Джуд Деверо - На все времена

– Тебя беспокоит, что ты раньше не сказала Тоби о вашей помолвке?

– Нет, вовсе нет. Я думаю, она и сама знала, что это случится.

– Вероятно, – согласился Грейдон. – Она очень проницательная.

Лекси было невыносимо видеть его таким несчастным, и она думала, что знает, как ему помочь. Что-то ей подсказывало, что поможет ему Роджер. Она встала.

– Мне нужно идти. Ничего, если я вас оставлю?

– Не беспокойтесь, со мной все в порядке. – Грейдон встал и поцеловал Лекси руку. – Тоби будет за вас очень рада.

– Хотела бы я, чтобы и вы с ней могли…

Она не договорила, улыбнулась Грейдону и вышла из большой гостиной, а наверху сказала Роджеру, что надо бы поговорить с Грейдоном, и добавила:

– У них с Тоби серьезные проблемы.

– Ты хочешь сказать еще серьезнее, чем были у нас? – Роджер усмехнулся. – Это потребовало времени, но в конце концов я тобой завладел.

– Ты взял меня в осаду, как крепость. – Лекси вывернулась из его объятий. – Просто будь с ним добр – это все, о чем я прошу.

– Да я вообще очень славный малый.

– Если бы я думала иначе, то не посылала бы тебя на помощь этому парню.

– Так о чем я должен с ним поговорить?

– Не знаю… О чем вы там обычно говорите?.. Просто будь помягче: бедняга очень страдает.

Роджер, как Грейдон, облачился в коричневые бриджи и фрак, но в отличие от него на ноги надел не туфли, которые когда-то носил его предок, а высокие сапоги. Спустившись вниз, он предложил Грейдону выпить, но тот отказался. Роджер не мог не отметить, как сильно братья отличаются друг от друга. Он много общался с Рори, им было весело, в то время как Грейдон мог бы вогнать в депрессию даже клоуна. И как, скажите на милость, разговаривать с будущим королем?

– Ох, к черту все это. – Роджер со стаканом в руке сел напротив Грейдона. – Лекси хотела, чтобы я обращался с вами деликатно, но я больше не могу выносить это ваше уныние. Вы не можете сдаться. Слышите? Не можете. Только посмотрите на меня – я взял Лекси измором, пусть мне понадобились на это годы. Эта поездка… Лекси считает, что все так само сложилось, но на самом деле я проделал огромную работу. Для начала уговорил младшую сестру соврать ради меня, чтобы убедить Лекси поехать с ней во Францию, а потом вести себя как последняя зануда, так что Лекси готова была спрыгнуть с крыши. – Роджер отпил из стакана. – Чтобы заручиться помощью сестры, мне пришлось пообещать, что на ее следующей вечеринке будет готовить Бобби Флай. Как бы то ни было, я объявился во Франции с рукой в гипсе, хотя на самом деле с моей рукой все было в порядке, и уговорил Лекси отправиться со мной в путешествие на машине. – Он наклонился к Грейдону и пристально посмотрел ему в глаза. – Знаете, что я сделал? Позволил ей вести машину. Если слышишь скрежет переключения передач на двенадцатицилиндровом двигателе, но тебя это не трогает, то это настоящая любовь. – Он помолчал, чтобы Грейдон в полной мере осмыслил ужас этой картины. – Если сдаетесь только потому, что услышали от женщины отказ выйти за вас замуж, то вы теряете право называть себя мужчиной.

Грейдон посмотрел на Роджера с выражением величайшего терпения.

– В данном случае есть смягчающие обстоятельства.

– Да, я знаю, – кивнул тот. – Вы собираетесь занять королевский трон. И что из этого? У каждого свои недостатки. Например, меня девушки считают шалопаем. Они думают, что я богатый и смазливый, но, по сути, ничего собой не представляю. Лекси отчасти тем меня и привлекла, что умела заставить что-то делать. А кто для вас эта девушка?

– Она не дает мне поверить, что я в самом деле принц.

– И вы хотите отказаться от этого… Почему? Ради чего вы от нее отказываетесь?

– Может быть, ради страны? – с сарказмом подсказал Грейдон.

Роджер насмешливо усмехнулся:

– Я мало что знаю об истории, но думаю, что из несчастного мужчины не получится хорошего короля. Подумайте об этом. Кто вы в первую очередь – мужчина или король?

Роджер осушил стакан и быстрым шагом покинул комнату. Грейдон тоже последовал его примеру и вышел наружу посмотреть на воду и подумать.

Когда Милли и Тоби пришли в церковь, ее уже начали заполнять гости. Примерно половина из них были в костюмах и, как предсказывала Виктория, изо всех сил постарались перещеголять друг друга. Наряды женщин – сплошь шелка и атлас – украшали ленты и драгоценные камни. Одна известная писательница заявила с пафосом, что отдает дань уважения Джейн Остен, а не Виктории.

– Рада, что в этот вопрос внесли ясность, – прокомментировала Милли с таким сарказмом, что Тоби засмеялась.

Тоби и Милли стояли рядом у открытой двери церкви и раздавали программки с изложением порядка церемонии: музыка (Верди), поэма (в исполнении любимого редактора Виктории), брачные обеты (произносят жених и невеста). Гостей сопровождали по церковному проходу кузены Джареда.

