Я до сих пор помню день, когда сделал ей предложение перед Артуром и Викой. Знал, что она не откажет, понимал, что будет со мной и специально встал на одно колено и предложил ей выйти замуж.

И вот сейчас, спустя еще три месяца, я понял, что никакой свадьбы не будет! Лена стала отдаляться от меня. Все реже отвечает на мои ласки, скованная, зажатая. Я не понимал, почему она ведет себя именно так. Почему такая растерянная, холодная.

— Лена, что случилось? — спрашиваю поздним вечером, когда Мишка уже спит.

— Ты о чем? — как ни в чем не бывало говорит она.

— Ты стала… другой…

— Какой? — не остается она в долгу.

Смотрю, как она отодвигает одеяло, как забирается под него и сворачивается небольшим клубочком, ложа голову на подушку.

Мы уже давно спим в одной постели. Моя прихоть. Не могу оставаться один даже на ночь. Мне не хватает тепла ее тела и нежности, с которой она иногда смотрит по утрам.

— Холодной, Лена. И мы не назначили дату свадьбы.

— Давай поговорим завтра, — тихо просит, даже не открывая глаза.

— Нет, сегодня.

Она вздыхает. Лежит с закрытыми глазами, но я четко слышу ее вынужденный вздох. Лена поднимается, опирается на спинку кровати и кладет руки перед собой, сцепляя пальцы.

— О чем ты хочешь поговорить? О фальшивой свадьбе?

— Тебе ведь нужна защита, — спокойно говорю я. — Игорь… он…

— Что, Дан? Что Игорь? Ему я давно безразлична. У него другая баба, он даже не хочет видеться с Мишкой, — Лена замолкает и смотрит на меня, оценивая реакцию.

А я… даже не знаю, что сказать. Для меня неожиданно то, как она ведет себя. Лена впервые говорит о том, что Игорю наплевать и… к чему она клонит? Что в свадьбе нет никакой необходимости?

— Я не хочу замуж, Дан. Ни за тебя, ни за кого-то другого. Мне сполна хватило брака с Игорем. Я знаю, что слишком сильно ты мне помог. Финансово и не только. Но я не готова похоронить себя в этой квартире, — последнюю фразу она говорит так, что я чувствую себя виноватым.

Вспоминаю, как она жила все эти месяцы и начинаю ненавидеть себя.

Постоянно дома, без права возможности встречаться с подругами, работать, общаться в сети.

Я понимал это и раньше, просто… старался об этом не думать. Меня устраивало такое положение вещей. Она дома, значит в безопасности и… это эгоистично.

Сейчас, когда Лена решилась озвучить это, только явно почувствовал то, как поступал. А ведь пока она молчала, я не обращал ни на что внимания. Мне казалось, что это нормально.

— А если мы все изменим? Станем обычной парой, будем гулять, ходить в кино, заведем друзей. Забудем все, что случилось между нами, — я говорю совершенно искренне и хочу верить в то, что это реально.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Ты же знаешь, что этого не будет, — спокойно выдает она. — Ты уже говорил, что забыл, Дан. Простил меня и вообще тебе совершенно безразлично то, что произошло. Ты даже не захотел меня слушать. Оглянись… посмотри на наши отношения со стороны. Их нет, понимаешь? Их просто нет…

— Но ведь они могут быть, разве нет? Мы можем попытаться что-то изменить.

— Нет, не можем. Потому что ничего не изменится. Ты молодой, Дан. И тебе наплевать на то, что произошло в действительности. А ведь ничего не было.

— Замолчи! — тут же говорю я, пытаясь сдержаться.

Я не хочу снова слышать песню о том, что ничего не было. Я все видел. Малейшие детали, ее реакцию, руки на его плечах. Я настолько идиот, что можно мне врать?

— Вот и все, Дан. Это твой ответ. Всегда был и будет. Я не хочу замуж, — она снимает кольцо и бросает его на мою подушку. — Отпусти меня, пожалуйста. Если нужно будет — отдам деньги, которые тебе пришлось потратить на меня, но женой твоей не стану.

Сказать, что в этот момент внутри меня что-то перевернулось — ничего не сказать. Я был шокирован тем, как Лена себя ведет, как уверенно говорит и просит ее отпустить.

Забираю кольцо с подушки и иду на выход. Мне определенно нужно подышать свежим воздухом, потому что в груди все сдавливает тисками. Понимаю, что она не останется и единственный способ сделать так, чтобы она жила со мной — заставить.

И я всерьез думаю об этом. Прикидываю, смогу ли в будущем уговорить ее остаться, изменить мнение обо мне, сделать так, чтобы она была рядом и не хотела уходить.

Я ищу варианты, но не нахожу их. Все не то. Ни через день, ни через два у меня нет на уме ничего, что могло бы как-то повлиять на наши отношения. Я не хочу терять Лену и Мишку. Он стал для меня сыном, которого у меня нет.

И потерять его вместе с ней будет несправедливо. Я понимаю и то, что когда Лена уйдет, я не смогу с ним видеться. По документам он мне не сын, и никаких прав на него у меня нет.

Я не нахожу никаких вариантов, поэтому делаю то, что должен. Отдаю Лене деньги, и она уходит. Собирает вещи, оставляет номер телефона, берет Мишку с обещанием не препятствовать нашему общению и уходит.

