Но она уже твердо знала, что не будет учителем. Это решение пришло к ней после первого же дня педагогической практики, когда она испытала самое настоящее отвращение, оказавшись в одном из темных школьных коридоров, пахнущим потом и тушеной капустой (ну почему в школьных столовых всегда пахнет этой мерзкой тушеной капустой?!). А когда на перемене в коридор с гиком ринулась, чуть не сбив ее с ног, орава пятиклашек, к отвращению примешался еще и страх перед этой необузданной, неуправляемой толпой.

Но если она уже решила, что не пойдет работать в школу, тогда куда? Может, в районную или городскую библиотеку? А может быть, ей вообще не стоит работать по специальности?

Катя опять выключила свет, как будто в темноте было легче найти ответ, легла и закуталась в одеяло. Сейчас она уже даже не знала, хочет ли остаться в этом городе, в этом доме? Их городок, конечно, чистый и зеленый, но уж больно тихий. Все друг друга знают. Все, что происходит здесь, предсказуемо и неинтересно. Да и жить в семье родителей после окончания института ей не хотелось, хотя она очень любила и своих родителей, и свой дом, и свой уютный уголок с книжной полкой, письменным столом, швейной машинкой и репродукцией шишкинской картины в тяжелой гипсовой раме, покрытой бронзовой краской. Но она хотела бы чего-то иного, более яркого, просторного, интересного. И к тому же… Как надоели ей эти медведи! Но попробуй что-то изменить в их доме, хотя бы перевесить треклятых медведей в гостиную. Скандал не скандал, но ей сразу же, впрочем как и всегда, укажут на то, что все должно находиться на своем месте. Везде должен быть порядок. И этот порядок всегда определяла мать, бывшая в их доме полновластной хозяйкой и не собиравшаяся уступать это право кому бы то ни было. Была и останется.

Катя вздохнула и перевернула жаркую подушку. Значит… Значит, надо что-то предпринимать. А какой существует самый верный способ изменить свою жизнь? Конечно, замужество. Недаром же девчонки с первого курса ходят на танцы в политехнический институт. И сама она не раз там бывала. И что? Почему же она до сих пор ни разу не влюблялась? Ей уже скоро двадцать два, а она до сих пор девственница! Бывало, горячий жар желания накатывал и на нее, но никто из окружавших ее парней ни разу не заставил бешено колотиться ее сердце, никто и никогда не был предметом ее девичьих грез. Неужели никто? Неужели ни разу?

Она встала, накинула халат и подошла к письменному столу. Включив ночник, села на стул и вынула из ящика стола альбом со студенческими фотографиями.

Посвящение в студенты. Вечеринка в институте. А с кем это она в обнимку? Это ее одноклассник Женька. Учится в сельхозе. Два метра с хвостиком. Наверняка с большим будущим. Папа в исполкоме, всегда на виду, появляется на местном телевидении и явно метит в депутаты. Женечка, конечно, красавец. Возможно, она и поддалась бы на его чары, если бы не его самоуверенность, граничащая с глупостью. Но — хорош самец! При виде его рельефной фигуры и плотно обтянутых джинсами бедер и она ощущала горячую тяжесть внизу живота. Но с ним только ленивая не переспала. Или брезгливая, как она. Катя перевела взгляд на другое фото.

А это Андрей. Строгий, классический костюм, белая рубашка, галстук-бабочка. Он ее все время приглашал на медленный танец, как-то даже приходил с цветами к институту. Но уж больно прыщавый! Прыщи, конечно, сойдут со временем. Но целоваться с ним сейчас! О нет, от одной мысли об этом противно становится. И она без сожаления перевернула страницу. День рождения Лариски, сокурсницы, одной из ее подруг. Катя невольно приблизила фотографию к глазам. Константин. Красавцем назвать нельзя, но что-то в нем определенно есть, чисто по-мужски притягательное. Волевой, целеустремленный, и, что немаловажно, чистоплотный и всегда корректный. Кате он нравился, и, обрати он на нее внимание, вряд ли устояла бы. Но он давняя любовь Лариски, которая все собирается за него замуж, да никак залететь не может.

Катя перевела взгляд на лицо сокурсницы, радостно улыбавшейся прямо в камеру. Почему Константин предпочел Лариску, ведь он познакомился с ними обеими на одной вечеринке. Почему не ее, а Лару он пригласил на медленный танец, а потом провожал до дома и целовал на лестничной площадке?

Катя стала невольно сравнивать себя с подругой. Лара — полная ей противоположность, жгучая брюнетка с вьющимися волосами, темно-карими бархатными глазами. У нее такие ресницы — не нужна никакая тушь, но самое красивое в ее лице — это брови, две четкие дуги. У Кати, конечно, брови тоже очень даже, но у Лариски они именно вызывающе красивы. Когда та удивлялась — одна бровь оставалась на месте, а вторая причудливо выгибалась вверх, что придавало ее лицу непередаваемо обворожительное выражение. И темперамент! Да, у Лары по-настоящему жгучий темперамент. А у нее какой? До сих пор она этого не знает. Еще никто не обнимал и не целовал ее так, чтобы ей захотелось без сожаления и страха расстаться со своей девственностью. Она вздохнула и уже без интереса продолжила рассматривать другие фотографии. Гошка — хам. Марат… Вечно от него пахнет потом и нестираными носками. Давид страдает нарциссизмом, никто, кроме собственной персоны, его не волнует. Сашка — душа нараспашку, как любила она приговаривать, глядя на его бесхитростную физиономию. Прекрасный друг, но слишком уж прост. Она с досадой захлопнула альбом, положила его на место, выключила свет и, зевнув, легла в ставшую прохладной постель.


