Этого ей и не хватало для полноты картины – живого облика из плоти и крови. Пазл сошёлся, встала на место последняя частичка. Вот и объяснение всему этому троллингу и выкрутасам: Алина таким дурацким способом пыталась привлечь внимание Валентины. Всё равно что за косички одноклассницу дёргать, сидя за задней партой. Детский сад, конечно, но других вариантов не приходило в голову. Алина провела ладонью по лицу, пытаясь стереть улыбку. Не вышло, улыбка цвела махровым цветом и гаснуть не собиралась.

Раз уж всё равно не спалось, она сделала себе кофе в кофемашине, которая стояла в спальне. Когда-то она любила с утра первым делом, не вставая с постели, побаловать горячим ароматным напитком себя и свою девушку (если таковая в данный момент лежала под боком), потому и поставила этот агрегат прямо рядом с кроватью.

«Валя, я понимаю, что веду себя слишком нахально. Но иначе я не могу. Я хочу тебя увидеть. Давай встретимся», – написала она в личном сообщении на сайте. И, подумав, приложила своё фото к тексту, чтоб та наверняка поняла, о чём речь.

А если она – натуралка? Или не свободна? Плевать. Разве это когда-либо мешало Алине? «Вижу цель – не вижу препятствий», – так она всегда действовала. Вот только сейчас это была не просто прихоть. Алина замерла, связанная по рукам и ногам беспомощной нежностью, и боялась разорвать, повредить эти сладкие путы. Её точно обнимали доверчивые и тёплые девичьи руки, и она не смела пошевелиться, чтобы не спугнуть это чудо. Даже Ладе не удалось засесть так крепко и глубоко в её сердце.

Не дождавшись ответа, Алина уронила голову на руки, да так и уснула за работающим компьютером, словно пуховым одеялом укрытая. И снова было это ощущение мягких женских колен – самого приятного изголовья на свете.

...Остывший недопитый кофе чернел в кружке, мама плескалась в ванной, а на мониторе светился ответ Валентины, написанный пять минут назад.

«Как вы меня нашли?»

В груди не ёкнуло – прямо-таки долбануло кузнечным молотом сердце. Шесть утра, осенний сумрак и мурашки в затёкшей руке, на которой Алина спала. Когда-то руки немели от недуга, а теперь просто отлежала.

– Алин, ты встала? – раздался мамин голос. – Что тебе на завтрак приготовить?

Та уже начала печатать, но прервалась, чтобы ответить:

– Что-нибудь полегче, мам. Есть не особо хочется.

«Валь, ты не пугайся. Никакой слежки, ФСБ, ЦРУ и тому подобных шпионских игр)) Мы просто живём в одном городе, вот и всё. По-моему, это судьба. И давай на ты, если не возражаешь. Итак, я уже знаю, где ты работаешь. Когда за тобой можно заехать? Кстати, меня зовут Алина».

Ответ долго не приходил. Может, испугалась настойчивого напора? Или занята? Сердце колотилось и сладко обмирало в ожидании, и Алина, рассмеявшись над собственной подростковой нетерпеливостью, взъерошила себе волосы, энергично встряхнулась всем телом и пошла в душ.

После душа она прочитала ответ:

«У меня есть любимый человек, Алина. Извини, сегодня не смогу».

Упоминание любимого человека полоснуло по сердцу бритвенным холодком, руки опустились, но... ненадолго. Всё дело было в «сегодня не смогу». Ах, чертовка... Ведь сказала же ты «слушаю вас»... Однозначно так сказала, источая флюиды женской соблазнительности и кокетства. Или Алина снова принимала желаемое за действительное?.. Но она уже не первый год жила на свете и в женщинах кое-что понимала.

Завтракала она задумчиво, даже не разобрав, что именно ест – просто машинально жевала. Когда она по ошибке взяла мамину кружку с какао, та засмеялась:

– Дочь, ты чего? Не проснулась ещё?

Тарелка была пуста, Алина так и не поняла, что съела. Но узнать это ей всё же удалось, когда мама положила себе добавку: кашу из пшённых хлопьев с тыквой и яблоком, яйцо, поджаренное на хлебе с ломтиком помидора, и творог с изюмом. Похоже, Алина пока съела только творог, потому что мама норовила подсунуть ей кашу и яйцо на хрустящем тосте.

– Мам, спасибо, мне уже хватит. Всё супер-вкусно, как всегда.

Мама укоризненно цокнула языком – мол, опять доча плохо покушала; Алина благодарно чмокнула её в пухлую щёку. Она сознательно усвоила эту подчёркнуто ласковую манеру обращения с матерью. Время шло, приходило понимание: с мамой надо помягче, маму надо беречь. Не ехидничать, не придираться, не доводить до слёз, убрав раз и навсегда своё жало при разговоре с ней. Какой бы холодной и беспощадной язвой Алина ни была, с мамой нельзя так. Пары раз, когда у той «забарахлило» сердце, Алине хватило, чтобы всерьёз испугаться.

Осенённая идеей, она метнулась к компьютеру и отправила сообщение:

«Валя, а кто говорит, что я зову тебя на романтическое свидание? Любимый человек? Отлично, я за тебя рада. Но это никак не мешает нам увидеться. – Она нашла на карте 2GIS магазин Валентины, обратила внимание на часы работы. – Если сегодня не можешь, давай завтра в 8 вечера я подъеду к магазину. У меня к тебе есть парочка вопросов, которые лучше задать при личной встрече».

