– Жалко, такой классный парень, а транс.

– Но ведь девушка с ним!

– Да какая она ему девушка! Просто друг!

Дальнейшее я уже не слышала – вышла следом за радостным Кириллом на улицу, темноту которой разгоняли тысячи огней.

– В отель? – внимательно посмотрела я на Кирилла, терзаемая любопытством: зачем?

Зачем он это делает с собой?

Всего лишь один вопрос и столько много домыслов.

– В отель, Катя, – улыбнулся тот, вновь демонстрируя милые мимические морщинки на щеках.

Он пошарился по мобильному Интернету, видимо, ища номера телефонов такси, и вызвал машину. Я сначала не хотела ехать, несколько опасаясь своего нового, столь экстравагантного знакомого, но Кирилл настоял на этом, пригрозив, что иначе он пойдем следом за мной хвостиком. Такая перспектива меня не устраивала, да и я уже порядком устала.

– Какая из меня получается девушка? – осведомился мой новый знакомый писклявым голосом.

– Хорошенькая, – ответила я.

Издалека и со спины Кирилл, и правда, был ничего в своей шляпке и изумрудном платье в пол. А вот лицо, фигура и походка явно выдавали в нем мужчину.

– Твой парень оценит, – случайно добавила я. Кирилл прищурился.

– Мой – кто? – спросил он.

– Парень, – растерялась я.

– Эй, Катя, ты рано записала меня на корабль под радужным флагом, – возмутился Кирилл.

– Правда? – удивилась я.

– Еще бы! Мне нравились, нравятся и будут нравиться девушки! Спасибо, что разделила со мной этот кошмарный миг, – покаянно сказал Кирилл.

– А разве тебе не нравится переодеваться в женщин? – удивилась вновь я.

– К сожалению, хотя, нет, к радости – не нравится. Я чувствую себя омерзительно, хотя на мне нет колготок. Я их в детстве ненавидел, когда ходил в детский сад. А мама заставляла их натягивать, – поделился он трагическим воспоминанием. – А этот бюстгальтер? Знаешь, как мешается?

– Подозреваю, – тронула улыбка мои губы.

– А каблуки? Полный мрак. Хорошо, что не шпильки, – продолжал ворчать Кирилл, то и дело поправляя что-то в своей одежде.

И на этом наш разговор оборвался – приехал автомобиль, а я решила про себя, что этот Кирилл – просто фрик. Но, кажется, человек неплохой, обаятельный и веселый. А еще – без комплексов.

Едва мы очутились в машине, вдвоем усевшись на заднее сиденье, как мой телефон зазвонил.

– Что с самолетом, Антон? – вместо приветствия тотчас сказала я, ожидая этого звонка. В моем голосе была надежда.

– Они так и не выпускают рейсы, – услышала я голос Тропинина, злой и печальный одновременно.

Если бы все было нормально, он давно бы был в Москве и улетел завтра утром!

Я тяжело вздохнула, коснувшись ладонью лба. Кирилл заинтересованно смотрел на меня, и отчего-то мне захотелось, чтобы он ничего не слышал – так пристально было его внимание и так горели карие глаза. А на него, в свою очередь, посматривал водитель, почуявший неладное, однако он молча крутил баранку.

– Что будешь делать? – тихо спросила я. Веселье с Кириллом было лишь анестезией, не давшей окончательно пасть духом.

– Вообще я бы хотел убивать, потому что мне плевать, какая погода, – отрывисто отозвался Антон. – Но, скорее всего, придется возвращаться обратно. Если самолеты пустят завтра, уже не будет смысла лететь в Москву. Завтра вечером я должен быть в Берлине.

– А сегодня их не пустят? – робко поинтересовалась я.

– Исключено. Погода только ухудшилась. Видимость плохая.

– Я тебя так ждала, – тихо и даже как-то жалобно, хотя и не хотела этого, произнесла я.

– А я не ждал? Наверное, не судьба, – как-то горько усмехнулся Тропинин. Кажется, он переживал.

– Какая еще не судьба? Не говори глупости, Антош, – отчего-то я разозлилась.

Я смотрела на все эти блестящие, утопающие в искрах витрин улицы и злилась. Отчего вон та пара на тротуаре может видеть друг друга каждый день, и вон та, и та – тоже, а мы – нет? Несправедливо.

Ох, какие мы важные, о несправедливости заговорили! А о мировом неравенстве мы еще не печемся?

– Меня словно не пустили к тебе, тебе так не кажется? – спросил Антон, то ли смеясь, то ли действительно так считая.

– Кто? – спросила я. – Если только твоя Алина не подстроила все это. Она же ведьма.

Вышла эта фраза несколько саркастично.

– Не говори о ней, – мягко попросил меня Антон. – Я же просил.

– Извини, – спохватилась я и повернулась. Кирилл продолжал смотреть на меня с каким-то странным интересом. – Просто я так ждала этого.

– Что может быть хуже несбыточных ожиданий? – усмехнулся Тропинин. – Сейчас мне придется уехать. Но в ноябре у меня будет несколько свободных дней. И я приеду. К тебе, – добавил он.

– Я буду ждать, – вздохнула я.

– Тебе нравится там? – спросил на прощание меня парень, хотя почти обо всем, что происходило со мной в столице, я ему рассказывала – за исключением событий, связанных с Кириллом, разумеется. – Все хорошо?

– Все хорошо, – вздохнула я. – А ты не попади под дождь. Заболеешь.

