Почти полдня я хочу с болью в яйцах и с желанием трахнуть свою женщину. И похуй, что у нас нет штампа. Скоро будет. Плевать, если Лена снова откажется. Затащу силой, как в лучших традициях Кавказа. Сказал моей будет, значит, решения не изменю.

Не знаю, как мы выдерживаем до вечера. Дети засыпают медленно. И если с малышками проще — они просто засыпают под сказку Лены, то с Мишкой сложнее. Он дуется, потому что мы снова приехали в незнакомое ему место, к тому же здесь обитаю я.

— Почему он здесь, мама? — слышу их разговор в детской и внутренне сжимаюсь.

— Потому что так надо, Миш. Мы будем жить все вместе, как раньше, помнишь? — Лена пытается говорить спокойно, но я слышу волнение в ее голосе и понимаю, что легко не будет.

Никому из нас.

— Помню, — все еще дуется Мишка. — Но он нас предал, — уверенно заявляет он.

— Не предал, — тут же выдает Лена. — Я тебе все объясню, ладно? Завтра, малыш, потому что уже поздно.

Я ухожу, чтобы не быть застуканным за подслушиванием. Спускаюсь на первый этаж и пытаюсь соорудить романтический ужин, хотя прекрасно понимаю, что хрена с два мы вообще дойдем до еды.

Так и происходит.

Едва Лена спускается и идет ко мне, я прижимаю ее и сажу на стол. Набрасываюсь на нее с объятиями и дикими поцелуями, потому что нет никаких сил терпеть. Потому что яйца лопают от напряжения, а мозг включен в режим “трахнуть любой ценой”.

Пусть я буду озабоченным, но это моя женщина, и я не собираюсь от нее отступать.

Имею право.

Я сжимаю ее бедра в своих руках и тяну на себя, вдавливая в каменный член. Лена тянется к майке и стягивает ее через голову, освобождая меня от одежды. Едва я помню, как сделал то же, как раздел ее и распластал на столе, надеясь, что Мишка не выйдет вот в эту минуту.

— Я закрыла дверь, — тихо говорит Лена, улавливая мое напряжение.

— Класс, — только и могу выдать я, правда, получается как-то хрипло и непонятно.

Да и похер!

Вхожу в нее одним резким толчком. Она уже влажная и готовая для меня, поэтому только вскрикивает от удовольствия и вгоняет коготки в мои плечи. Я так хочу ее, что едва выдерживаю пять минут, но быстро стаскиваю презерватив и натягиваю новый, доводя ее до оргазиа несколькими толчками и пальцами на клиторе.

Сжимаю ее рот, чтобы не перебудить весь дом и смотрю в довольные по-кошачьи глаза. Лена похожа на дорогую породистую кошку, которая поела дорогого корма. Что ж, заец, я готов кормить тебя им всю ночь. И далеко не одну.

Глава 36

Лена

По крупинкам, по маленьким частичкам я вспоминаю все, что умудрилась забыть. Наши отношения с Даней, то, как он относился ко мне, а я ушла. Будь у меня второй шанс я бы поступила по-другому, потому что отчетливо вижу, что он любит меня.

И всегда любил.

Я не понимала этого до аварии, ушла, сбежала от него, чтобы жить одной. Я вспоминаю, как собрала все сбережения и взяла его деньги. Как скрылась, чтобы он не искал.

Это было глупо. Настолько, что я осознала это только когда узнала, что беременна. Смотрела на тест с двумя полосками и плакала. Но и вернуться я не могла. Я четко дала понять, что не люблю его и не буду рядом. А потом прийти с детьми?

Вспоминаю, как жила одна, как вытаскивала наверх Мишку и девочек. Если бы не Тамара Юрьевна, я бы не смогла и половины того, что делала. У меня бы не было даже средств к существованию, потому что трое детей и те деньги, что я зарабатывала на трех работах… их чертовски не хватало.

— О чем задумалась? — голос Дани выводит меня из воспоминаний, и я улыбаюсь ему, прохожусь взглядом по его мощному телу и думаю, что я не просто дура, я трижды идиотка, потому что ушла, не видя его любви, думая, что не нужна ему.

— Да так, — отвечаю и прижимаюсь к нему всем телом, обвивая его за талию и втягивая запах.

— Эй, — он отстраняет меня и смахивает пару слезинок, скатывающихся с моего лица. — Что не так?

— Я такая дура, — говорю совершенно искренне, потому что действительно чувствую себя такой.

Я больная, потому что ушла. И если бы не авария, я уверена на все сто процентов, что не вернулась бы. И дальше тянула бы троих детей и работала в две смены, потому что гордая, независимая и побывавшая в браке, который трещал по швам с самого начала.

— Я в магазин, — говорю, отстраняясь от него. — Обещаю не разводить мокроту, — тихо говорю и иду за сумочкой.

Мы вместе уже три месяца. Малышки привыкли к нему, правда, папой все еще не называют. Просто “Даня” и все. Он не бесится, не нервничает, просто терпеливо ждет, когда придет то самое время.

Мишка воспринял все гораздо хуже. Несмотря на объяснения, он все еще настороженно относится к Дане. Искоса смотрит на него, демонстративно не ходит с ним на прогулку, игнорирует попытки сближения. Я знаю, что виновата в этом сама. Ушла я, напартачила тоже я, а Даня… он просто не прислушался к себе.

