— Да, но это из-за моего тяжелого характера. Я был слишком требователен к ней.

— Похоже, ты все еще любишь ее, — печально произнесла Тара.

— Она мне нравится, — досадливо возразил Джордан. — Хватит об этом. Я хочу спать. Встретимся на острове.

И он решительно повесил трубку, не слушая возражений любовницы. В спальне он разделся и нырнул под одеяло. Телефонный разговор не выходил у него из головы. Надо было вести себя повежливее. Сказать Таре, что скучает без нее, ждет ее приезда. Что любой день, проведенный в разлуке с ней, для него потерян.

Но он не скучал. Образ Тары, словно тонкая кисея тумана, растаял у него перед глазами, и его заменил образ Кэти. Джордан словно и сейчас видел перед собой ее глаза, слышал ее мягкий грудной голос. Она была лучшей певицей из всех, которых он когда-либо знал.

И почему он не пошел за ней в спальню? Он бы взял ее на руки, нежил и ублажал своей лаской. А потом утопил бы свою тоску в кипящем море любви. И не было бы этой боли, этой муки, что терзает его сейчас. Ведь как прекрасны, как упоительны были их ночи, когда они жили вместе. И каждая была не похожа на другую. Иногда заводилой был он, иногда она брала власть в свои руки; а порой их бурные ласки прерывались шлепаньем маленьких босых ножек по коридору: приходилось вновь укладывать спать дочурок. Да, что только не пережили вместе мужчина и женщина, состоявшие столько лет в браке.

То они были нежными и томными, то становились дерзкими и бесстыдными, забавлялись и дурачились. А однажды они чуть было не утопили друг друга в ванне, подбирая более удачную позу. Им было достаточно обменяться взглядом, чтобы почувствовать закипающую страсть. Вот так и сегодня: лишь взглянув на Кэти, Джордан почувствовал, как его охватывает знакомое волнение.

Джордан заскрипел зубами. Все это осталось в прошлом. Их брак разорван. И он десять лет прожил осознавая это. Он смирился, сжился с этой мыслью. Так зачем же теперь он терзает себя несбыточными мечтами? К тому же ему мало только ее тела, ему нужно нечто большее. Тонких, сокровенных чувств, общих воспоминаний, душевной близости и теплоты. Хочется разделять чьи-то заботы и мечты, чувствовать искреннюю любовь жены и детей.

Он встал и прошелся по комнате. Почему прошлое не оставляет его, почему эти чувства и желания преследуют его повсюду?


А в это время за три тысячи миль от Нью-Йорка бывший музыкант Ларри Хэйли, превратившийся в режиссера документального кино, беспокойно ходил по своему кабинету. Ему не спалось. Уже второй раз наполнял он бокал теплым душистым бренди, маленькими глотками отпивая крепкий прозрачный напиток, хотя и научился за последние годы умеренности и осторожности. Его светлые в юности волосы поседели и стали пепельно-серебристыми, но все так же густо покрывали голову.

Он остановился посреди комнаты и сел в большое кожаное кресло, подняв перед собой бокал бренди, словно приветствуя незримую божественную силу, струящуюся на него из окна вместе с серебристым лунным светом.

— Спасибо! — произнес он, качнув бокалом.

Свои длинные волосы он по-прежнему завязывал сзади в хвостик. И теперь это было вполне в духе времени. В своих путешествиях, как и в последний раз, когда он ездил в штат Мэн снимать выбрасывающихся на берег китов, он все чаще встречал мужчин, которые тоже предпочитали такую прическу.

Сегодня Ларри был взволнован. Он знал, что Джордан собирает всех на Стар-Айленде. Но догадывается ли кто-нибудь из них, что он собирается устроить концерт в годовщину гибели Кейта?

Ларри залпом выпил полный бокал бренди. Внутри потеплело, и он пробормотал:

— Какое тебе дело, Джордан, до всего этого?

Ему захотелось еще бренди, но встать на ноги, чтобы найти бутылку, было трудно.

— В следующий раз, старина, — пробурчал он себе под нос, — когда захочешь выпить, убедись сначала, что бутылка под рукой.

Прикрыв глаза, он предался мечтам. Да, конечно, он поедет на встречу. Ведь там соберутся все. То-то будет забавная компания.

— Ларри! — вдруг услышал он голос жены и поморщился от досады.

Вики-Сью была его пятой женой. Алабамская красавица, она вышла за него замуж еще до того, как стала калифорнийской кинозвездой.

— Ты идешь спать? — спросила она.

— Спешу изо всех сил, — усмехнулся Ларри. — И если ты мне подашь руку, вполне в состоянии буду дойти до постели.

Когда с ее помощью он поднялся с кресла, то все поплыло у него перед глазами. Мир покачнулся и стал медленно поворачиваться вокруг своей оси.

— Что с тобой? — спросила Вики-Сью.

Ларри махнул рукой. Все равно она ничего не поймет. Она не видела «Блу Хэрон» в ее лучшие времена. Смерть Кейта ничего для нее не значит. Она не знает, чего лишились они все и что произошло потом.

Он еще раз махнул рукой и крепко встал на ноги. Теперь он лучше видел лицо жены. Она и впрямь красавица. Вот если бы еще и понимала чуть больше!

