ГЛАВА 3

В пятницу, около четырех, Вячеслав громко постучал в дверь. Ксюшка мигом схватила свой маленький рюкзачок, из кармашка которого выглядывала забавная мордашка веселого игрушечного щенка, которого ей сшила мама, когда она болела, и кинулась открывать дверь.

— Дядя Слава, а мы поедем на машине, на той, большой? А долго будем ехать? А речка там есть? А корова? А цыплята? — затараторила Ксюшка о порога.

— Погоди-погоди, — остановил ее Слава. — Где мама?

— Мама сейчас придет. Она долго ждала, все складывала, мыла и вещи собирала. Я ей тоже помогала — я ей не мешала. А потом она что-то забыла и сказала, что быстро придет, одна нога у нее здесь, а другая — там.

Вячеслав добродушно улыбнулся:

— Ну ладно, таратошка, где ваши вещи? Я пока буду выносить.

— Вот, мама все приготовила, — Ксюша указала на две большие сумки, стоящие в коридоре у порога.

— А можно я еще мишку возьму, и клоуна, и… — заметалась девочка по комнате.

— Ксюша, мы же с тобой обо всем договорились. — Строгий голос мамы заставил ее остановиться.

— Мама! Мамочка вернулась! — Ксюша, радостно взвизгнув, подбежала и повисла у мамы на шее.

Катя поцеловала ее и, обращаясь к Славе, спросила:

— Ты давно тут?

— Нет, только что приехал.

— А мы тебя с утра ждем.

— Не получилось пораньше, дела задержали.

— Да я ничего… Как тебе удобно. Кстати, мы вам не помешаем?

— В машине я один, ребята едут на своих, — сказал Вячеслав, взъерошил и без того стоявшие дыбом волосы и широко улыбнулся.

Вячеслав, хоть и был большим и крепким парнем и своим, как говорила Шура, «мужским поведением» внушал уважение всем, кто его знал, все же временами походил на большого мальчишку, особенно когда улыбался и его курносый нос забавно морщился, придавая лицу по-ребячьи задорное выражение.

— Извини, мы с этой поездкой, наверное, тебя напрягаем? — Катя отвела взгляд, чувствуя некоторую неловкость.

— Да что ты! Я за неделю так намотался, что сам с удовольствием пару деньков на природе проведу. Мы с ребятами палатки взяли, удочки. Я тебя до деревеньки подброшу, а мы с компанией дальше двинем.

Вячеслав легко подхватил их сумки, Катерина взяла яркий полиэтиленовый пакет с продуктами, а Ксюшка с рюкзачком за плечами и клоуном под мышкой вприпрыжку побежала к машине.

— Все же взяла клоуна, — укоризненно покачала головой Катя.

— Мамочка, но ведь Бипе одному будет скучно.

— Ладно, — она добродушно махнула рукой, — что с тобой поделаешь.

Ксюша хотела сесть впереди, но Катя взяла дочку за руку и усадила на заднее сиденье рядом с собой.

— Малыш, угомонись пожалуйста. — Катя сняла с Ксюши панамку и пригладила волосы: — Ехать нам далеко, а дядя Слава устал на работе, так что сиди смирненько, ладно?

— Ну как, удобно? — поинтересовался Слава, и его брови грозно сдвинулись, но глаза по-прежнему смотрели весело. — Не будешь слушаться матери, оставлю дома.

Девочка притихла. Дома она оставаться не хотела. Ей Санька рассказал много интересного про деревню. Что там и речка есть, в которой рыбу ловят, и упрямый котик, и утята, и собака, добрая и ленивая. В предвкушении удовольствия девочка закрыла глаза.

