– Хочешь, я тебе кое-что покажу? – вдруг спросила она, оттолкнув Буббу.

Недовольный тем, что их ласки прерваны, юный кавалер хотел продолжить, но Присцилла вывернулась из его рук.

– Как ты себя ведешь, Бубба Лэнгстон? – Ее улыбка давала понять, что она шутит. – Только о том, что увидишь, никому ни слова. Я даже маме не показывала. – Задрав юбку, Присцилла продемонстрировала свои ноги, перетянутые недавно купленными красными атласными подвязками. – Правда, красивые?

Но Буббу занимали не подвязки, а женская плоть, видневшаяся чуть выше. Осмелев, он даже коснулся ее пальцем.

– Как тебе не стыдно! – воскликнула Присцилла, впрочем, не пытаясь остановить его.

Продолжив исследование, Бубба вскоре наткнулся на мягкие курчавые волоски.

– Разве ты не носишь…

– В такую жару? Еще чего! Но ведь ты не станешь трогать меня там, правда?

– Пожалуйста, Присцилла, – взмолился распаленный подросток. – Тебе ведь не больно? Конечно, это тебе неприятно, я…

– Да нет же! – Боясь, что пугливый кавалер ускользнет, Присцилла властно притянула его к себе. – Глубже, Бубба. Чувствуешь, какая я влажная? Это из-за тебя.

– А я такой твердый, что даже больно, – признался он, утыкаясь ей в грудь.

– Давай я тебе помогу. – Расстегнув на Буббе штаны, Присцилла со знанием дела начала гладить затвердевшую плоть.

– Боже! – простонал мальчик. Ему казалось, что еще минута – и он умрет от наслаждения. Его пальцы были по-прежнему погружены в сладкую влажную глубину.

– Прекрасно, Бубба. Но только не здесь. Пойдем к реке. Скорее!

Наскоро приведя себя в порядок, подростки взялись за руки и вдруг увидели Люка Лэнгстона, который, напустив на себя равнодушный вид, выстругивал палочку на соседнем пеньке и что-то насвистывал.

– Привет! – насмешливо сказал он. – Отличная погода, не правда ли?

– Ах ты, маленький негодяй! – напустилась на него Присцилла. – И давно ты здесь?

– Да, почитай, с тех пор как у Буббы в штанах кое-что выросло. Оказывается, у тебя там огород, братишка? Отродясь не видал такого огромного огурца!

– Сейчас ты у меня получишь! – Старший брат устремился за младшим, однако Люк, издав боевой индейский клич, в мгновение ока скрылся за деревьями.

– Идиоты! Придурки! – Гневу Присциллы не было предела. Всю дорогу до своего фургона она, не переставая, ругала юных Лэнгстонов. Придя же домой, ничком бросилась на кровать, проклиная свою горькую судьбу и предательство Скаута.


Демонстративно повернувшись к танцующим спиной, Росс уткнулся в кружку. Его снедали злость и ревность. К тому же он был уже изрядно под хмельком и жалел лишь об одном – что пьет пиво, а не виски. Тогда он опьянел бы гораздо быстрее.

Какое ему дело, что его жена флиртует с этим молокососом Хиллом? Если она ему нужна, пусть забирает. Как только они доберутся до Техаса, Росс немедленно подаст на развод. Во время войны эта процедура значительно упростилась, так что никаких трудностей не возникнет.

Раскачиваясь на каблуках, он вполуха слушал очередную хвастливую историю мистера Эпплтона. Другие, казалось, ловили каждое слово, однако Росс исподволь наблюдал за Лидией, с улыбкой порхавшей в объятиях Хилла. Ее стройное тело покачивалось в такт музыке, и это почему-то раздражало Коулмена, а чувственно изогнутые губы внушали ему сейчас неприязнь. Во всяком случае, он изо всех сил пытался убедить себя в этом.

Она ведет себя так, что выставляет мужа дураком. Танцуя с его соперником, Лидия явно стремится показать, что Росс для нее недостаточно хорош. Ну нет, черт побери! Он не будет спокойно взирать на это безобразие, а сейчас же уведет жену домой, даже если ему придется тащить ее за волосы.

Но где же она?

Захмелевший Росс обводил взглядом пару за парой. Прошло несколько минут, но Уинстона и Лидию он так и не нашел. Отшвырнув кружку, Коулмен начал пробираться сквозь толпу.

– Куда же ты, Росс?

– Постой, тут еще полно выпивки!

– А где твоя жена?

Он не слышал, что ему кричали. Им овладело знакомое чувство – жажда насилия. Последний раз она захлестнула его, когда Росс вместе с Джессом и Фрэнком брали банк. Бессознательно сжимая и разжимая кулаки, он мечтал, чтобы за поясом у него оказался пистолет. И хотя стальной друг остался в фургоне, Росс был полон решимости расквитаться с неверной женой и ее любовником.

– Я попросила девочек, чтобы они отнесли Ли на ночь к нам, – сказала ему Ма, когда он проходил мимо. – Тогда вам с Лидией не придется рано уходить.

Росс уставился на нее невидящим взором.

– Где она?

Миссис Лэнгстон догадалась, что он сгорает от ревности, но из деликатности не улыбнулась.

