Рона Рэндалл - Надменный герцог

– Конечно, мисс Уэйт.

– Вы – сторонница нетрадиционных методов обучения, а у меня совсем другие подходы.

– А мне нравится, как учит мисс Пенроуз, – объявила Пенелопа. – С ней весело.

– Уроки не должны проходить весело, – мрачно возразила гувернантка.

– Почему? – удивилась я. – Когда учишься с удовольствием, узнаешь куда больше и учишься быстрее.

– Вы хотите сказать, что милочке Пенелопе не по душе мои уроки?

– Конечно, Уэйти, вы и сама прекрасно знаете, что я терпеть не могу ваши уроки, – парировала Пенелопа.

Мод Уэйт достала свой вечный платок и принялась промокать глаза, громко всхлипывая. Пенелопа испустила глубокий вздох и произнесла:

– Ну ладно… Извините! Вот видите, я извинилась. Неужели вам не стало лучше?

Обед нам принесла Полли. Она радостно улыбнулась нам всем и, убирая со стола жуткий рисунок Пенелопы, с восхищением воскликнула:

– Ах, мисс Пенелопа, неужели это вы нарисовали? Какая прелесть!

Она не шутила. Даже Пенелопу проняло. Алиса учила ее издеваться над Полли, но теперь девочка переспросила почти застенчиво:

– Неужели тебе правда нравится?

– Ах, мисс Пенелопа, еще, как! Я бы никогда не сумела изобразить все так красиво. Вы не хотите поместить его в рамку?

Пенелопа хихикнула:

– В таком случае, Полли, дарю его тебе!

– Ах, мисс! Вы, наверное, шутите!

– Нет, Полли, я серьезно. Если нравится, забирай.

– Нравится? – Щеки девушки, и без того румяные, зарделись от удовольствия. – Да у меня в жизни не было такой красоты! Я повешу его над кроватью, и все остальные служанки лопнут от зависти!

– Только не Алиса, – неожиданно заметила Пенелопа. – Она будет смеяться.

– Пусть ее смеется, мисс. Я не возражаю.

Полли накрывала на стол, то и дело поглядывая на мазню Пенелопы, как будто это был действительно самый прекрасный подарок в ее жизни. Когда она ушла, унося свое сокровище, Пенелопа вдруг затихла. Обед прошел почти в полном молчании. Я была рада, потому что не слышала блеяния мисс Уэйт.

Пенелопа решила пойти ловить рыбу. Взяв корзинку с едой, мы зашагали к реке. Сойдя с тропинки в траву, мы подняли юбки.

– По тропинке идти спокойнее, – заметила я.

– Зато не так весело. И потом, вы, слава богу, не степенная дама.

Я рассмеялась.

– А жаль!

– Почему?

– Потому что я – гувернантка.

– Вы не похожи на гувернантку, если не считать того коричневого платья. Почему вы его носите?

– Оно тебе не нравится?

– Нет. Оно… – Девочка долго подбирала слова и, наконец, с жаром воскликнула: – В нем вы не похожи на себя!

– Я решила, что оно лучше всего подходит к моему положению.

– Вам нужно носить красивые платья, потому что вы красивая. Мистер Дюваль так считает. Я знаю. Я вижу, как он на вас смотрит.

– Он мне льстит.

– Нет, это правда. Я не удивлюсь, если и мой опекун тоже так считает!

Зато удивлюсь я, думала я, идя следом за девочкой, которая высоко подняла длинную юбку. Какая бессмысленная одежда для нашей экспедиции! Почему девочкам нельзя носить брюки или бриджи, как мальчикам, если того требует случай?

Не успели мы сойти с тропинки, как из замка следом за нами выехала карета. Правил ею герцог, а рядом с ним сидела леди Хит. Теперь она улыбалась – видимо, все страхи остались позади. Скоро карета нагнала нас. Герцог остановил лошадей и крикнул:

– Куда вы собрались?

– Ловить рыбу! – крикнула в ответ Пенелопа, с гордостью поднимая удочку.

– Кто же научил тебя ловить рыбу? – весело поинтересовался герцог.

– Мисс Пенроуз, конечно!

– Ловить рыбу? – взвизгнула его спутница. – Какое неженское занятие!

Внезапно я вспомнила, что на мне грубые башмаки и толстый непромокаемый плащ. Я выглядела неуклюже и непривлекательно. Вскинув вверх подбородок, я ответила:

– Зато полезно для здоровья.

Увидев на лице Квинсфорда знакомую насмешливую улыбку, я быстро отвернулась.

– Пойдем, Пенелопа.

Девочка побежала за мной, попрощавшись с опекуном. На бегу она оборачивалась и махала рукой. Против воли я тоже оглянулась и увидела, как герцог приветственно поднял хлыст, однако я не поняла, дружеский его жест или же насмешливый.

В ту ночь мне не спалось, хотя на прогулке мы надышались свежим воздухом. Проворочавшись без сна, я зажгла свечу и раскрыла книгу. Она оказалась скучной, и я решила сходить в библиотеку выбрать книгу поинтереснее. Набросив поверх ночной сорочки тонкий халат, я открыла дверь и прислушалась. В пустом коридоре было темно, если не считать отблеска света масляной лампы в отдалении.

Я спустилась в длинную галерею. Босым ногам было холодно на каменных плитах, и я заспешила вниз. И здесь я вдруг осознала, что стою в тонком неглиже, с распущенными по плечам волосами. Ну и опозорюсь же я, если кто-нибудь застанет меня в таком виде! Впрочем, похоже, что в замке все спят.

