— Да, только старайся тете Саре не мешать.
— А я и не мешаю, наоборот, она говорит, что я помощница.
И, подпрыгнув от радости, Ксюшка пулей вылетела из комнаты.
Катя грустно улыбнулась, глубоко вздохнула и продолжила разбирать вещи. Через полчаса все было разложено по своим местам. Она села на кровать и только тогда почувствовала, как устала: ноги ослабли, голова была тяжелой, глаза слипались.
Как только срок отъезда в деревню был назначен, ей нужно было сдать всю свою работу заказчицам. А работы как раз навалилось много — в начале лета всегда было так: зима длинная, никто не заказывает в холод легкие платьица. А тут жара наступила внезапно после длинной, затяжной весны. И теперь Кате надо было срочно дошить три летних платья, костюм для матери невесты на свадьбу и халат для очень полной дамы. Так что в последние четыре дня она спала не более трех часов в сутки.
Катя разделась, откинула одеяло, опустила голову на подушку и тут же провалилась в сон. Она не слышала, как мимо дома провели стадо коров, как хозяйка пошла на дойку, гремя ведром, как ближе к ночи залаяла вернувшаяся домой собака. Вечером Ксюша попыталась разбудить мать, чтобы позвать к ужину, но Катя, с трудом открыв глаза, пробормотала «сейчас-сейчас», но сил не хватило даже на то, чтобы встать. Тетя Сара взглянула на нее и тихо увела девочку к себе, приговаривая: «Умаялась, бедняга, пусть спит».
Ночью Катя внезапно проснулась — дочка судорожно сучила ножками, это означало, что ей нужно в туалет, а сон такой крепкий, что она не может проснуться. Проблем с мокрыми простынками у них давно не было, но тут то ли от выпитого на ночь молока, то ли от смены обстановки, а может, от этой особенной тишины дочка в любой момент могла обмочиться. Быстро выскочив из постели, Катя в темноте наткнулась на ночной горшок, стоящий рядом с Ксюшкиной кроваткой. «Как нам повезло, — подумала Катя, — и тут тетя Сара все предусмотрела». Стараясь не разбудить, она подняла девочку с кровати и опустила ее на горшок. Ксюшка, не открывая глаз, что-то пробормотала, качнулась и прислонилась к матери; зажурчала веселая струйка. Затем Катя бережно уложила дочку, накрыла одеяльцем и поцеловала Ксюшка только всхлипнула во сне и опять мерно засопела.
Катя улыбнулась, взяла горшок и вышла во двор. Конечно, это большое неудобство иметь туалет во дворе. Летом с этим еще можно примириться, хотя сейчас от прохлады июньской ночи ее пробил озноб.
Но как все же хорошо! Луна сияла холодным зеркальным блеском, деревья, такие живые днем, сейчас застыли неподвижными изваяниями, и слышался только едва различимый шорох листвы да мерное дыхание коровы за стеной сарая. Покой и тишина.
Катя вернулась в комнату, но долго не могла заснуть. Тишина оглушила ее, и непрошеные мысли о невеселом прошлом и о непонятном будущем вновь зашевелились, не давая уснуть. И только когда начинала светать, ей удалось забыться. Сквозь утреннюю дремоту она слышала, как начинается день с петушиного крика и возни утренней дойки. Потом опять стало тихо, и к ней пришел здоровый, крепкий сон.
…Она проснулась от мерного стука молотка. Подняла голову — дочки рядом не было. Катя быстро оделась, заправила кровати, сполоснула лицо прохладной водой из рукомойника, прикрепленного к стене сарая, почистила зубы и пошла на звук.
Ее дочь стояла рядом с незнакомым мужчиной, забивающим гвоздь в доску забора. Увидев мать, Ксюша не бросилась ей на шею, как это было всегда, а спокойно и даже с некоторой укоризной сказала:
— С добрым утром, мама. Пока ты спала, мы тут много работы сделали.
Катя заметила, что девочка держит в ладошке несколько гвоздей.
Мужчина выпрямился. Он был чуть выше среднего роста, широкий в плечах, крепкий, русоволосый. Лицо с трехдневной щетиной на щеках казалось серьезным; темные глаза смотрели невозмутимо. Он был одет в вылинявшую клетчатую рубаху с рваным на локте рукавом и потертые грязные джинсы.
Катя опустила глаза, чтобы скрыть брезгливую гримасу. Она не любила неопрятности. Дети, конечно, дело другое. Нормальный ребенок, как она считала, исследователь по своей природе, и сверкающие белизной колготки послушных девочек ее всегда удивляли. Ксюшка частенько приходила с прогулки в разодранных штанах и грязной куртке, но Катя никогда не пеняла дочке за испачканные вещи, предпочитая покупать ребенку недорогую одежду, иногда даже в «секонд-хенде», чем постоянно ругать за испорченные дорогие тряпки. И сама она легко расставалась с надоевшими вещами, стараясь обновлять свой гардероб, тем более что ей это было сделать легче, чем остальным, — ведь она могла сшить любое понравившееся ей платье. В мужчинах же она ценила прежде всего чистоплотность и подтянутость. Конечно, этот парень не в офисе сидит, а забор чинит, и все же… мог хотя бы побриться.
Мужчина вытер руки о большой носовой платок и протянул ей руку:
— Будем знакомы — Дмитрий.
Катя с некоторым колебанием вложила свою маленькую гладкую ладошку в большую шершавую ладонь, Мужчина ее пожал, и Катя, успев разглядеть не только красивую форму кисти, но и, увы, черные от грязи ногти, быстро отдернула руку.
— Мам, это Дмитрий Петрович, он тут нам с тетей Сарой помогает.
Дмитрий чуть исподлобья оценивающе смотрел на свою новую знакомую — щупленькая фигурка, бледное лицо, грустные, усталые глаза. «Если бы не дочка, ей можно было бы вполне дать не больше двадцати. Типичная мать-одиночка, — подумал он. — Залетела, наверное, по глупости, вот и растит дочь одна». Он перевел взгляд на Ксюшу, и глаза у него потеплели.
— Ваша дочь очень понятливая девочка, — похвалил он.
— Да, мам. Я прихожу, а у дяди Димы изо рта гвоздики торчат. А ты же сама мне говорила, ничего в рот грязного не брать. А гвоздики же очень острые, можно и ротик поранить, правда?
— Твоя правда, Ксения, — согласился Дмитрий. — Вот поэтому ты мне и нужна, без тебя никак. Сама посуди — кто мне гвозди будет подавать? — Он заговорщически подмигнул Кате. Потом серьезным тоном попросил Ксюшу: — Подай, пожалуйста, гвоздь, только на этот раз самый длинный.
Девочка наклонилась над железной коробкой, где гвозди были строго разложены по своим ячейкам: длинные в одной, средние — в другой, короткие — в третьей, достала самый длинный гвоздь и протянула дяде Диме.
— Этот?
— Молодец. — Мужчина опять наклонился и несколькими взмахами молотка вбил гвоздь в доску. Спина его была мокрой, и рубаха прилипала к коже. Катя невольно передернула плечами, ощутив тяжелый запах пота.
— Мам, правда, дядя Дима очень сильный? И чтобы забор чинить, для этого нужна мужская сила?
Катя кивнула и подумала, что у них в семье в последнее время почему-то вся работа считалась женской. Сколько раз она просила Романа повесить кухонную полку! Наконец, когда надоело смотреть на ворох посуды на столе и подоконнике, она взялась сама. Долго же она тогда провозилась со сверлом, дюбелями и шурупами! А Роман даже не заметил, что полка оказалась на стене, или сделал вид, что не заметил.
Из задумчивости ее вывел голос тети Сары:
— А! Проснулась наконец. Ну и славно. Здесь тебе торопиться некуда, спи сколько душеньке угодно. Хозяек и двух хватит, правда, Ксения?
Ксюшка радостно кивнула, но тут же выступила в защиту матери:
— Тетя Сара, мама дома никогда не отдыхает. Она всегда то в магазин, то на кухне, то убирает, то шьет, то меня воспитывает.
— А чего тебя воспитывать, ты уже большая, сама себе хозяйкой можешь быть.
Ксюша задумалась. Дома она почему-то была маленькой, а здесь — другое дело. И курочек ей поручают кормить, и посуду полоскать, и дяде Диме гвоздики подавать. Нет, здесь ей нравилось решительно все, тем более что никто раньше ее всерьез не воспринимал. А тут даже хозяйкой называют. «Правду сказал Санька, — подумала она, — в деревне все по-другому».
— Ну что, Дмитрий, скоро закончишь? — спросила тетя Сара. — А то пойдем сначала позавтракаем. Вот и девушка еще не емши ходит.
— Мам, там такой творожок скрипучий есть, вкусный-превкусный, а чай конфетами пахнет, — затараторила Ксюшка, блаженно жмурясь и похлопывая себя по животику.
Хозяйка улыбнулась, ласково глядя на девочку.
— Пойдемте в дом, — пригласила она. — Творог домашний, утром только сделала, и чай с мятой, и ватрушки остались.
— Спасибо, тетя Сара, вот еще пару досок прибью — и работа будет закончена, тогда и поем, — с видимым удовольствием согласился Дмитрий. — Давно домашней стряпни не ел.
— А ты почаще приходи, мужская работа всегда у меня найдется, и постряпаю для тебя с удовольствием, — предложила тетя Сара. — Ну ладно, заканчивайте, а я пока чайник на огонь поставлю.
Катя тоже поспешила в дом. Ей совсем не хотелось завтракать рядом с этим плохо одетым, пахнущим потом мужчиной. Она положила себе в тарелку творог и посыпала его сахаром. Творог действительно был свежим и вкусным. Дмитрий вошел в дом, когда она налила себе чаю. Она слышала, как он во дворе шумно обливается водой из шланга, а Ксюшка визжит, когда до нее долетают холодные брызги. Дмитрий был раздет до пояса, и Катя стыдливо опустила глаза при виде его торса, казавшегося необъятным и сплошь покрытого волосами.
— Прошу у дам прощения, — сказал он виноватым голосом, — не захватил с собой чистой рубашки, а грязную после такого замечательного душа надевать не хочется.
— Ничего-ничего, — заметила тетя Сара. Она достала из холодильника початую бутылку водки. — Ну что, работник, с устатку будешь?
— Да нет, спасибо, — покачал головой Дмитрий, — мне бы лучше молока.
— Да, конечно, кто же с утра пьет, — с готовностью согласилась хозяйка и поставила бутылку на место. — А молока я тебе с удовольствием налью, да еще с собой дам. И ватрушки бери, не стесняйся. Я опять тесто поставила — ближе к вечеру мы с Ксенией булочки печь будем.
"На земле и на небе" отзывы
Отзывы читателей о книге "На земле и на небе". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "На земле и на небе" друзьям в соцсетях.