В машине было удобно. Из окошка дул теплый ветерок, а затемненные стекла отражали жаркие лучи июньского солнца. Катя наслаждалась легкостью путешествия. В дорогу она надела синие бриджи и легкую полосатую кофточку, а на Ксюхе был ее любимый джинсовый сарафан и желтая, как пух цыпленка, футболка. Машина мягко преодолевала подъемы. Последние несколько километров дорога была холмистой, но большому, сильному джипу все было нипочем — он скользил по дороге легко и плавно. Девочку немного укачало, она положила голову на колени матери, подтянула ножки на сиденье и тихо засопела. Катерина с удовольствием смотрела по сторонам. Луга сменялись лесами и перелесками. Местные леса были очень красивы: то яркие и воздушные осины и березы, то густые, прохладные, темные ели и сосны. Они проехали мимо небольшого городка на берегу красивейшего пруда, мимо полей. В конце пути Катя тоже задремала, а проснулась от странного ощущения — ее окружала тишина.

— Просыпайтесь, засони. — Голос Славы звучал несколько устало, но весело. — Что ночью-то делать будете?

Они вышли из машины и застыли в изумлении. Есть места, в которые влюбляешься сразу, с первого вдоха, с первого своего ощущения — легкости и покоя. И здесь было именно такое место. Катя вдохнула пряный деревенский запах нагретой земли и цветущих трав. Где-то жужжал шмель, запутавшись в сладкой перине медового клевера. Она почувствовала нежданный прилив радости, ей вдруг захотелось упасть на эту разогретую солнцем траву и слиться с окружающим миром, быть и не быть одновременно.

Перед ними стоял крепкий бревенчатый дом под добротной железной крышей, покрашенной в ярко-зеленый цвет.

— Мам, смотри, какой боровичок. — Ксюха указала на дом.

Действительно, этот дом походил на твердо стоящий на земле гриб-боровик с зелеными листьями на шляпке.

— Смотрите, и солнышки с нами здороваются!

В палисаднике рядом с домом золотыми головками кивали цветы на длинных стеблях. Из ворот, вытирая мокрые руки о фартук и вопросительно глядя на гостей, вышла статная, загорелая женщина.

— Славик, кого привез? — вместо приветствия спросила она низким, грудным голосом.

— Здравствуйте, тетя Сара, — уважительно поздоровался Вячеслав, вылезая из машины. — Это подруга Шуры с ребенком.

— А! — облегченно выдохнула тетя Сара, поправляя свои черные как смоль волосы. — А я уж грешным делом подумала, что новой семьей обзавелся. И чего не женишься на Шурке? Она хоть и взбалмошная девка, но добрая, просто дитя-дитем. И Санька у вас хороший парень, не неженка какой, и с понятием.

— Да! Санька хороший, он мой друг! Он меня любит, и не дерется, и на качелях качает. И даже велосипед дает, — затараторила Ксюшка.

Женщина перевела строгий взгляд на девочку.

— А вот Саша знает, как себя вести, и никогда взрослых не перебивает, — сказала она таким спокойным голосом, что ни у кого не возникло сомнения в правоте ее слов. Ксюшка сразу опустила голову и стала старательно ковырять носком сандалика землю. — Ладно, гости дорогие, устали небось с дороги. Жарко, пойдемте в дом, я вам молочка налью, — сказала женщина и улыбнулась сдержанной, чуть усталой улыбкой.

— Спасибо, тетя Сара, только меня ребята потеряют. — Вячеслав улыбнулся ей — веснушки, казалось, разбежались по всему его лицу. — У нас стрелка. Кстати, девчонок зовут старшую Катериной, а младшую Ксенией.

Женщина еще раз смерила взглядом гостей и жестом пригласила заходить в открытую калитку.

Катя, подхватив сумки, пошла за ней следом.

— Да не тягай ты, раз мужик здесь, — остановила ее хозяйка. — Вячеслав, проводи-ка нас в дом.

Слава легко подхватил сумки, прошел в прохладные сени, поставил баулы рядом у порога и быстро вернулся к машине. Катя, уже вдогонку, поблагодарила его, он же только отмахнулся: какая, мол, забота — мать с ребенком на отдых устроить.