— Иди наверх, дорогая, — сказал он. — Я скоро приду.

— Но ты можешь упасть.

— Не беспокойся. Я уже достаточно прочно стою на ногах.

— А ты скоро?

— Мигом.

Она повернулась и пошла в спальню. А Ларри еще раз глянул на струящийся из окна лунный свет и вдруг улыбнулся. Да, да, он понял, что никакой бы встречи не было, если бы Джордан не хотел вернуть себе Кэти. Она была единственной, кто благополучно выносил все их творческие штормы, кто был другом каждому музыканту, кто знал все их слабости, недостатки и секреты. Как бы хорошо было, если бы она согласилась приехать!

Смеясь и спотыкаясь, Ларри медленно поднимался по крутой лестнице к своей пятой по счету жене. В голове мутилось, ступени покачивались перед глазами. А за окном в голубой туманной дали занималась новая заря.

Глава 6

Вторник выдался удивительно суматошный.

Кэти приехала на работу пораньше, несмотря на тяжелую бессонную ночь. Нужно было разобраться в своих планах на будущее и решить, что необходимо сделать самой, а что можно доверить помощнику. Но не успела она сварить себе кофе, как позвонила одна из писательниц, сотрудничавших с их издательством, и, захлебываясь от волнения, стала с истерическим надрывом рассказывать Кэти, что забыла снять копию со своей работы, а единственный экземпляр отослала по почте еще в четверг, в пятницу же его не получили, значит, потеряли, и она в ужасе, так как другого у нее нет.

Пока Кэти успокаивала взволнованную писательницу и раздумывала, куда стоит позвонить, чтобы разыскать потерянную рукопись, Джим Батлер из отдела художественного оформления положил ей на стол уже готовые к печати обложки двух детективных романов. На первой красовалась большая черная кочерга и пара тонких белоснежных перчаток, освещенные трепещущим светом высокой, стройной свечи. Цвета были подобраны очень хорошо; мрачноватый, тревожный колорит чудесно подчеркивал загадочность совершенного в романе убийства.

Вторая же обложка никуда не годилась. Когда чуть раньше Кэти видела наброски, они показались ей интересными; но теперь, воплощенные в цветах и отчетливых контурах, они выглядели крайне неудачно. В художественно-биографическом романе уже немолодая французская графиня до безумия влюблялась в спасшего ее от гильотины английского лорда, которому уже за пятьдесят. На обложке же вопреки сюжету нежно обнималась юная влюбленная парочка, наряды которой к тому же, видимо, извлекли из какой-то средневековой покойницкой и они, естественно, никак не могли отражать эпоху Великой французской революции.

Положив телефонную трубку, Кэти с глубокой печалью взяла в руки испорченную обложку.

— Что это ты так грустна сегодня? — раздался в ее комнате низкий мужской голос.

Кэти подняла глаза и увидела в дверях Марти Ротчайлда, президента их весьма престижного издательства.

— Да вот, испортили мне обложку, — ответила она.

Марти подошел к ее столу и сел рядом. Это был стройный седеющий мужчина с дряблым лицом стареющего бульдога и дерзким сердцем молодого льва.

— Я прочел в газетах, — сказал он, — что в Нью-Йорке побывал Джордан Треверьян. Кэти, ты вернула себе девичью фамилию, но, видишь ли, тебя все по-прежнему знают как бывшую жену Треверьяна и как участницу группы. Ведь, несмотря на то что прошли годы со времени распада «Блу Хэрон» — а может, именно благодаря этому, — группа до сих пор популярна. Так вот, газетчики распустили слух, что лидер группы намерен вдохновить свою бывшую жену на ее воссоздание.

— Да, Джордан был у меня, — призналась Кэти.

— Значит, ты уезжаешь?

— Мне можно взять отпуск?

— А как же с этой обложкой? — недовольно поморщился Марти. — Ты вновь собираешься задать работу нашим оформителям?

— Конечно.

— Но это стоит денег.

— Но я не позволю портить роман моего лучшего автора. Так что в мое отсутствие им придется еще поработать. Посмотри, что они намалевали: это же просто лажа, согласись.

— Очень милая парочка.

— Да брось ты, это откровенная лажа.

— Ну хорошо, лажа так лажа. Не горячись. В конце концов мы потому и обыгрываем своих конкурентов, что предлагаем читателям только качественные книги.

— Так у меня будет новая обложка?

— Да, конечно.

— И неделя отпуска?

— Видишь ли, Кэти, у нас есть идея о новом бестселлере из жизни музыкантов. И было бы очень неплохо, если бы ты взялась за него.

— Но ведь я редактор, а не писатель. Я могу помочь автору исправить его ошибки, но я не умею писать.

— Ты себя недооцениваешь, — покачал головой Марти. — А на самом деле просто боишься этой темы.

— Но у меня действительно нет желания писать о своем бывшем муже.

— Но кто же лучше тебя может это сделать? Подумай, какие интригующие обстоятельства: большие деньги, мир музыкальных звезд, трагическая смерть на острове! И ты — очевидец событий.

— Я не могу, Марти.

— Известие о смерти Кейта обошло первые страницы крупных газет всего западного мира. А ведь вы были приятелями. Сколько было слухов, предположений! Одни говорили, что это убийство, другие настаивали на версии самоубийства.