А он, нежно покусывая ей ушко, уговаривал: «Нет, можешь и смеешь!»

Теперь она знала, что не устоит и сдастся. Но не об этом ли слагают песни? В них поется о нежном ухаживании, о возвышенной любви, о рыцарях, идущих на смерть за своих дам, но куда лучше просто любить, чем умирать! Смерть ужасна своей кровью и болью, а любовь прекрасна. В ней желание, страсть и бурное ее удовлетворение, которое ей еще неведомо. Но она испытает это, и скоро. Ее собираются выдать замуж. А вдруг ее выдадут из государственных интересов за немощного старика? Вот Элинор выдали за Людовика. Правда, он король, но совсем не интересный. В этих делах он совершенно ничего не смыслит, как говорила сама Элинор. Если ее выдадут за такого, она обязательно заведет любовника. Кого-нибудь вроде Рауля…

Рауль! Она идет к нему и в этот раз не сможет отказать. Он просто не допустит этого. Петронелла вспомнила, как в прошлый раз он говорил сердито: «Я страдаю слишком долго». И эти сердитые ноты в его голосе бросали ее в трепет. Она решилась — сегодня.

Рауль ожидал ее в кустах, и как только она приблизилась, он крепко обнял ее, прижимая.

— Рауль, я не смею…

— Я знаю место.

— Мне надо возвращаться.

Он только рассмеялся.

— Сестра будет гневаться. Тебя заботит гнев королевы?

— Сегодня мне все неважно, кроме тебя.

Она сделала вид, что хочет уйти, но оба знали, что это притворство.

В кустах нашлось укромное местечко.

— Сюда может кто-нибудь прийти, — запротестовала Петронелла.

— Нет, никто нас не потревожит.

— Я должна возвращаться.

— Ты должна быть со мной.

Он взял ее на руки и с нежностью опустил на землю.

— Мне ничего не остается, как подчиниться, — сказала она.

* * *

Элинор быстро разглядела перемены, произошедшие в сестре, и угадала их причину. Она позвала Петронеллу в спальню и, когда они остались одни, потребовала:

— Лучше расскажи все сама.

Петронелла широко открыла глаза, изображая удивление и непонимание. Элинор взяла ее за плечи и встряхнула.

— Не строй из себя невинность, детка. Кто он?

— Элинор, я…

— Я же все вижу. От меня ты ничего не можешь утаить. Если бы ты крикнула с башни: «У меня любовник», — ты не могла бы это выразить яснее.

— Не знаю, почему…

— Нет, ты еще ребенок. И дурочка к тому же. Тебе надо было сначала дождаться замужества.

— Как поступила ты…

— Ты знаешь, я была девственницей, когда вышла замуж за Людовика. Иначе нельзя. Теперь мы ищем мужа для тебя. Кто твой любовник? Может быть, мы выдадим тебя за него. Я поговорю с Людовиком.

— Эт-то невозможно, — заикаясь, прошептала Петронелла.

— Почему?

— Он… уже женат.

— Как ты глупа!

— Я ничего не могла поделать, Элинор. Я не хотела этого. Сначала это было как игра… как песня и разговор о любви… а потом…

— Да знаю я. Ты ничего мне нового не скажешь. Тебе надо было посоветоваться со мной, рассказать, что за тобой начали ухаживать. Кто он?

— Рауль…

— Граф Вермандуа?

Петронелла кивнула.

Элинор охватила ярость. Тот, кто восхищался ею, кто уверял, что лишь она ему желанна, что все другие женщины для него не существуют! И все это время он крутил любовь с сестрой!

— Не могу в это поверить. Он же стар…

— На десять лет старше тебя. Для мужчины это совсем не много.

— И ты ему отдалась!

Петронелла горделиво вскинула свою чудную головку:

— Да, и не жалею. И снова пойду на это. Ты тоже так бы сделала, если бы не король.

Элинор снова тряхнула сестру за плечи.

— Не забывай, с кем ты разговариваешь! У меня есть долг, как у королевы. А ты себя ведешь как последняя потаскушка.

— Почти все придворные дамы делают то же. Они сидят с тобой, толкуют о высокой любви, а по ночам бегают к любовникам. Стихи и романсы любовь не заменяют, ты сама это знаешь.

— Она еще будет меня учить! Давай не будем тратить время на препирательство. Тебе надо срочно выйти замуж. Об этом сейчас следует говорить и думать.

— Я люблю Рауля, — сказала Петронелла твердо.

— А он любит тебя, надо думать.

— О, еще как!

— Но не в такой мере, чтобы уберечь тебя от похоти своей.

— Да это же любовь!

— Притом он понимал, чем это тебе грозит. Он знал, что женат, и ты знала тоже. Он женат… — Элинор остановилась, и на лице ее появилась странная улыбка. — Он женат, — медленно проговорила она, — на женщине, носящей мое имя. Она сестра нашего надменного Теобальда Шампанского

— Рауль ее не любит, — поспешила вставить Петронелла. — Их брак невсамделишный. Они когда-то были любовниками. Она его совсем не понимает.