– Кто? Лидия?

– Ну да.

– Понятия не имею. Только что танцевала с мистером Хиллом. А что?

Не ответив, Росс устремился к фургонам. Если она у него… если он их застукает… Необходимо наконец выяснить, что происходит, черт возьми!


Лидия была на седьмом небе. Уинстон обращался с ней так, словно это не она выросла в жалкой трущобе, среди «белой швали», подвергаясь сексуальному насилию сводного брата. Он вел себя как истинный джентльмен: восторгался ее платьем и тем, как она танцует, улыбался, угощал пуншем, всячески заботился о том, чтобы ей было приятно.

И вдруг Хилл закашлялся. Лидия участливо спросила, что с ним, но молодой человек заверил ее, что все в порядке, хотя его мертвенная бледность встревожила девушку. Им даже пришлось прервать танец и выйти из круга.

– Уинстон, – обеспокоенно промолвила Лидия, видя, что ее партнер заходится от кашля. – Чем вам помочь? Может, позвать Мозеса?

Хилл покачал головой и снова поднес ко рту платок, который тут же окрасился кровью.

– Не надо. Пусть веселится.

Следующий приступ был еще сильнее. Теперь Лидия испугалась по-настоящему.

– Уинстон, умоляю, скажите, что для вас сделать?

– Лекарство, – прохрипел несчастный.

Лидия поискала глазами Росса, но он был далеко. Чтобы добраться до него, пришлось бы протискиваться сквозь толпу танцующих, а ей не хотелось надолго оставлять Уинстона.

– А где ваше лекарство?

– В фургоне, – еле слышно выдохнул он.

– Пойдемте, – сказала Лидия, решив обойтись без посторонней помощи. Пока она приведет Росса или еще кого-нибудь, бедный Уинстон задохнется. К тому же он будет смущен, если из-за него прервется веселье. Обняв молодого человека за талию, Лидия осторожно повела его туда, где темнели пустые фургоны.

– Который из них ваш?

Он слабо махнул рукой, и они продолжили путь.

– Мне очень жаль, что я испортил вам праздник, – смущенно признался Хилл.

– Молчите, а не то снова раскашляетесь.

– Как я ненавижу свою болезнь!

– Но вы же не виноваты, что больны. Сможете забраться внутрь? – спросила Лидия, когда они подошли к его фургону.

Хилл кивнул и, стараясь не дышать, с трудом сделал несколько шагов. Лидия последовала за ним. Пока ее глаза привыкали к темноте, Уинстон кое-как добрался до постели и бессильно рухнул на нее, содрогаясь от очередного приступа.

Лидия зажгла лампу и прикрутила фитилек, чтобы свет не мешал больному.

– Так где же ваше лекарство?

Он указал на небольшой деревянный ящик. Лидия открыла крышку и увидела несколько темных флакончиков, уложенных в подбитую бархатом коробку. Дрожащей рукой Хилл показал, какой именно нужен ему.

Отвинтив крышку, Лидия поднесла флакон к губам Уинстона. Он сделал несколько глотков и снова откинулся на подушку.

– Благодарю вас.

– Вам лучше? – с надеждой спросила девушка. Ее лицо выражало сострадание и озабоченность. Каштановые кудри придавали ей сходство со старинным портретом. Аромат духов Лидии заполнил холостяцкий фургон. Девушка, конечно, не понимала, что кажется воплощенной мечтой этому несчастному, распростертому на постели, и он отдал бы все, лишь бы стать здоровым и сильным.

– Да, лучше, – подтвердил Уинстон, жалея о том, что устремленный на него взгляд полон участия, а не страсти.

– Вам лучше раздеться. – Лидия развязала шелковый платок, заменявший ему галстук, и начала расстегивать жилет и рубашку.

Уинстон остановил ее:

– Это сделает Мозес. А вы возвращайтесь на праздник. Со мной все будет хорошо.

– Хотите, я приведу его?

Хилл покачал головой:

– Он сам придет, когда заметит, что меня нет. Еще раз спасибо, Лидия.

– Не за что. – Материнским жестом она убрала прилипшие к его лбу влажные пряди волос, а Уинстон нежно поцеловал ей руку.

В этот момент брезентовый полог распахнулся, и в фургон ворвался Росс, напоминающий убийцу, жаждущего крови. Лидия тут же отдернула руку, но было поздно – ее муж уже заметил то, что его ревнивому взору представилось как нежная любовная сцена.

Росс был ужасен. От его благопристойности не осталось и следа. Жилет и шейный платок куда-то исчезли, расстегнутая рубашка открывала густые темные волосы. Лицо его устрашало. Черты исказились, зеленые глаза под сурово насупленными бровями метали молнии. Спутанные пряди волос падали на лоб, рот превратился в узкую линию. Широко расставив ноги, Коулмен угрожающе раскачивался на каблуках. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – такому человеку лучше не становиться поперек дороги.

– Росс? – слабо вскрикнула Лидия.

– Какая трогательная сцена! – насмешливо бросил он.

Хилл попытался сесть.

– Позвольте мне…

– Уинстону внезапно стало плохо, и я решила ему помочь. Боялась, что он задохнется от кашля, а рядом никого не было.