И прокрутил в пальцах квадратный пакетик презерватива, то ли дразня, то ли уничтожая последнее самообладание. Меня разрывало страстью и обидой. Подтянулась еще и широко, влажно провела языком по члену, напрягая его еще сильнее. Но мне этого было катастрофически мало. Я сжала кулак и ударила его в живот — вряд ли слишком сильно, я вообще не боксер, да и в тот момент у меня дрожали руки. Услышала усмешку. Он же сам разрешил делать что хочу — теперь от своих слов не откажется. Я могу врезать ему пощечину, могу теперь заставить вылизывать себя, могу его самого прицепить к стенке! Чтобы выполнить первый пункт плана я почти легла на него сверху. И снова капля — теперь в основании шеи. Я прижалась к ней губами, а под животом уже чувствовала каменный орган. И от этого меня повело.

Я быстро уперлась коленями в постель, приподнялась, но Кирилл меня остановил, вцепившись в бедро и не позволяя опуститься. Пришлось еще целых пять секунд сходить с ума, пока он раскатывал по органу презерватив. К счастью, понял, что адекватности от меня сейчас ждать не приходится. Едва ослабил хватку и снова дал свободу действий, я сама направила член внутрь. Я была мокрая, но все равно член проникал в меня медленно — очень долго никого не было. Тянуло, но сейчас любые ощущения казались удовольствием. Застонала в полный голос, когда удалось сесть, приняв его целиком. И снова приподнялась. Оргазм накрыл уже на втором разе, я захлебывалась стонами и обмякала. Вот это удовольствие... Это что-то вообще за гранью, когда струны так бесконечно долго натягиваются, звенят от перенапряжения, а потом их отпускают. Меня просто колотило конвульсиями, больше двигаться я не могла.

Кирилл перехватил меня за талию, когда начала падать набок, но только смягчил падение, а не удержал. Тут же перевернул на спину, накрыл собой и вошел резко. Начал двигаться немыслимо быстро, только продлевая мои спазмы. Я не стонала, а запрокинула голову и просто содрогалась от каждого толчка, уже вообще не надеясь вынырнуть из этих волн, которые перекрывали друг друга внахлест. Вероятно, меня начало отпускать, раз я явственно ощутила и его судорогу, прошившую сразу оба тела. Он вышел не сразу, сначала отдышался в мою шею. А потом подтянул меня выше, уложил на подушку, обнял и тоже затих, не озаботившись тем, чтобы укрыть нас. Ничего он не говорил. И правильно, я все равно не услышала бы.

Вряд ли я утром смогу проснуться, если проваливалась в сон, как в обморок. Последней моей мыслью было то, что я не зря боялась этого человека и его наклонностей. Это же просто немыслимо, когда я сама... вообще никакого самоконтроля.

Глава 21

Глаза открывать не хотелось, хотя я чувствовала его дыхание на лице. Не спит уже — смотрит с расстояния сантиметров в десять. И, боюсь, стоит мне только пошевелиться, как я положу начало целому воскресенью, которое может превзойти предыдущую ночь. Не то чтобы мне совсем этого не хотелось, но я вообще никогда не любила с размаха нырять в ледяную воду.

— Ма-а-аша… — позвал протяжно. Понял, что уже не сплю.

Ответила тем же тоном:

— Ма-а-астер…

— Сейчас-то Кир, — поправил он и этим самым влил в меня лошадиную дозу храбрости. Я сразу распахнула глаза и увидела его лицо именно там, где ожидала.

Некоторое время просто смотрела. У него глаза карие, но сильно меняющиеся в зависимости от настроения. Они то прищурены — и тогда меня обязательно будут отчитывать; то черные из-за расширенных зрачков — и тогда меня или прижмут собой к стенке, или к ней же привяжут; а то — как сейчас и что бывает чаще остального — искрящиеся весельем. Наверное, мне нравятся любые, хотя только последние позволяют вести себя более раскованно, чем я и воспользовалась:

— Ты просто… ужасен. Я всегда это знала, но знать и прочувствовать на своей шкуре — совсем разные вещи.

— Ага. Еще скажи, что тебе не понравилось.

— Ты сделал из меня нимфоманку! — я начала заливаться краской от этого признания вслух. Ну, а что, несколько часов назад я фактически набросилась на него в голодном желании.

— Вряд ли. Это было бы слишком прекрасно, Маш, — он, в свою очередь, и не думал тушеваться. — Но мы будем над этим работать.

— Не надо работать! Я и такой себе нравлюсь!

— И мне.

Я проигнорировала признание — когда ругаешься, лучше не скатываться в ваниль.

— Это было жестоко, — я продолжала обвинять.

— Ничего подобного. Кстати, отложенный оргазм всегда сильнее обычного. И заметь хотя бы, что я вчера не стал тебя долго мучить — пожалел.

Я приподнялась на локте и охнула. Мы оба до сих пор без одежды. Потянула на себя угол покрывала с другой стороны, но его явно не хватало, чтобы все прикрыть. Да и ладно. Пусть сам смущается — я тоже всего его вижу.

— А-а! Так это ты меня пожалел? Ну, ничего себе!

— Не тебя — себя. Решил, что если совсем перегну палку, то ты можешь и сломаться. Потому разрешил тебе меня изнасиловать.

— Так я и сломалась, Кир!