— Это он тебе все наговорил. Так все мужья-гуляки говорят. Она не понимает одного, сестренка: почему она должна оставаться верной женой, когда он путается с другими, сколько ему заблагорассудится. Я, кстати, это тоже не понимаю. Опять мы отвлеклись. Печально то, что ты не девственница, но не менее печально и то, что очень скоро ваше безумство в любви может принести плоды… Я поговорю с королем. Мы должны тебя немедленно выдать замуж.

— Если вы выдадите меня за другого, от Рауля я ни за что не откажусь.

— А если это будет Рауль?

Петронелла радостно забила в ладоши:

— Ах, если бы!

— Над этим надо подумать.

* * *

Королева приняла Рауля, графа Вермандуа, очень холодно.

— Я крайне недовольна.

— Надеюсь, не мной, ваше величество.

— Кем же еще! Я узнала о ваших отношениях с моей сестрой. Она мне призналась, что вы совратили ее. Что вы на это скажете?

— Что человек, ослепленный солнцем, ищет утешения у луны.

— Хватит этих метафор насчет солнца и луны. Я их наслушалась довольно. Вы хотите сказать, что раз не добились меня, то обратили свой взор на сестру?

Он склонил голову.

— Сестра не будет рада, если я передам ей ваши слова.

— Ваше великодушие и благоразумие не позволят вам сделать это.

— Никто и ничто не в силах помешать мне сделать, что я пожелаю.

— Вы — закон, а наша воля — повиноваться вам. Что вы повелеваете мне сделать, ваше величество? Только скажите, и я сделаю или умру, стараясь.

— Кое-что, не столь великое, как подвиги Геракла.

— Я сделаю это, лишь бы доказать вам свою преданность.

— Советую быть осторожней. Как-нибудь я могу задать вам задачу непосильную.

— Ничто мне так не тяжко, как быть возле вас и не иметь возможности любить вас.

— Вы говорите так, будто не собираетесь жениться на другой женщине.

— Жениться? — Он моментально насторожился. — Увы, я уже женат.

— На женщине, которую вы не так уж страстно любите, я полагаю.

— Жена есть жена. Но когда я стою пред неотразимой, мне остается только сложить оружие.

— Вы говорите обо мне или о сестре?

— Мои чувства вам известны. И в поклонении вам я не одинок.

— А Петронелла? Вы любите ее?

— Она напоминает вас. Что мне еще сказать?

— Если бы вы были свободным, вы женились бы на ней?

— Со всей душой.

— Я не спрашиваю, будете ли вы ей верным мужем. Знаю, что спрашивать напрасно. Она вами увлечена.

— Как мне хотелось бы стать свободным!

— Вы могли бы, если бы нашлись кровные связи с вашей женою.

— Я их не знаю…

— Вы бестолковы, граф. Между нашими родами такие связи существуют. В течение столетий между ними столько смешанных браков, что стоит поискать как следует, и такие связи отыщутся.

— Если они найдутся…

— Если! Их надо найти. Их должно найти. Вы совратили мою сестру. Насколько я знаю, она уже беременна. Виновник вы. Не забывайте, она сестра королевы. Вы женитесь на ней?

— Если отыщется верный повод считать мой брак недействительным.

— Значит, такой повод надо найти, — сказала королева твердо и жестом показала, чтобы Рауль удалился.

Элинор осталась довольна. Петронеллу надо обязательно выдать замуж за совратителя; и как удачно, что жена Рауля приходится сестрой ее врагу Теобальду. Будет ему наукой, как насмехаться над королем и королевой.

* * *

Элинор пребывала в замешательстве. Граф Теобальд в своем противлении оказался неодиноким; немало других вассалов оставили призыв короля без внимания. Было ясно, что идти на войну из-за Тулузы страна не желает. Желание захватить Тулузу исходило от одной королевы и только немного от ее покорного мужа.

И тем не менее Элинор не отступила, и вскоре они выехали из Парижа вместе, готовясь осадить и захватить Тулузу. Все свои планы Элинор привела в действие. Спешно шло расследование отношений между предками Рауля и его жены. Королева считала: если как следует в них покопаться, кровные узы всегда найдутся. Епископы уже сидели за работой, хорошо зная, что навлекут на себя августейшее неудовольствие, если необходимое не будет найдено.

Людовику же этой войны совершенно не хотелось. Он ненавидел гибель людей и совсем не желал наказывать невинных. Одержав свою победу под Орлеаном, он даровал своим подданным бунтовщикам то, что они требовали: отменил жестокий закон, по которому у людей отрубали пальцы, если они не платили налога. Какой в этом смысл, вопрошал он, если пальцы нужны, чтобы заработать на уплату налога? Мысль о неизбежных страданиях простого народа для него мучительна; но что он может поделать? Элинор неустанно твердит, что Тулуза должна быть ее, а значит, и его, кроме всего прочего, она не может простить оскорбления, нанесенные Теобальдом Шампанским.