согласится дядька Леша закодироваться? — вклинилась Натка.

Лерка посмотрела на бабушку. Та неопределенно пожала плечами. Выяснить что-то у отца начет Ольги не удалось. Он только промычал, что ничего не знает. Ни где, ни с кем. Вопрос денег на обследование и операцию Сонечки остался открытым.

— Ладно, подруга, не куксись, — застегивая дубленку, сказала Натка. — Скоро Новый год, а в этот праздник случаются чудеса.

— Да уж, — печально улыбнулась Лерка, открывая дверь. — Вот только чудес нам и не хватало. Думаешь. Дед Мороз мне в качестве подарка мешок денег притащит?

— А что, все бывает. — Натка чмокнула ее в щеку.

Лерка посмотрела вслед убегающей подруге. Нет, рассчитывать можно только на себя. А если чудеса и бывают, то только не с Леркой.


В субботу Лерка получила зарплату. Вполне приличная сумма, которой как раз хватит на первое посещение наркоклиники Довженко. Натка по своим каналам узнала, что перед кодировкой нужно выдержать двадцать три дня, а чтобы больной не загнулся за это время, они выдают какие-то таблетки.

— Как подлечим его легкие, так сразу и в путь, — сказала Натка.

— Ну, значит это только в будущем году.

До праздника оставалось пять дней. Весь город уже находился в приятном ожидании. Лерка с детства обожала Новый год. Мама всегда запекала большого гуся, где-то доставала большие желтые апельсины. Папа притаскивал высокую пушистую елку, и они вместе с Леркой наряжали квартиру.

Лерка порывисто вздохнула. Все это было так давно, что казалось, и не было никогда. Отец лежал на ее диване в комнате и молчал. Прошла уже неделя с тех пор, как он дома, а впечатление такое, что его и нет. Лежит, молча отвернувшись к стенке. Правда, по ночам Лерка слышит, как он тихо пробирается на кухню и открывает нижний кухонный шкаф. Там у Фаины был что-то вроде бара. Водка, коньяк, ополовиненные бутылки с вином. Лерка хотела убрать, но Натка запретила.

— Уйдет из дома — и ищи его опять в какой-нибудь дыре, — объяснила подруга. — А так дома, под присмотром.

Отец не наглел. Выпивал пару бокалов вина или несколько стопок более крепких напитков. Возможно, готовился к кодированию, а скорее всего был еще слаб для крупного запоя. Но на всякий случай Фаина отлила большую часть водки и коньяка, оставляя самую малость. И при этом все делали вид, что ничего не происходит. Натка привозила своего врача, который нашел у отца целый букет заболеваний — от цирроза печени до стенокардии. Так что алкоголизм был только первым пунктом длинного списка болезней, которые требовали лечения. И опять все упиралось в деньги.

Лерка пришла домой и разложила радужные купюры зарплаты на столе. Фаина молча добавила свою пенсию.

— Вроде много, но для решения наших проблем — капля в море, — вздохнула бабуля. — Сколько кодирование стоит?

Лерка только рукой махнула. Какое там кодирование, когда только на капельницы отцу она заняла кругленькую сумму у Саввушки. Спасибо, добрый еврей сегодня сделал вид, что Лерка ему ничего не должна. Праздник все-таки. Но своего босса она знала, как месяц рождения дочери. Пройдут праздники, и он лелейным голоском потребует денежки обратно.

— Хорош пасьянс, — раздался тихий хрип. Лерка вскочила. Отец стоял в проеме двери и пошатывался.

— Пап, зачем ты встал? Тебе еще нельзя.

— Не могу, Лер, бока уже все болят. — Он тяжело опустился на стул. — Мам, мне бы... — Он умоляюще посмотрел на Фаину.

Бабуля бросила тряпку, которой мыла посуду. Выдернув бутылку легкого вина из бара, налила полстакана и поставила перед сыном. Тот жадно выпил. Закрыл на секунду глаза.

— Что с Соней? — спросил он наконец, открыв глаза и уже более твердой рукой поставил стакан на стол.

Лерка вздрогнула. Она не хотела тревожить отца проблемами, свалившимися на нее. Зачем? Помочь он ничем не может. Да и болен очень. Неизвестно, кому больше нужна помощь сейчас — ему или Соньке. Три дня назад Лера с дочкой ходила в поликлинику, и там сказали, что время еще терпит. Но откуда про внучку узнал отец?