– Я не болею из-за воды, – отвечал Антон, у которого с ней действительно были хорошие взаимоотношения. Он любил воду, а она – его, чувствуя с ним родство.

Мы попрощались, и прощание вышло грустным. Мне показалось даже, что Антон во всем винил себя – и в том, что не летали самолеты, и в том, что мои ожидания оказались напрасными, и в том, что мы так давно не виделись, хотя я не хотела, чтобы он прерывал свою музыкальную карьеру. Любовь любовью, но если у человека нет смысла жизни, будет ли он счастливым?

– Твой парень? – спросил Кирилл.

– Почему ты так решил? – сделала вид, что удивилась я, видя, как отключается телефон – разрядилась батарея.

– С таким лицом девушки разговаривают только со своими парнями, – беспечно поведал мне Кирилл.

– Каким – таким? – не совсем поняла я.

– Одухотворенно-глупым. Эй, только не обижайся! – воскликнул парень, откидывая с раздражением длинные белые волосы назад. – Мне нравится смотреть на влюбленных девушек. Их глаза – особенные. В них живет надежда, – серьезным тоном вдруг сказал Кирилл.

– Я чувствую себя ужасно странно, – сказала я.

– Почему же? – приподнял он бровь – в автомобиле молодой человек ехал без очков.

– А как бы ты чувствовал себя, если бы рядом с тобой находился парень в странной одежде?

– Рядом со мной постоянно находятся парни в странной одежде, – поведал мне Кирилл. – Это дело привычки.

– Все-таки объясни, что ты затеял? Чувствую себя не только странно, но и глупо. Это розыгрыш, да? – спросила я.

– Нет-нет-нет. Это моя маскировка, – рассмеялся парень. – Я должен попасть в свой номер незамеченным некоторыми людьми. Иначе случится катастрофа.

Он не стал распространяться о катастрофе подробно, а спрашивать я не стала.

– Не могла бы ты мне помочь? – прямо спросил Кирилл. – Пройти вместе со мной к отелю, как будто бы мы – подруги? Под руку, например. Чтобы некоторые люди не заподозрили во мне меня.

– Ну, хорошо, – кивнула я. Отчего бы и не помочь? – Но почему ты с самого начала все нормально не объяснил?! – воскликнула я.

– Знаешь, Катя, я люблю интриговать, – поведал мне Кирилл, и огонь в его глазах опасно полыхнул. – И тайны.

– И много тайн ты хранишь? – провожая глазами роскошный старинный особняк, видимо, недавно отреставрированный, спросила я.

– Есть парочка, – задумчиво отвечал Кирилл. – Могу открыть тебе одну из них.

– Какую же?

– Тайну о тебе и обо мне.

– Что? – не поняла я.

– Если пойдешь со мной на свидание. Как тебе?

– У меня парень есть, – с укоризной в голосе отвечала я. Мне казалось, что Кирилл издевается – по-доброму, с лучезарной улыбкой алых губ, но издевается.

– Я знаю, – довольным тоном отвечал он мне. – Но забываю. Прости, – легонько толкнул он меня локтем в плечо. – У меня тоже есть девушка, между прочим.

– Вы приехали в Москву вместе? – поинтересовалась я, теперь уже впиваясь взглядом в величественный монастырь.

– Да, – радостно подтвердил Кирилл. – Она у меня классная. Но и врезать Геката может.

– Геката? – переспросила я. – Интересное имя. Никогда не встречала.

– Это творческий псевдоним, – с охотой пояснил Кирилл. – В честь древнегреческой богини колдовства. Она у меня певица.

– Здорово! – обрадовалась я непонятно чему. – А у меня парень – певец.

– Да ты что, – обрадовался и Кирилл. – В каком стиле музыку исполняет?

– Честно говоря, я в этих стилях путаюсь, – чуточку виновато улыбнулась я.

Антон пытался мне пару раз рассказать что-то про современные музыкальные направления, однако я пропускала эту информацию мимо ушей, требуя поцелуев – по крайней мере, так точно было в последний раз.

– Он – рокер, играет в группе, и музыка у них такая…Тяжелая, – нашлась я. – Иногда – с экстремальным вокалом. И не слишком добрыми текстами.

– Занятно, моя Геката – тоже рок-герл, – ухмыльнулся парень. – Тоже в группе и тоже играет «тяжеляк». Так ты тоже любишь такую музыку?

– Не очень, – призналась я. – Можешь считать меня ограниченной, но мне по душе иная музыка. Легкая, беспечная, с красивым вокалом. Качественный поп – почему бы и нет? А все эти разукрашенные парни, скачущие по сцене перед толпой агрессивных фанатов, – вспомнила я почему-то «Красных Лордов», – не по мне.

– И не по мне, – согласился Кирилл подозрительно легко. – Если бы я делал музыку, я бы выбрал джаз. А вот Гекату не переубедишь. Любит свой блек-метал больше, чем меня. Классная дева, единственный заскок – парни, – разоткровенничался Кирилл вдруг, и мне стало его жаль. – Отсюда измены. Я зову их одноразовыми. Встретил – забыл. Ты же знаешь этих музыкантов, Катя. Творческие личности. Свобода внутри, свобода снаружи. Но я всегда ее прощаю, – добавил он.

– Не все такие, – возмутилась я. – Мой парень – ответственный.

Думать о том, что Антон способен на «одноразовые» измены – не хотелось.