А я не настояла и не поговорила с ним. Не проорала ему в лицо, что ни в чем не виновата, не устроила истерику, выдавая все свои эмоции. Возможно, нам не хватило именно этого?

Я собираю в корзину все, что написала в список, попутно прихватываю красивых зайцев для девочек и машинку Мишке. Расплачиваюсь на кассе и иду на выход, но в дверях сталкиваюсь с Игорем.

Пару мгновений мы просто смотрим друг на друга. А потом Игорь кривиться, как будто увидел привидение и отходит в сторону. Я иду домой и все время оборачиваюсь. Мне кажется, что он сейчас подбежит ко мне, схватит за горло и скажет, что я сука… стерва и дрянь, потому что посмела уйти от него.

Он действительно меня догоняет. Останавливает на полпути к дому и…

… просит прощения.

Я тупо смотрю на него и не понимаю ни слова.

— Лена, — он трогает меня за плечо. — Ты слышишь?

— Да, — тихо отвечаю, едва шевеля губами, потому что в одночасье в горле застряло множество ответов. От “Я все понимаю, Игорь” до “Ты тварь, которую я никогда не прощу”.

— Простишь меня?

У него все так просто. Будто это не он подложил меня под своих друзей, чтобы рассчитаться с долгами и спасти свою задницу. Будто это не он потом заплатил Диме за то представление, чтобы я навсегда осталась одна и несчастна.

— О каком прощении речь? — я горько усмехаюсь. — Ты заплатил Диме за то, чтобы он накачал меня той же хренью, что и ты в тот вечер. Помнишь? А теперь ты просишь прощения? Бог простит! — последнее, что я выдаю прежде чем развернуться и уйти.

Не сразу понимаю, что меня хватают за плечи и разворачивают.

— Отпусти! — ору на всю улицу, потому что мы не одни здесь, и кто-то явно должен прийти на помощь.

Но Игорь и не собирается меня отпускать, а окружающие не спешат помогать. Я удивляюсь черствости, которая захватила мир. Вот здесь, сейчас совершается практически акт насилия. Мужчина хватает девушку, а она кричит, чтобы он ее отпустил и что ей больно. И что? Взгляды украдкой, а кое-кто даже переходит на другую сторону. Это такая помощь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Заткнись, — зло выдает он и начинает тащить меня в сторону машины.

Я отбиваюсь и все еще надеюсь, что хоть кто-то поможет. Что здесь еще есть те, кому не плевать на жизнь другого человека. Что этот кто-то не позволит так просто взять и увезти меня.

— Отпусти ее, — слышу знакомый голос, а затем меня отпускают.

Вижу, как одним четким ударом Даня опрокидывает Игоря на землю и врезается кулаком в его челюсть. Я даже не вскрикиваю, потому что мне не жаль. Он столько всего сделал, что просто некого жалеть.

Я знаю, что Игорь вряд ли даст сдачи и единственное, на что он способен — выхаркнуть ругательства из своего мерзкого рта. Даня берет меня за руку, поднимает пакеты с пола, и мы молча идем домой. Я не хочу разговаривать о том, что произошло и предпочитаю забыть об этом.

Внезапно меня охватывает паника, потому что Даня здесь, а дети…

— С кем дети? — говорю и тут же ускоряю шаг.

— С Тамарой Юрьевной, — слышу его ответ и успокаиваюсь.

— Серьезно думала, что я оставлю их одних?

— Нет, просто… паника.

Даня только кивает. Я понимаю, что, возможно, обижаю его своим волнением, но… я действительно испугалась, хотя и подумать не могла, что он оставит их.

Меня подкосила встреча с Игорем, правда, я осознала это только ближе к вечеру, когда вздрогнула после звонка в дверь. Меня будто парализовало и скрутило в одночасье. Я просто не могла ни повернуться, ни подойти к двери, чтобы открыть ее.

К счастью, Даня понимает меня с полувзгляда. Идет к двери и спокойно открывает ее. Это всего лишь его мама, а у меня, кажется, вырвался вздох облегчения.

Она до сих пор не принимает меня. Видит во всем, что случилось с ее сыном, и не скрывает этого. Но она приходит к девочкам и Мишке. И я благодарна ей за то, что она не разделяет детей на родных и чужих. Она приносит угощения и игрушки поровну, уделяет внимание всем троим.

Под вечер я настолько устаю, что забываю и об Игоре, и о том, что случилось. Я просто обессилено падаю на кровать и утыкаюсь носом Дане в плечо. Удобно устраиваюсь и обнимаю его.

— Испугалась сегодня? — Даня решает завести разговор о том, что случилось, и я чувствую липкий холодок страха, покрывающий мурашками мое тело.

Я ежусь и инстинктивно тяну на себя одеяло. Даня замечает это и прижимает меня крепче, как бы защищая.

— Я не знаю, почему он опять вернулся, — говорю, а сама понимаю, что действительно боюсь появления Игоря. Хотя бы потому что он испортил мне жизнь уже несколько раз.

— Он не вернулся, — уверенно говорит Даня. — Просто вы столкнулись случайно в магазине. В этом нет ничего такого. Он не удержался.