Энтон Дисклофани - Наездницы

– А ты как думаешь?

Он покачал головой.

– Нет.

Он замолчал, а потом оперся рукой о деревянную стену позади себя, так что теперь его поза была какой-то скособоченной. Я хотела его, но знала, что он уже никогда не будет моим.

Он попытался что-то сказать, но я его остановила.

– Тут не о чем говорить, – произнесла я. – Не о чем.

Он улыбнулся.

– Есть о чем, Теа. Я мог бы очень многое тебе сказать.

– Тогда давай просто не будем ни о чем говорить. – Я посмотрела на свои руки, все еще красные после сегодняшнего выступления. Мне стоило надеть перчатки, но в них я плохо чувствовала удила. – Я уезжаю, – сказала я. – Мне пора.

– Ты не…

– Нет, – ответила я, и в этот момент из Замка вышла мисс Брукс.

Разумеется, она тут же нас увидела. Мистер Холмс ей помахал, а она с любопытством посмотрела в нашу сторону. Я спросила себя, знают ли о нас уже все без исключения или эта мысль не могла даже прийти в голову такому милому человеку, как мисс Брукс.

Когда она скрылась в темноте, я снова обернулась к мистеру Холмсу.

– Ты был прав, – сказала я. – Я полюбила это место. Я его действительно люблю. Здесь так красиво!

– Тогда останься, Теа. Позволь ему и дальше быть красивым для тебя. Не наказывай себя отъездом.

– Я не наказываю себя. Думаю, что я уже достаточно наказана. Меня отправили в Йонахлосси в виде наказания, но все сложилось иначе, правда? Я приехала сюда, оказавшись в очень скверной ситуации, но теперь я уезжаю, и у меня все просто чудесно.

– Это правда?

– Да, – сказала я, и мне отчаянно захотелось коснуться его, но я знала, что не имею на это права. Вместо этого я просто повторила свой ответ и попыталась произнести это убедительно, чтобы он запомнил, что помог мне: – Да.

– Куда ты поедешь?

– Домой, – произнесла я. – Домой.

Когда я вернулась с вечеринки, девчонки в доме Августы находились на разных стадиях подготовки ко сну. Сисси не было. По крайней мере сегодня она была бесстрашна. Я скользнула под одеяло, не снимая одолженного у нее платья. Мэри Эбботт на меня как-то странно посмотрела, но больше никто ничего не заметил.

– Повеселилась?

Я кивнула. Мои глаза были закрыты, но, судя по звуку, Эва свесилась с верхней кровати.

– А ты?

– Да… – Она замолчала. Я думала, что это все, что она хотела сказать, но она продолжила: – К сожалению, когда мы разъедемся, у нас больше не будет танцев.

– Тебе в твоей жизни предстоит огромное количество танцев.

– Но они будут не такими, как здесь, – возразила она.

«К худу ли, к добру ли», – подумала я.

– Нет. Ты такая мечтательная, Эва! Всегда о чем-то мечтаешь. – Это было не совсем то, что я хотела сказать, но мне было трудно передать словами свои чувства. – Ты всегда будешь такой.

– Какой? – спросила Мэри Эбботт.

– Юной и красивой, – ответила я, и Эва засмеялась. Ей было приятно это услышать. – Юной и идеальной.

Когда дыхание девчонок выровнялось, я перебралась в постель Сисси и лежала там около часа. Разумеется, все и так были в курсе. Должно быть, я уснула, потому что, открыв глаза, вздрогнула, испуганная темнотой. В следующую секунду я с облегчением вздохнула. Я тяжело прошлепала через комнату, налила себе полный стакан воды, выпила его и налила еще один.

Перед тем как выключили свет, Мэри Эбботт спросила, где Сисси и не следует ли нам уведомить воспитательницу. Эва рассмеялась и сказала Мэри Эбботт, чтобы та не волновалась. Зачем нужны были все наши предосторожности? Меня охватил гнев. Даже я вела себя не так беспечно, как Сисси. Она рисковала без всякой необходимости.

На следующее утро я пришла в Замок, когда уже заканчивали молиться. Собравшиеся разойтись по классам девочки при виде меня расступались, как будто они были стадом лошадей, а я змеей. Кэтрин Хейз шепталась с одной из девочек из Атланты. Когда я проходила мимо, Кэтрин приподняла брови, как это умела делать только она. Но Леона, которая в одиночестве стояла на краю этой толпы, проводила меня совершенно бесстрастным взором. И было в ее позе что-то такое, что внушило мне надежду: возможно, у меня просто разыгралось воображение?

Я ощутила в своей руке чьи-то пальцы. Рэчел.

– Привет, – прошептала она и сжала мою руку. – Ты будешь нас еще учить?

Я обняла ее и поцеловала в лоб.

– Я по тебе скучала.

Рэчел смущенно улыбнулась, а я пообещала ей подумать насчет уроков. Она ушла, а я заметила, что мистер Холмс наблюдает за мной со своего места у кафедры.

Он смотрел на меня так грустно, что все девочки и их взгляды исчезли. Я знала, что мы с ним уже никогда не останемся наедине.

Я почувствовала, что кто-то остановился рядом со мной: Сисси. Она посмотрела туда, куда смотрела я, потом снова перевела взгляд на меня.

– Пойдем, – сказала она. – Пошли на урок.

Позже, когда мы шли в конюшню, Сисси выглядела так, как будто у нее кружилась голова, и нетрудно было догадаться почему.

– Мы с Буном помолвлены, – сообщила она мне. – Мы сделали это тайно.

Я сжала ее руку.

– Это чудесно. Я желаю тебе огромного счастья.

