Алиса Дин - Надежды и радости

Гаррисон неожиданно почувствовал острую потребность защитить Роксану, охранять ее. Он подошел к ней вплотную и коснулся коленом складок широкой юбки. В следующее мгновение он полуобнял девушку за плечи, повернул к себе и прижался к ее щеке.

– Боже мой, Роксана! – промолвил Колльер с болью, страхом и радостью, чувствуя, как слезы подступают к его глазам.

Роксана подняла руку и нежно провела ладонью по волосам, лбу, бровям Гаррисона. А он целовал ее в очаровательную ямочку у подбородка.

– Роксана, – прошептал он, прижимаясь щекой к ее руке и глядя на сверкающую серебром воду в бассейне.

Роксана отняла руку от его лица и, расслабившись, прижалась к нему всем телом. Гаррисон обнимал Роксану, прислушивался к ее частому дыханию и голосу, который, казалось, он начинал слышать еще до того, как Роксана начинала говорить, а вернее – шептать...

– Колльер... Я не... Не знаю, чего вы от меня ждете...

– Тс-с! Я ничего от вас не жду...

– Я очень неопытна в сердечных делах. Но у меня нет причин им доверять...

– Тс-с! Я буду о вас заботиться.

– Я не хочу, чтобы обо мне заботились, Колльер!

Гаррисон посмотрел в глаза Роксаны и прочел в них боль, смущение и растерянность. У него защемило сердце.

– Я не хочу чувствовать себя обязанной, – продолжала шептать Роксана. – Не хочу, чтобы меня считали вещью, принадлежащей мужчине. Не хочу везде следовать за ним. Не хочу оказаться покинутой. Наконец, не хочу отдать свое доверие и любовь незнакомцу, ибо мы, по сути дела, не знаем друг друга, Колльер Гаррисон!

– Нет, – отрицательно покачал головой Гаррисон, – мы с вами не чужие.

– Нет, Колльер. Мы чужие! То немногое, что мы друг о друге знаем, может легко пересказать Юнити за какой-нибудь час. Кто может поручиться, что взаимное увлечение не пройдет и все не изменится?

– Я отдаю себе отчет в своих чувствах, Роксана! К тому же сама жизнь заставляет меня серьезно ко всему относиться. Ведь нет никакой гарантии, что меня завтра не убьют в бою или я не умру от какой-нибудь страшной болезни, подхватить которую здесь ничего не стоит!

Роксана положила ладонь ему на грудь. Гаррисон тут же сжал ее пальцы, поднес к губам и приник к ним долгим поцелуем.

– Не говорите об этом! – прошептала она.

– О смерти? Она постоянно бродит рядом. Но пока я живу и дышу, клянусь, никогда не обижу вас и не причиню боли, Роксана!

Гаррисон посмотрел в ее глаза и с тревогой увидел, как они наполняются слезами. Роксана же безнадежно покачала головой. По ее лицу пробежала слабая улыбка. С дрожью в голосе она тихо проговорила:

– Поверьте, Колльер, я никогда не была трусихой.

– Я знаю это, милая!

– Если хотите убедиться, то спросите у Гарри Гроувнера.

Слезы в глазах Роксаны сразу высохли, и она рассмеялась над собственной шуткой.

Колльер тоже улыбнулся. Он нежно смотрел на стоявшую перед ним женщину. Для Гаррисона было совершенно новым то ощущение, что он не является для себя центром Вселенной, как он считал раньше. Над ним раскинулся совершенно другой небосвод, на котором ярко сияла новая, прекрасная звезда...

Роксана лениво ковыряла вилкой еду на тарелке. Ее темные тяжелые волосы были собраны в пучок на затылке. А новое светло-зеленое платье, совсем недавно такое яркое и эффектное, теперь прилипло к потному телу и стало похожим на тряпку.

У противоположной стороны стола сидел полковник Стентон, внимательно наблюдавший за Роксаной и, конечно, заметивший ее состояние.

– Вы сегодня выглядите немного утомленной, Роксана, – сказал он, прожевывая солидный кусок мяса.

– Это от жары, – объяснила Роксана.

– Понятно. Но с каждым часом воздух еще более накаляется.

Роксана утвердительно кивнула. Солнце за окном еще не взошло, а потому все кругом выглядело бледным. Бриз, обычно приносивший прохладу в этот ранний час, сегодня словно замер. По углам столовой сидели смуглые слуги-индийцы и старались расшевелить воздух огромными опахалами.

– А мне не кажется, что Роксана сегодня так уж бледна, – возразила Августа, сидевшая рядом с супругом. – К тому же интересная бледность сегодня в моде.

– Когда мисс Шеффилд впервые появилась здесь, ее щеки были похожи на лепестки распустившейся в саду моей матери алой розы, – заметил полковник. – И это мне очень понравилось. Откровенно говоря, я так давно не был в Англии, что даже забыл, каков цвет щек у по-настоящему здоровых женщин.

Стентон снова внимательно посмотрел на Роксану. Августа проследила за взглядом супруга и на этот раз уже не без тревоги спросила:

– Роксана, вы нездоровы?

Роксана с трудом заставила себя улыбнуться:

– Вовсе нет! Просто я не привыкла к здешней жаре. Наверное, потому и выгляжу бледнее обычного. Кроме того, накануне я очень поздно заснула. Для меня это необычно. В Лондоне я, как правило, не участвую в светской жизни, связанной с балами и раутами, а потому ложусь спать рано. Примерно когда аристократические салоны Калькутты только открывают свои двери.

При этих словах полковник запрокинул назад голову и громко рассмеялся:

– Но вам придется привыкнуть к подобному распорядку, Роксана! Ведь так?

– Боже мой, не слишком ли степенную для молодой женщины жизнь вы ведете на родине, Роксана? – откликнулась миссис Стентон. – Впрочем, учитывая обстоятельства, в которых вы воспитывались...

Роксана непроизвольно бросила на хозяйку дома укоризненный взгляд. Та несколько смешалась и сделала попытку загладить свою бестактность, схватив со стола чистую салфетку и принявшись энергично ею обмахиваться:

– Уф, ну и духота!

Роксана взглянула на ставшее пунцовым лицо Августы и вдруг заметила, как аккуратно были уложены ее волосы. Миссис Стентон была причесана по последней моде. Никогда раньше Роксана не видела, чтобы в домашней обстановке женщина так следила за собой. Ей стало даже немного стыдно. Нет, сразу же после завтрака она тоже непременно приведет себя в порядок!

– Я получила письмо от отца, – неожиданно для самой себя громко объявила Роксана.

Юнити чуть наклонилась вперед и невинным тоном сказала:

– А я это уже знаю!

– Юнити! – возмущенно воскликнула Августа. – Неужели ты вскрываешь письма Роксаны?!

– Ты же знаешь, мама, что я всегда бегло просматриваю почту, прежде чем передаю тебе. И не вижу ничего дурного в том, что при этом заметила конверт, адресованный Роксане. Я вовсе не вскрывала его и не читала письма!

Роксана улыбнулась.

– Что пишет ваш отец, Роксана? – спросила Юнити, которую ничуть не задел выговор, полученный от матери. – Наверное, он с нетерпением ждет вашего приезда! А как у него со здоровьем? О, Роксана, я уверена, что вам очень понравится Дели!

– Да, – смущенно ответила Роксана, слегка растягивая слова, – отец ждет меня.

В письме отца явственно проскальзывало беспокойство за дочь, даже нежность к ней, чего раньше никогда не было.

– Мне показалось, что он очень взволнован моим предстоящим приездом, – сказала Роксана с некоторой растерянностью, которая не осталась незамеченной.

Стентон и Августа многозначительно переглянулись. Над столом повисло неловкое молчание. Неожиданно полковник положил на стол вилку и, смущенно кашлянув, спросил:

– Роксана, мне показалось, что вам не очень-то хочется уезжать отсюда. Не из-за того, что пропало желание вновь увидеть отца, а по кое-каким другим причинам. Или я не прав?

Роксана бросила быстрый взгляд на полковника и успела заметить, как тот игриво подмигнул своей жене.

– Уж не этот ли шалопай Гаррисон тому причиной? – уже напрямую спросил он у Роксаны.

Миссис Стентон тронула мужа за руку, намекая на бестактность подобного вопроса. Полковник улыбнулся:

– В последнее время этот молодой человек что-то зачастил к нам. При этом находит для своих визитов то одну причину, то другую.

– Извините, папа, но вот уже неделю мы его не видим! – вмешалась в разговор Юнити.

– Дела службы, милая! – театрально вздохнул полковник. – Не расстраивайтесь, Роксана, капитан Гаррисон получил задание и теперь всего лишь исполняет свой долг. Потому и перестал появляться в нашем доме. Но очень скоро он возвратится в Калькутту. Обещаю вам! И уже сегодня пригласит вас на первый танец бала, устраиваемого здешним правительством.

– На первый танец? – недоверчиво переспросила мужа Августа. – Но ведь подобной чести обычно удостаивают первую супружескую пару города. И если вдруг бал откроют Роксана и капитан Гаррисон, то это будет расценено в обществе как нечто экстраординарное! Стоит ли допускать такое? Мне кажется, ее отец вряд ли одобрил бы...

– Одобрение или неодобрение родителя! – прервал жену полковник, заметив, как сразу насторожилась Роксана. – Какое это имеет значение для двадцатилетней женщины? Роксана, скажите, я прав?

Роксана утвердительно кивнула:

– Да, конечно... Но разве бал назначен на сегодняшний вечер?

– Роксана, – укоризненно посмотрела на девушку Августа, – как вы могли забыть?..

Роксана, конечно, не забыла. Впрочем, если бы она даже и захотела забыть, это оказалось бы совершенно невозможным. Ибо Юнити вот уже несколько дней только и говорила что о предстоящем бале. Ведь она впервые выезжала в свет! А при романтичной натуре Юнити подобное событие рисовалось ей как нечто совершенно грандиозное. Она уже прожужжала все уши Роксане разговорами о том, кто будет присутствовать на балу, какое предполагается меню и что за музыку будет играть оркестр. Юнити знала, кто будет кого сопровождать, кого еще до начала бала примут у себя дома лорд Каннинг и его супруга, какая из девушек станет особенно усердно строить глазки кому-то из молодых людей и кому именно. Подчас Роксана удивлялась, откуда у юной мисс Юнити такая масса информации?

– Роксана, – сказала Юнити, когда они обе стояли в окружении портних, заканчивавших последнюю подгонку бальных платьев, – я не вижу у вас особой радости по поводу предстоящего вечера.