— Нет. Ты кончала так долго, что я успел тебя догнать. Ломаются люди совсем по-другому, если ты не в курсе. И сейчас со мной разговариваешь, а не вопишь, сверкая удаляющейся голой попой.

— Я воплю, — парировала неуверенно.

Но он только рассмеялся, перекатился, навис надо мной и чмокнул в губы. Но снова приподнялся, глядя в глаза:

— Маш, мы теперь любовники. Уже и не надеялся, что доживу. Скажи теперь — дальше с тобой будет проще?

— Дальше? — растерялась я. — Знаешь… твои наклонности меня пугать меньше не стали!

— Значит, проще не будет, — он вздохнул. — И да, какие еще наклонности? Вот сейчас я перед тобой, не включаю диктат. Таким нравлюсь?

Я на миг сжалась, но потом все же решилась на откровенность:

— Таким — да.

— Тогда закрепим результат ватным сексом?

— Чем?

— Ну, это когда ты лежишь прямо так. А я стараюсь на тебе. И не переворачиваю, даже если очень захочу. Тысячи поколений до нас справлялись, справимся и мы. Наверное.

— Я улавливаю твою иронию, — я прищурилась. — Намекаешь, что это скучно?

— Что ты, не намекаю!

Он надевал презерватив, нависнув надо мной и не отводя взгляда от моих глаз. Ногой раздвинул мои бедра и направил член внутрь. Да я еще совсем не возбуждена, что он делает? Но все-таки чуть изогнулась, когда почувствовала медленное проникновение и отступление. Кирилл просто неспешно покачивался, вводя его с каждым разом чуть дальше. Орган набухал сильнее от этих поступательных движений. Вот только я за этими действиями не успевала, точнее не успевала отмечать изменения в себе.

— Кир… — мне все равно стало трудно дышать. Я вцепилась в его плечи, пытаясь разместиться удобнее. — Хотя бы поцелуй.

— Зачем? — он изогнул бровь. — Мы же разговариваем.

— Ра… разговариваем?

— Ну да. Маш, я в некоторых вопросах старомоден, потому спрошу — ты не против встречаться официально? Я имею в виду, мы не будем скрывать отношения? Меня лично от таинственности тошнит. Ну и плюс вылазки по развлекательным заведениям станут намного проще.

Следующий толчок был чуть резче. Я чувствовала, что член уже возбужден, Кир сам сдерживается, чтобы не спешить.

— О… отношения? Кир, подожди…

И он замер. Вообще-то, «подожди» относилось к другому — к разговорам во время занятия любовью, на которое тело уже настроилось, размякло и напряглось одновременно. Но он понял по-своему, потому нахмурился — нет, вы только гляньте на него! Нахмурился, словно мы с ним на деловом обеде!

— Маш, ты ведь понимаешь, что между нами уже такая связь, которая не даст разойтись в стороны? По крайней мере не сразу. Или ты другого мнения?

Я попыталась вывернуться, но не удалось — он остался во мне. И притом Кир внимательно смотрел в глаза, ожидая ответа со всей серьезностью. Я нервно сглотнула.

— Ты про отношения? Я… я уже сказала, но ты не услышал.

— О том, что боишься моих наклонностей?

— Именно!

— А я сказал, что вполне способен изображать из себя плюшевого медвежонка почти до бесконечности. И ты это тоже не услышала. Квиты?

— То есть ты будешь изображать?

— После вчерашнего, когда ты сорвалась с малейшего погружения в Тему? Нет, конечно!

— Вот именно об этом я и говорю!

Он округлил глаза, как если бы был всерьез удивлен моей непонятливостью.

— Маш, я буду полным идиотом, если после такого масштабного шоу начну сдавать назад. Так что нет, хорошая моя, никаких послаблений. Будем погружаться дальше.

— Но…

Кирилл снова толкнулся вперед, этим выгибая мое тело дугой. И опять сдал назад.

— Что «но»? — уточнил как ни в чем не бывало.

— Ты просто…

— Нравлюсь?

— Не сейчас.

Он сделал вид, что задумался — даже взгляд в сторону отвел. А потом выдал:

— Знаешь, а я себе таким тоже не очень нравлюсь. Усложняем задачу. Ты должна считать мои движения — громко и отчетливо. А перед тем, как кончить, спросишь разрешения. Если собьешься, то получишь сперму в рот. Похоже, она пока останется для тебя наказанием, судя по предыдущим опросам. Поехали?

— Кир!

— Это игра, Маш, просто игра. Тебе надо переступить через шаблоны, чтобы научиться от нее кайфовать.

Возразить я не смогла — на следующем толчке произнесла почти нехотя:

— Раз.

И он тут же прижался губами к моей шее, прикусил кожу, лизнул. И двинулся снова.

— Два… Три, четыре.

Меня начал подводить голос, удовольствие нарастало независимо от моей воли. К счастью, он двигался медленно, зато на пятом толчке наконец-то вошел на полную длину.

— Пять, — я задохнулась и добавила на вдохе: — Шесть…

Движения незаметно ускорялись, и одновременно путались мысли. Зачем я в этом участвую? Зачем выполняю его распоряжения? Не потому ли, что подчиняться ему мне нравится? Это будоражит, с каждой следующей цифрой я становлюсь будто еще зависимей, а он остается внимательным — и следит за тем, что говорю и что происходит. Это оказалось невыносимо: накатившее возбуждение никак не сочеталось с самоконтролем.