Я пытаюсь предложить помощь со съемом квартиры, но она отказывается. Говорит, что она уже все сняла и ее уже ждут. Я хочу проследить за ней, но с трудом отказываюсь от этого варианта. Лена хочет уйти, и я должен ее отпустить.

И я это делаю.

Но когда через три дня набираю ее номер и слышу “Абонент недоступен”, внутри что-то обрывается. Повторяю то же самое еще через пару дней. Названиваю, наверное, сотню-вторую раз, но в ответ слышу все тот же женский голос, говорящий, что абонент недоступен.

Я понимаю все почти сразу. Она ушла навсегда. Ушла, чтобы я не узнал, где она, не позволила помочь, потому что не хотела, чтобы я приходил. И я напиваюсь. Первое, что делаю, когда понимаю, что это гребанный конец. Все, конечная. Дальше ничего не будет, чертов тупик в темном тоннеле.

Я не знаю, сколько пью, чтобы убить свое горе, сделать его чуточку слабее. Наверное, слишком долго. Настолько, что сам не понимаю, как оказываюсь в каком-то клубе. Вокруг море девчонок и парней, танцы, громкая музыка и море выпивки.

Я замечаю Диму не сразу. Сквозь алкогольную пелену угадываю его силуэт и иду к нему. Разворачиваю к себе и когда убеждаюсь, что это действительно он, смеюсь. Надо же! Какая ирония. Лена ушла, а он приехал.

А что если?

— Где она? — спрашиваю прежде чем успеваю подумать.

Хватаю Диму за барки и приковываю к стене, не обращая внимания на визг девчонок и шум толпы.

— Где она, блядь?

— Даня? Ты о ком вообще? — он делает вид, что не понимает, и я бью его в живот. Пусть, сука, вспомнит, каким красивым он вышел из двери моей квартиры.

— Не притворяйся что не знаешь.

— Я не понимаю, — все так же делает вид, что я говорю бред. Ну да, как же.

Я не понимаю, как начинаю избивать его. Прихожу в себя только когда несколько амбалов берут меня за руки и выволакивают на улицу. Единственное преимущество — Диму выволокли следом. Он сплевывает кровью, а я выдаю хищный оскал.

— Правда, не понимаешь, сука?

— Иди нахрен! — тут же выдает он. — Ты о ком вообще?

— О Лене, мразь!

— О Лене? Ты больной? Откуда мне знать где она? Я и близко к ней не подходил после того, как ты меня отделал.

— Хочешь сказать, что она не побежала к тебе?

— С чего бы? Я думаю, после того, что произошло, она бы в жизни не пришла ко мне, — он снова плюет на пол и усмехается, а я пытаюсь понять смысл сказанных им слов.

— То есть? — двигаюсь в его сторону с намерением выжать или выбить все, что меня интересует.

— Эй, остынь, — Дима отходит и выставляет руки вперед. — Мне заплатили, ясно? За то, чтобы я сделал то, что ты видел. Она вообще не в курсе была.

— Не понял.

— Наркоту, говорю, подсыпал ей. Она не могла нормально вести себя. Хваталась, чтобы удержаться, а я ждал, когда ты приедешь.

— Кто заплатил? — мне кажется, что я до сих пор не верю в происходящее.

— Игорь, кто же еще. Дал денег и препарат.

Как только до меня доходит смысл случившегося, Дима тут же становится неинтересным. Мне плевать на него. Да, хочется избить его до полусмерти, но что это даст? Несколько лет на зоне?

Я медленно соображаю, но понимаю, что совершил хуйню. Посадил любимую женщину на цепь и не поверил ей.

Глава 33

Я даже не просыпаюсь. Меня будто вырывает из мглы и ночи и окунает в пугающую реальность, где вокруг только белые стены и пикающие аппараты. Я не сразу понимаю, что нахожусь в больнице, и если этот так, значит, что-то произошло.

Вокруг суетятся доктора, о чем-то переговариваются и нервничают, когда что-то идет не так. Я слабо понимаю, что происходит и снова проваливаюсь в темноту. Во второй раз, когда я прихожу в себя, со мной пытается поговорить доктор.

Спрашивает о моем состоянии, говорит, что я попала в аварию и интересуется, могу ли я пошевелить ногами. Оказывается, могу. Делаю это с легкостью, хотя и с болью и выступающими слезами на глазах.

Доктор удовлетворительно кивает и уходит, говоря, что ко мне пришел посетитель. Я жду Игоря и надеюсь, что он придет трезвый. Но на пороге стоит Даня, и это пугает меня еще больше. Я сразу понимаю, что с Игорем что-то не так, раз он не пришел, или же он просто напился. Снова.

Но то, что говорит Даня потом просто заставляет меня оцепенеть. Какие еще Аня и Аля? Какая семья? Я истерически смеюсь и не могу в это поверить.

— Это ведь розыгрыш, да? Куда мне улыбнуться и помахать, — по щекам катятся слезы, а я все еще успокаиваю себя тем, что это просто шутка.

Да, глупая, но кто шутит по-нормальному?

Понимаю, что что-то не так только когда Даня уходит и возвращается с несколькими докторами и медсестрой. Меня держат, пока медсестра вводит укол, а я просто плачу и вырываюсь, ору: