И, конечно же, она не хотела, чтобы он остался только из-за того, что дал слово. Хотела, чтобы Конор остался, потому что любит ее. Увы, он не любил ее. Возможно, испытывал к ней некоторую симпатию, но не более того. Именно это и ранило ее больнее всего.

Глава 19

Конор начал избегать ее. В течение двух последующих недель он находил всевозможные оправдания, чтобы держаться от нее как можно дальше. Закончив чинить крышу, он начал ремонтировать крыльцо, а потом принялся за ремонт хозяйственных построек.

Их вечерние уроки чтения прекратились. Он уже неплохо мог читать и сам с этим справлялся, но все же ей очень не хватало их вечерних уроков. Не хватало их вечерних бесед за кухонным столом, когда они вместе с ним пили чай.

А ведь скоро он уйдет. Да, оставалось уже совсем немного времени до того, как он покинет их. И ей ничего так не хотелось, как провести с ним эти драгоценные оставшиеся дни. Ей хотелось просто смотреть на него, слушать его голос, быть рядом с ним. Потому что скоро, когда он покинет их, ей останется только память о нем. Но он не желал с ней общаться, и они виделись только за кухонным столом.

Оливия поставила на плиту утюг и подошла к окну. Прижавшись носом к стеклу, она смотрела на свет в двери сарая. Он уходил туда каждый вечер, но она уже больше не заходила к нему. Ведь Конор ясно дал ей понять: он хочет, чтобы его оставили в покое.

Оливия посмотрела на рубашку, которую гладила для него, рубашку, принадлежавшую прежде брату Стюарту, тоже покинувшему ее. Мама, Стюарт, Чарлз, папа… Все ее покинули.

Конор, пусть и по-другому, тоже собирался покинуть ее. Она раздумывала о предстоящих днях, которые казались ей совершенно пустыми. Думая о его отъезде, она ощущала ужасную пустоту в груди. Слеза скатилась по ее щеке и упала на белое полотно.

Услышав шаги на заднем крыльце, Оливия поспешно смахнула слезы. Она взялась за утюг и не подняла глаз, когда Конор вошел.

– Спокойной ночи, Оливия, – сказал он, проходя мимо.

– Спокойной ночи, Конор.

Слезы снова затуманили ее глаза, когда она посмотрела ему вслед. «Заставь его остаться, – говорила она себе. – Найди способ уговорить его».

Увы, она ничего не могла поделать, не могла заставить его остаться.


На следующее утро, отправившись за водой, Оливия обнаружила рядом с колодцем дохлую кошку. Это было еще одно послание от Вернона, очень даже понятное. Он мог бы заставить своих парней бросить дохлое животное в колодец, мог бы отравить воду в колодце, но не сделал этого. Вместо этого он просто дал ей понять, что может все это сделать, если она продолжит упорствовать.

Стиснув зубы, Оливия смотрела на окровавленный трупик несчастного животного. Ей тут же вспомнился Джошуа, вспомнились его попытки запугать ее. Интересно, сколько же людей отдали свои земли Вернону после таких угроз?

Оливия сходила в сарай за лопатой и за кожаными перчатками. Она сожгла кошку в леске и вернулась в дом. Поднявшись на чердак, она долго рылась в сундуках, пока не отыскала ружье, пистолеты и патроны, принадлежавшие ее отцу и братьям. Немного подумав, Оливия выбрала армейскую винтовку Стюарта, решив, что она выглядит более грозно, чем все остальное. Потом захлопнула крышку сундука и отнесла винтовку вниз.

Когда Конор проснулся и зашел в кухню, он увидел Оливию на заднем крыльце с винтовкой в руках. Услышав его шаги, она обернулась. И Конор сразу же понял: что-то случилось.

– Я нашла рядом с колодцем дохлую кошку, – сказала Оливия, как бы отвечая на его немой вопрос. – Ее застреляли и подкинули туда.

– О Господи, – пробормотал Конор. Он прекрасно понял, что это значит. И Оливия, конечно же, тоже понимала. Он кивнул на винтовку в ее руках. – Значит, предстоит война?

– Я просто приняла меры предосторожности, вот и вес.

– А вы умеете пользоваться этой штукой?

Она покачала головой.

– А вы?

Он посмотрел на оружие и тотчас же вспомнил Шона и его американские винтовки.

– Да, умею.

– Научите меня стрелять?

– Почему бы вам просто не продать им землю? Она не стоит того, чтобы из-за нее убивать. Поверьте, не стоит.

Она вскинула подбородок.

– Если вы меня не научите, я сама научусь.

Оливия отвернулась от него и подняла винтовку, как бы целясь. Было ясно как день: она понятия не имела о том, как с ней обращаться. И если он не научит ее, то она, возможно, поранится.

– Черт побери! – Конор вышел на крыльцо и протянул руку к винтовке. – Вы действительно готовы стрелять в человека и, может быть, даже убить его? Думаете, сможете?

Она кивнула:

– Да. Если потребуется.

Конор внимательно посмотрел на нее, потом кивнул:

– Что ж, хорошо. Тогда вам надо научиться… Внимательно осмотрев винтовку, он спросил:

– Когда из нее стреляли последний раз?

– В шестьдесят третьем. Она принадлежала моему брату Стюарту.

Убедившись, что патронов нет в патроннике, Конор вскинул винтовку к плечу и взвел курок. Потом нажал на спусковой крючок, но щелчок раздался не сразу.

– Сначала ее нужно почистить, – сказал он, опуская винтовку. – Мне потребуются тряпки, ведро горячей воды и шомпол. У вас есть какое-нибудь масло для смазки?

– Да, растительное.

– Что ж, подойдет. А патроны?

– Целая коробка.

– Принесите их.

Оливия кивнула и пошла в дом. Конор же со вздохом посмотрел на винтовку. Конечно, он не должен это делать. И было бы гораздо лучше, если бы Оливия продала землю. А потом, с деньгами, она могла бы начать все заново на новом месте. Но было ясно: она так не поступит.

Еще несколько недель – и он уйдет отсюда. И никто не станет защищать Оливию, если на нее действительно нападут. А он, Конор, мог лишь научить ее стрелять.

– Проклятие, – пробормотал он сквозь зубы.

После завтрака они ушли на поле, где раньше выращивали хлопок. Но теперь поле заросло сорняками. Девочки, узнав, что мама будет учиться стрелять, очень захотели посмотреть на ее первый урок. Оливии это не очень-то понравилось, но она не стала возражать. Правда, Конор велел им держаться на почтительном расстоянии от них с Оливией.

– Имейте в виду, оружие – это не игрушки, – сказал он строго. Расстегнув верхнюю пуговицу рубахи, Конор наклонился так, чтобы Кэрри и Миранда смогли увидеть круглый шрам у него на плече. – Это след от пули, малышки, и я чуть не умер от этого. Оружие может быть очень опасным.

Наблюдая за ним, Оливия с тоской думала о том, что Конор мог бы стать прекрасным отцом – пусть даже он не отнесся к эпизоду с поцелуем Бекки так серьезно, как следовало бы.

– А как это случилось? – спросила Кэрри, коснувшись шрама на плече Конора кончиками пальцев.

– Один маленький мальчик решил, что ружье – это игрушка, и нечаянно выстрелил в меня. – Он выпрямился и застегнул рубашку. – Вообще не трогайте это ружье. Никогда. Поняли?

– Да, сэр, – хором ответили девочки.

– Вот и хорошо.

Конор отошел к Оливии, взял у нее коробку с патронами и сложил их кучкой на земле.

– Это винтовка сорок четвертого калибра, пятнадцатизарядная, магазинная, – сказал он ей. Взяв пригоршню патронов, он выпрямился. – И это означает, что она может сделать шестнадцать выстрелов. Пятнадцать патронов в магазине и один – в патроннике. А заряжают винтовку вот здесь…

Оливия внимательно наблюдала за каждым его движением. Конор зарядил винтовку, потом вручил ей и стал у нее за спиной.

– Крепко прижмите приклад к плечу. – Он обнял ее одной рукой, поправляя винтовку. – Да, вот так. И расслабьтесь, дорогая. Вы слишком напряжены.

Оливия же сейчас думала только об одном: «Ах, как было бы хорошо прислониться к нему спиной и наслаждаться его объятиями…» Но тут его рука обхватила ее руку, лежавшую на стволе, и он продолжил:

– А вот так взводят курок. То есть посылают первую пулю в патронник и готовят винтовку к выстрелу. Курок нужно взводить каждый раз, как делаешь выстрел.

Оливия повернула голову, чтобы спросить, как целиться, но тут же забыла про свой вопрос – их губы сейчас находились совсем рядом, и казалось, они вот-вот встретятся. Судорожно сглотнув, она сказала первое, что пришло ей в голову:

– А этот шрам от пули у вас, в самом деле, из-за мальчика?

– Черт… не из-за этого, – пробормотал Конор. – Меня подстрелил фермер-протестант, когда мне было лет пятнадцать. Я тогда пытался присвоить одну из его овец.

Оливия сдержала смех и попыталась изобразить осуждение.

– Присвоить? Вы хотите сказать – украсть?

Конор ухмыльнулся.

– Ну, не мог же я так сказать вашим девочкам… Какой бы это был урок для впечатлительных юных душ?

Эти его слова напомнили Оливии о том, что за ними наблюдают, и она попыталась сосредоточиться на стрельбе.

– А что делать теперь? – спросила она.

– Сейчас просто отведите курок, но помните: нажимать надо медленно, не рывком. И потом…

Прогремел выстрел. Отдача же была такой сильной, что Оливия отшатнулась и упала на Конора, стоявшего прямо у нее за спиной. Он не пошевельнулся – как будто ожидал именно этого.

Обхватив ее обеими руками, Конор с усмешкой проговорил:

– У винтовки сорок четвертого калибра довольно сильная отдача, так что будьте к этому готовы.

Оливия опустила винтовку и, прислонившись спиной к Конору, со вздохом помассировала плечо.

– В следующий раз буду обязательно об этом помнить, – пробормотала она. Потом посмотрела на изгородь. Жестянка, в которую она целилась, лежала на земле. – По крайней мере, я попала, – добавила она с гордостью.

Конор одобрительно кивнул.

– Неплохо, – признал он. – Очень даже неплохо для начинающего.

Несколько секунд спустя Оливия снова взвела курок, прицелилась – и сбила еще одну жестянку.

Две следующие недели были очень напряженными. После нескольких тренировок Оливия спрятала винтовку на верхней полке в кухонном буфете – вместе с двумя коробками патронов. По совету Конора она достала из сундука вторую винтовку и сунула ее под кровать. А еще одну коробку с патронами положила в ящик ночного столика. Но к счастью, никто из людей Вернона к ней пока не приходил, и ей ни разу не пришлось воспользоваться оружием.