Я тихо вошла в библиотеку. На столике я увидела лампу и коробку спичек. Задернув шторы, я повернулась к стеллажам.

Прошло минут десять, и я, к ужасу своему, услышала голоса и звук приближающихся шагов. Оставалось только одно – спрятаться. Будь я одета надлежащим образом, я извинилась бы и вышла, но я не могла допустить, чтобы меня застали в таком виде! Я нырнула за длинные шторы и застыла, стараясь не дышать.

Дверь открылась. Я услышала голос Гарри, а потом женский голос. Однако он принадлежал не леди Хит, а его матери. Дверь закрылась, и я услышала, как герцогиня сказала:

– Наконец-то мы можем поговорить без помех.

– О чем, мама?

– Ты прекрасно понимаешь о чем, как понимаешь и то, зачем я приехала к тебе.

– Я рад, что ты приехала. Ты так редко посещаешь замок, и уже очень давно мы с тобой не ужинали вместе. Сядь у камина. – Очевидно, он придвинул матери кресло ближе к огню. – Так тебе удобно?

Судя по всему, герцогиня села спиной ко мне, а ее сын сел лицом к ней – и к моему укрытию. Сердце мое тревожно забилось.

– Хочешь вина, мама?

– Нет, спасибо. Не пытайся оттянуть разговор, Гарри.

– Я просто забочусь о твоем удобстве.

– Можешь забыть о моем удобстве, особенно после того, как сегодня привез ко мне ту особу.

– Ты имеешь в виду леди Хит?

– Конечно. Кого же еще? Зачем ты привез ее ко мне?

– Потому что до вечера не было обратного поезда в Лондон, а в поздний час леди нельзя путешествовать одной. Оставаться же здесь было бы неразумно, учитывая сложившиеся обстоятельства.

– Когда она приехала?

– Утром. Мы пообедали, а затем я злоупотребил твоим гостеприимством.

– Не могу сказать, что рада ей, как, впрочем, и большинству твоих знакомых.

– Прискорбно слышать, но спасибо за то, что ты это скрыла, по крайней мере, от нее. Ты радушно приняла ее, мама, и я очень тебе благодарен.

– А что мне оставалось делать? Неучтиво отказывать кому-либо в убежище. Но утром она уедет?

– Как можно раньше. Ей важно успеть домой до возвращения мужа из Девона.

– Поскольку на сегодняшнюю ночь я предоставила ей приют, могу я спросить, зачем она приехала?

Помолчав с секунду, герцог ответил:

– У нее неприятности.

– И видимо, они связаны с тобой? – Помолчав немного, герцогиня продолжила: – Гарри, я никогда не вмешивалась в твои дела, хотя не всегда их одобряла, но не считаешь ли ты, что сейчас лучше довериться мне?

– Мне не хочется беспокоить тебя.

– Я уже обеспокоена! Неужели ты вообразил, будто я не знаю, что происходит за стенами Вдовьего дома? Трудно ожидать, что мужчина твоего возраста будет жить монахом, но почему, о почему ты всегда выбираешь не тех женщин?

– Возможно, потому, что мне еще не встретилась та, которая нужна, – ответил он.

– Тебе давно уже пора остепениться. Неужели ты ни разу об этом не думал?

– Думал, и очень часто. Иначе бы уже давно заключил «пристойный» брак и произвел на свет несчастного потомка, чтобы он взвалил на свои плечи это бремя.

– Бремя! Неужели ты считаешь свое наследство бременем?!

– Боюсь, что так, мама. Возможно, не в наше время, но для будущих поколений поместье станет бременем, если только мой сын или его сыновья не изобретут какой-то новый способ содержать его.

– И потому ты утешаешься с женщинами вроде леди Хит?

– Не осуждай ее. С таким стариком, как Юстас, ее жизнь – сущий ад.

– Она добровольно вышла замуж за его титул. Или за его деньги. А теперь, судя по всему, она боится, что лишится и того и другого.

– Этого не произойдет. Юстас ни за что не допустит, чтобы его считали рогоносцем. По крайней мере, публично. Но как вышло, что мы обсуждаем Хитов? Мне казалось, ты озабочена моей женитьбой!

– Тебе непременно нужно жениться! Что произойдет с Фэрмайлом, если ты умрешь холостяком? Кто унаследует его?

– Наверное, Пенелопа, бедное дитя.

– Никогда! Уж не хочешь ли ты сказать, что завещал замок незаконнорожденному ребенку? Если так, твои кузены оспорят завещание и будут правы.

– Ты не можешь ни смотреть на нее, ни слышать ее голос, да, мама? – медленно спросил герцог.

– Прошу тебя… я не хочу говорить о ней.

– А может, ты хотела бы, чтобы я поступил как другие – повернулся спиной к ребенку, рожденному вне брака? – Он резко отодвинул стул и сердито продолжил: – В жилах Пенелопы течет наша кровь, что бессмысленно отрицать! А сейчас давай сменим тему. Я предпочитаю обсуждать не бедную Пенелопу, а бедную Джозефину.

– Ничего себе – бедную! Она богатая, бессовестная эгоистка. Ее муж по возрасту годится ей в отцы, и все же она стала его женой! Бедный глупец, и чем она его вознаградила? Надеюсь, ты не воображаешь, будто ты ее первый любовник? Или последний?

– Нет, не воображаю, – со вздохом ответил ее сын.