И это было правдой – сияющие глаза Сисси убеждали меня в том, что это возможно.

На Площади было всего несколько девочек, и теперь я убедилась, что дело не в моем воображении. Сисси, похоже, ничего не замечала. Наверное, любовь – убаюкивающее чувство. Но они все на нас смотрели. Я старалась не обращать на них внимания, однако это было невозможно. Когда я помахала Молли, та заспешила прочь, как испуганная мышь. Я едва не расхохоталась. Неужели я была способна кого-то напугать?

– На нас смотрят, – сказала я Сисси.

– Правда? – она окинула взглядом Площадь. – Я так не думаю. Может, они просто рады тебя видеть.

Но это прозвучало так неестественно, что мне стало ясно: она лжет.

Уже возле самой конюшни мы увидели Гейтс, которая вела к манежу своего хорошенького гнедого коня.

– Гейтс! – окликнула ее Сисси, и Гейтс обернулась.

Увидев нас, она переменилась в лице. Она была так потрясена, как будто увидела привидение. Ее лошадь внимательно смотрела на нас, насторожив уши.

– Привет, – дрожащим голосом откликнулась она.

Ее лошадь фыркнула ей в плечо, и Гейтс слегка улыбнулась перед тем, как отвернуться. Но она не успела уйти, потому что Сисси ее остановила.

– Подожди, – крикнула она, – подожди!

– Сисси! – прошипела я.

На нас уже смотрели и другие девочки. Я увидела, с каким любопытством разглядывает нас Хенни. Она склонила голову набок, а рядом с ней, как всегда, стояла Джетти. Пару секунд я смотрела на них. Вдруг меня осенило: Джетти влюблена в Хенни. Но я тут же поспешила за Сисси, которая шагала к Гейтс.

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я, Гейтс? – ледяным тоном спросила она. – Есть какая-то причина, по которой ты меня игнорируешь?

Гейтс покачала головой, и мне стало ее жаль. Она игнорировала не Сисси, она игнорировала меня. Гейтс была доброй девочкой. Стоя перед нами, она ковыряла носком сапога землю и едва сдерживала слезы. Я разгладила рыжую челку ее коня, и он настороженно посмотрел на меня.

– Все хорошо, – пробормотала я и повернулась к Сисси. – Дело не в тебе. Оставь ее в покое, – и шепотом добавила: – Это все из-за меня.

– Но мы вместе! – яростно воскликнула Сисси, и я снова порадовалась тому, что приехала сюда.

Я ничего не имела против того, что меня сослали в этот лагерь, если это означало приобретение такого друга, как Сисси. Я посмотрела на Гейтс и увидела то, что видела Сисси, – бесхребетное существо.

– Гейтс Уикс! – воскликнула Сисси. – Я знаю тебя с тех пор, когда тебе исполнилось двенадцать лет. Стыдись!

Я увидела, что к нам направляется мистер Альбрехт, и потащила Сисси прочь. Мы едва не столкнулись с Элис Хант и ее огромным гнедым жеребцом. Она же умудрилась нас не заметить.

– Сисси, – произнесла я, затолкав ее в стойло Наари, где она, опечаленная, грустно молчала еще несколько минут. Я распутывала хвост Наари, чтобы не стоять рядом без дела. Что бы ни происходило в мире, в лошадином хвосте всегда найдутся узлы. – Я уеду, но ты останешься, – продолжала я. – Тебе не стоит враждовать с ними.

– Ты не можешь уехать, – сказала она. – Да и с чего бы это вдруг?

– Мне пора.

Мне показалось, что Сисси вот-вот расплачется. Но когда она заговорила, ее голос звучал гневно.

– Это не так просто. Ты не сможешь вот так взять и уехать.

– Я что-нибудь придумаю, – сказала я.

– Лучше бы ты никогда не встречалась с мистером Холмсом! – продолжала Сисси. – Лучше бы миссис Холмс не уезжала! Я его ненавижу, – выпалила она и подняла на меня глаза. Ее щеки горели. – Я знаю, что ты его не ненавидишь, и от этого ненавижу еще сильнее.

– Он… – начала я, но Сисси покачала головой.

– Пожалуйста, не надо, – сказала она. – Я всегда буду его ненавидеть. Это неправильно, – добавила она. – Это все неправильно. Ты могла бы полюбить кого-то другого.

Я несколько секунд смотрела на нее, на мою добрую и верную подругу. Ее русые волосы были заправлены за уши, щеки горели, а лоб был наморщен от гнева. Она имела в виду, что я могла бы полюбить Дэвида. Она имела в виду, что я могла бы быть больше похожа на нее.

– Перед тем как приехать сюда, я любила другого мальчика.

– Я это знаю, – раздраженно перебила меня она.

Но она ничего не знала. Я никогда не говорила ей, что у меня есть кузен.

– Ты не знаешь, что этот мальчик – мой кузен. И не какой-нибудь дальний родственник, которого я никогда до того не видела и который жил в другом штате, – быстро заговорила я. Я должна была выложить ей все сразу или не говорить вообще ничего. – Он был мне как брат.

Сисси молча смотрела на меня, поэтому я продолжала. Мне было страшно, но в то же время я испытывала облегчение. Мне было теперь хорошо, и, продолжая рассказывать ей, я вспомнила, что, изливая душу, человек получает освобождение, чего я так давно не испытывала. Когда я была маленькой, у меня из-за какой-то инфекции лопнула барабанная перепонка. Гной и кровь, струившиеся по моей шее, перепугали Сэма и он бросился звать на помощь маму; я же ощутила облегчение от боли, которая подкрадывалась так незаметно, что я даже не знала о воспалении уха. И сейчас происходило то же самое, только с сердцем.