Ответ ей удалось прочесть только в одиннадцать утра, во время небольшого перерыва в работе.

«Хорошо, давай завтра. Только не в 8, вечер у меня занят. А в обеденный перерыв с 12.30 до 13.30 я, пожалуй, смогу ответить на твои вопросы».

Вода из пригоршни окатила лицо Алины, капельки повисли на бровях. Глядя своему отражению в зеркале в глаза, она проговорила:

– Ну что ж, Алина Максимовна, у тебя на всё про всё – один час. С полпервого до полвторого.

Завтрашнего дня она ждала, как блинчика со сковородки. Хоть она и освободила названный временной промежуток от дел, Аксентьев чуть всё не испортил своим звонком. Но Алина ответила твёрдо:

– Виктор Анатольич, извини. Смогу только после двух подъехать.

И вот она на своём подержанном (но никто об этом факте не знал) «ламборгини» припарковалась у магазина. На двери висела обескураживающая табличка «обед». «Неужели продинамила?» – ёкнуло готовое раздосадованно взвыть нутро. Но рядом раздался голос, за один звук которого Алина отдала бы всё на свете:

– Здравствуйте... То есть, привет.

Валентина, в винно-красном пальто и ажурном чёрном палантине, заколотом брошью-розочкой, ждала её снаружи. Уже не служебно-вежливая улыбка приподнимала уголки её губ, а сдержанно-загадочная, мягкая, под стать осеннему солнцу. Денёк выдался ясный и тёплый, листья с шорохом осыпались на тротуар с каждым лёгким порывом ветра.

– Так вот, значит, кто скрывался за ником «А.А». – Валентина поправила на плече ремешок сумочки, подтянула сползающий с волос палантин. – Мне кажется, я тебя помню... Ты ведь Алина Аверьянова, да?

– Она самая, – двинула бровью та, пытаясь припомнить, как и когда их пути могли пересечься ранее.

– Просто одна моя подруга училась на курсах в центре «Европа» и очень мне его хвалила, – объяснила Валентина, приветливо поблёскивая светло-серыми, как вербные пуховки, глазами на ярком дневном солнце. – Я недавно заходила туда и видела твой портрет на стене в вестибюле. У меня хорошая память на лица.

– А в связи с чем заходила? – Алина галантно открыла перед ней дверцу машины, приглашая сесть.

– Да мне бы английский надо подучить...

– Ну, тогда ты зашла по адресу.

Через двадцать минут они шли вдоль пруда с утками в любимом парке Алины, беседуя о цветах в общем и о кактусах в частности. Оказалось, что Валентина тоже их разводила – не зря в её блоге Алине попалось изображение этого цветущего ёжика растительного мира.

– Ох, я совсем забыла, – спохватилась Валентина. – Что за вопросы у тебя были ко мне?

«Вопросы», честно признаться, были приманкой, поводом для встречи. И первый из них Алина задала сразу же:

– Скажи, почему я так сладко засыпаю, побеседовав с тобой в комментариях или личных сообщениях? Или даже просто почитав на сон грядущий твой блог? Какая бы зверская бессонница меня ни мучила – вырубаюсь и всё тут. Что в тебе есть «этакого»? Ты – колдунья, что ли? Не пойму...

– Может, немножечко и колдунья, – улыбнулась Валентина, и Алина отчётливо ощутила на сердце нежное прикосновение вербы. – Но совсем немножко. Мне просто очень хотелось тебе помочь.

– Даже несмотря на все мои безобразия? – усмехнулась Алина.

– Ну, ты ведь никого не оскорбляла, а пристрастие к полемике и спорам ещё не вошло в перечень уголовно наказуемых деяний. – И Валентина слегка зябко повела плечами, поправляя палантин. Она с чуть приметной улыбкой Моны Лизы наблюдала за утками, и её глаза ласково искрились.

– Ну, если ты немножечко колдунья, то, наверно, знаешь, что у меня в кармане, – загадочно двинула бровью Алина.

– Не поверишь – понятия не имею! – рассмеялась Валентина.

– Зато я кое-что о тебе знаю, так как очень внимательно читала твой блог и твои ответы на комментарии. Ты играешь в шахматы. – И Алина извлекла на свет божий карманную доску с плоскими фигурками на магнитиках. – Может, партию?

– Ты вызвала меня в обеденный перерыв, чтобы сыграть со мной в шахматы? – разразилась Валентина нежно-серебристыми раскатами озорного смеха.

– А почему бы нет? Ведь это не романтическое свидание. – Алина присела на скамейку и развернула доску.

– А давай, – неожиданно согласилась Валентина, садясь напротив.

Насчёт того, что их встреча – не романтическое свидание, Алина всё-таки слукавила. Но это было самое странное свидание в её жизни: они сидели, как два пожилых дяденьки-шахматиста, которые обычно играют в парках или во дворе на свежем воздухе, и увлечённо передвигали фигуры. Чего она только не делала с девушками на свиданиях! И верхом каталась, и воздушных змеев запускала, разве что в космос не летала... Но в шахматы ей довелось играть впервые. В них Алина была не слишком сильна, а потому быстро продулась, хоть и сопротивлялась, как могла, и старалась подольше думать над ходами. Обеденный перерыв тем временем безжалостно истекал.