— Ну вот, значит, добрались. Хорошо. Что ж, будем знакомы — меня зовут тетя Сара, — еще раз представилась хозяйка. — Пойдемте во двор, покажу вам все мое хозяйство.

Она пошла вперед, следом за ней, немного робея, поспешила Катерина, держа за руку сгорающую от любопытства Ксюшу. Гости были несколько подавлены суровой красотой и величавостью хозяйки. Катя с удивлением вспоминала, как Шура назвала тетю Сару «классной теткой». Ей бы такое никогда и в голову не пришло.

Двор был великолепен. У дома был разбит цветник. Золотые подсолнухи возвышались над разноцветьем мелких, неприхотливых бархатцев, ноготков, душистого табака, львиного зева. Чуть неподалеку, под окном, стояла красивая, большая, вся в деревянных кружевах скамейка с резной спинкой.

Но царствовал во дворе добротный бревенчатый сарай с большими дверями, наверху которого был устроен сеновал. У ворот стояла дощатая будка, крытая листами ржавого железа.

С некоторым опасением Ксюшка заглянула в будку, но там никого не оказалось.

— А где собачка? — осторожно, памятуя о недавнем своем промахе, спросила она хозяйку.

— Бульку я отпустила погулять, уж больно жарко тут на припеке. Но если эта пройдоха к ночи не вернется — на неделю посажу на цепь! — ответила тетя Сара. У них не возникло и тени сомнения, что так оно и будет и провинившейся собаке придется нести заслуженное наказание.

Ксюше стало заранее жаль собачку, но взгляд ее уже бежал дальше по двору и вдруг остановился на двух вкопанных в землю столбах с перекладиной наверху. С перекладины свисали две крепкие веревки, поддерживающие небольшую скамейку.

— Мам, качельки, — прошептала девочка, с восхищением глядя на это незатейливое сооружение.

— Да, Славик в прошлый раз приезжал, так, можно сказать, заново их сделал. Ведь у меня тоже ребятишки были, только вот выросли да поразъехались.

— А можно мне покачаться? — робко спросила Ксюшка.

— Давай. Для того и поставлены, — великодушно разрешила хозяйка. Только с первого раза не усердствуй, а то и в машине небось накачало, и здесь налетаешься до небес, так что голова кругом пойдет. — И, обращаясь уже к Кате, добавила: — А мы давай присядем здесь, в холодке. — Она указала на резную скамью.

— А сколько у вас детей? — задала вопрос Катя, чтобы начать разговор.

— Трое у меня. Замуж-то я рано вышла, еще и восемнадцати не было, — ответила тетя Сара, подперев кулаком щеку. — Мужик мне попался бедовый. Больше всего любил на гармошке играть. Правда, по молодости за гармошку я его и полюбила, и за чуб ржаной, и за васильковые глаза. Я тогда девка видная, красивая была, любой мог взять. А вот кровь в голову ударила — люблю Гришку, и все. Сколько меня мать ни уговаривала — стояла я на своем. Да что там… — Женщина махнула рукой и ненадолго задумалась. Потом встрепенулась и продолжила: — А впрочем, и ладно. Веселый был. И дети у нас хорошие. Первый был тоже Славка, как и Шуркин, потом через три года — Владимир, а погодком после него — Сергей. Больше не было никого. Муж мой утонул. Свадьбу в соседней деревне гуляли, а у меня Сережка был грудной, и месяца не было, так что осталась я дома… — Тяжелые складки перерезали ее переносицу. Потом она вздохнула и продолжила ровным, спокойным голосом: — Так вот, жарко было, наверное, как сейчас. Все полезли купаться. А потом, как охолонулись да за стол стали садиться, смотрят — а гармониста нет. Ну, думали, где-то пьяный лежит. Стали кричать, ругаться — не нашли. А как свечерело, ребята одежду с реки притащили. Все кинулись — да что уж… Поздно уже. Значит, не выплыл…