– Теперь вы обо мне знаете все, а я о вас – ничего, – вручив буклет писательнице, чьи книги редко покидали список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», обратилась Тоби к напарнице. – Вы замужем?

– Да, и мой муж прекрасный человек. Возможно, вам будет интересно узнать, что я родилась не в Америке и нас сосватали.

– Вы шутите! – Тоби от неожиданности забыла, что буклет нужно отдать, а не прижимать к груди, но автор детективов на основе реальных преступлений буквально выхватил его. – Ой, прошу прощения!

Она снова посмотрела на Милли, с нетерпением ожидая продолжения.

– Вовсе не шучу. Наши родители договорились об этом браке давно, но не знали, что мы с будущим мужем тайком встретились перед свадьбой. Все организовал он. – В глазах Милли появилось мечтательное выражение. – Это было в полночь… лунный свет… конь… Я тайком выбралась в окно, и мы верхом поскакали в лес, где нас ждало шампанское и клубника в шоколаде. – Она помолчала, пока раздавала программки. – Мы с ним пробыли вместе почти до рассвета, а потом вернулись домой… После этого я пошла бы за ним куда угодно: он любовь всей моей жизни.

Тоби вздохнула:

– В жизни не слышала более романтичной истории.

– Дорогая, а ваша собственная история? Разве, когда вы встретились с принцем, не было шампанского и клубники? Разве он не влюбился так, что нашел способ поселиться с вами под одной крышей?

– Да, поселился, с этим я не спорю, но не из-за любви.

Тоби достала очередную стопку программок, а Милли удивилась:

– Тогда из-за чего же? Насколько я могу судить, вы с ним были неразлучны с тех пор, как встретились: вместе работали, вместе решали проблемы. Я просто не могу понять, как вы упустили физическую сторону любви. Вы много потеряли, лишив себя старой доброй возни в постели.

– Мы не упустили. То есть упустили, но мы этим занимались. Грейдон – чудесный любовник, и я забеременела в нашу брачную ночь, но… – Заметив, что у Милли глаза полезли на лоб, Тоби спохватилась: – Я слишком много наговорила. Пойду-ка лучше проверю, не занял ли кто-нибудь наши места в церкви.

Милли схватила ее за руку.

– Это не мое дело, но не все проблемы можно решить с помощью логики или здравого смысла. Иногда нужно просто верить и доверять. Если вы откажетесь от любви из страха перед ненавистью, разве это не будет считаться предательством?

– Я не знаю, – призналась Тоби.

Заиграла музыка – сигнал к началу церемонии. Тоби высвободила руку и быстро направилась к своему месту. Поперек двух стульев, зарезервированных для нее и Милли, были натянуты ленточки. Она развязала их и села.

Через несколько минут в боковую дверь вошли Калеб и Кен и встали перед алтарем. Тоби знала, что в это время у входа в церковь Виктория в сопровождении Аликс и Джилли ждет нужного момента, чтобы, опираясь на руку Джареда, прошествовать к алтарю.

Уже заняв свое место, Тоби поняла, что Милли не пошла вслед за ней, и оглянулась, но нигде новой подруги видно не было. Зато в ее сторону направлялся Грейдон в костюме эпохи Регентства. У Тоби подпрыгнуло сердце.

Грейдон подошел и сел с ней рядом, и Тоби почему-то не решилась сказать, что это место Милли. Грейдон взял ее руку, поцеловал и положил на свой локоть. Маленькие стулья стояли так тесно, что они оказались практически прижатыми друг к другу.

Музыка изменилась, и вот в узком проходе, застланном белой ковровой дорожкой и усыпанном лепестками роз, появилась Джилли в бледно-розовом платье, отделанном кремовой вышивкой. Следом за ней шла Аликс в платье цвета спелого абрикоса. Обе женщины несли букеты из белых роз и каких-то крошечных голубых цветочков.

Зазвучал свадебный марш, и все встали. Грейдон шепотом спросил:

– Откуда взялись эти голубые цветы?

– Из Нью-Йорка, – так же шепотом ответила Тоби. – Их заказала Милли.

– Кто такая Милли?

– Моя ассистентка. Ты с ней еще не знаком.

Наконец появилась Виктория, опершись на руку Джареда. Он прекрасно смотрелся в светло-коричневых бриджах и черном фраке. Белое платье Виктории дополняла переброшенная через руку шаль с пейслийским узором из сотни оттенков зеленого. Ее изумрудные глаза сияли, казалось, подхватывая этот цвет. В руках она держала небольшой букет из белых орхидей, окруженных теми же голубыми цветочками, про которые спрашивал Грейдон.

Раньше Тоби об этом не задумывалась, но было странно, что в последние несколько лет она имела дело со множеством разных цветов, но эти голубые цветочки никогда прежде не видела.

И вот жених и невеста остановились у алтаря, гости сели, и церемония началась. Слова, которые произносились, были вполне традиционными, но в конце заговорил Калеб и поклялся, что пронесет свою любовь к Виктории сквозь столетия, сквозь тревоги и слезы, сквозь потери и триумфы, в горе и в радости, закончив словами: «Я буду любить тебя вечно».

Когда он говорил это, Грейдон, державший Тоби за руку, так крепко сжал ее пальцы, что, наверное, мог сломать, но ей не было больно – напротив: хотелось, чтобы он так же крепко сжимал все ее тело.