На следующий день все в институте обсуждали все то же событие — замужество Тамары. И через день, и через два разговоры не прекращались. Но постепенно громкие восклицания становились тише, а долгие обсуждения короче — и постепенно все вернулось на круги своя.

Как-то после занятий к Катерине подошла Лариса. Ее темные глаза лихорадочно блестели.

— Катюха! Приглашаю тебя на помолвку. Мы с Костиком наконец решились.

— Что? — На этот раз от удивления резко взметнулись вверх брови Катерины. — Ты беременна?

— Кто тебе сказал? — быстрым шепотом спросила Лариса.

— Так просто спросила, — виноватым тоном ответила Катя и отвела глаза чуть в сторону.

— Да нет… — В голосе подруги не было обычной уверенности, и Катя поняла, что попала в яблочко.

— Придешь? Я буду ждать. Ты единственная из одиноких мне не завидуешь, значит, искренне порадуешься моему счастью.

Катю невольно задело, что ее причислили к «одиноким», но что поделать — это было правдой. Она вспомнила свои недавние ночные размышления и теперь искала в себе хоть малую толику раздражения или зависти. Нет, она действительно нисколько не завидовала подруге.

— Я на самом деле очень рада за тебя. Ты же его чуть не с первого курса любишь.

— Заметила, да? — Лариска удивленно изогнула бровь (Ах, хороша! — вновь подумала Катя), но уже через секунду рассмеялась. — С первого курса? Нет, подруга, я его люблю чуть ли не с первого класса. Только там он был для меня недосягаем — отличник, красавец, лидер. А я что? Вертушка-дурнушка…

И Лариска опять рассмеялась, но глаза в этот раз остались серьезными.

— Это ты-то дурнушка? — Катя искренне удивилась, глядя на подругу, которую всегда считала красивой.

— Да. Сутулая и в очках. Знала бы ты, как я ненавидела свои очки — с толстенными стеклами, в старушечьей роговой оправе, но меня заставляли их носить. А как только я остригла свои косы и сменила очки на линзы — сразу и спина выпрямилась, и красавицей стали называть, и Костя заметил!

Лариса вздохнула. Но этот вздох не был наполнен горечью воспоминаний, а скорее напоминал вздох облегчения после трудного, но успешно сданного экзамена.

— Так ты придешь?

— Когда? — спросила Катя.

— Завтра в семь.

Она задумалась. Завтра была пятница, а по пятницам у нее аэробика. Катя старалась быть в форме и никогда не пропускать занятий, а чтобы не давать себе поблажек, всегда приобретала месячный абонемент.

— А нельзя перенести на субботу? У меня последняя тренировка в этом году.

— Катюшка, милая, — Лариса умоляюще посмотрела на подругу, — ну какая тренировка? Ведь такое событие бывает только раз в жизни!

На лице Кати читалась растерянность. Ей не хотелось пропускать последнее в этом году занятие, тем более что вечеринка не казалась ей особенно заманчивой. Глядеть на чужое счастье и потягивать сок… Она уже совсем решилась ответить отказом, но тут подруга выложила козырную карту.

— К тому же тебе не придется скучать, будет друг Константина, он специально приезжает к нам на помолвку из другого города. Знаешь, он вполне симпатичный, можно даже сказать — красавец, и похож на Ричарда Гира.

— Лара, не привирай… — Катя укоризненно посмотрела на подругу, и ироничная улыбка тронула ее губы. Лариска, казалось, готова была притащить и настоящего американского плейбоя, чтобы только увидеть ее у себя на помолвке.

— Ей-богу, я не вру! Придешь — увидишь. Аэробика — она и в Африке аэробика, оттого что пропустишь одно занятие, ничего не изменится. А тут моя судьба решается. — Лариска сделала паузу, внимательно следя за реакцией подруги. — А может быть, не только моя…

Катя вспомнила свои ночные размышления. И действительно, Лара права. Почему она опять боится сойти с обычного своего пути? Вдруг если она чуть свернет в сторону, то встретит того, кто ей предназначен судьбой? Вдруг этот «Ричард Гир» — тот, кого она ждала столько лет?

— Ну хорошо, — вздохнула Катя, приняв решение.

— Ура! — Лариса, как маленькая девочка, добившаяся наконец своего, захлопала в ладоши и чмокнула Катю. Яркий оттиск ее пухлых губок остался печатью радости на щеке подруги, а сама она уже летела к выходу танцующей походкой, легко поправляя сумочку на плече. Но вдруг, уже у самых дверей, Лариса остановилась и, всплеснув руками, поспешила обратно. — Самое главное и не сказала, — торопливо заговорила она, сверкая глазами от счастья, — в пятницу, в семь вечера, в кафе «Весна». Нас будет всего четверо: ты, я и Костя с другом. Так что будь готова…