– Да и нам всем – тоже! – смеясь, резюмировал Олег Петрович.

– И то: не в деревне живём, условия совсем другие, – согласился Иван Петрович.

– Олег Петрович, с этой стороны есть выход на террасу, пойдёмте, подышим воздухом, – предложила Мария.

– И я с вами! – поднялась Изольда.

Иван Петрович уселся наискосок от двери, прислонил к шкафу ружьё…

На улице было уже прохладнее, большая луна выкатилась почти на середину неба… Редкие птичьи голоса ещё тревожили почти ночную тишину.

Олег Петрович взял Марию за руки.

– Да вы дрожите! – и накинул ей на плечи пиджак.

– Мне не холодно. Боюсь я…

– Да что вы! Вон, целая бригада вас охраняет! А какая ночь!.. Изольда, прочтите что-нибудь…

– Сейчас…что-то к случаю надо… А, вот!

Когда луна – над головами,

Когда уходят берега,

Когда я снова, снова с вами, —

Земная ноша так легка,

И ветер ангельский ласкает

И лоб, и щёки, и глаза,

И мука – щедрая такая,

Что слышны рая голоса,

И жжет огонь, и очи слепы,

И счастье властвует судьбой,

Морскую глубь и бездну неба

Переплетая меж собой…

О, золотое сновиденье,

И опалённой кожи гладь,

И роковое приземленье

На землю грешную опять!

– Спасибо, Изольда, даже легче стало, – Мария дотронулась до подруги, но не шелохнулась, не желая потерять хотя бы частицу той силы и того тепла, что исходила от Олега Петровича, приобнявшего её, дабы не соскользнул пиджак…

И в тот же миг в доме раздался выстрел.

Вбежавшие друзья, включив свет, увидели Ивана Петровича, в отчаяньи зажавшего голову руками и повторявшего:

– Сергей, мой сын… Сергей…

ОПАСНЫЙ ГОСТЬ

В то время как Олег Петрович охотился на даче Марии за грабителем, в коем предполагал увидеть «неуловимого мстителя» и нового соседа в одном лице, и, наконец, покончить со всем этим кошмаром, Павел Евгеньевич, тот самый жилец из квартиры напротив, преспокойно распивал чаи с обворожительной Леной.

– Ну, и как дела в университете? – спрашивал он, приятно улыбаясь.

Лена впервые так близко ощущала внимание взрослого мужчины и, несмотря на всю свою самостоятельность, внутренне волновалась. Сосед зашёл, чтобы попросить кофемолку, но уходить явно не спешил, и воспитанная Лена предложила ему чай. Тот с удовольствием согласился. Одно портило впечатление – это бегающий взгляд гостя.

«Мало ли что беспокоит его, – извиняюще подумала Лена. – А так – очень общительный человек».

– Ох, Павел Евгеньевич, трудно! Сразу – столько предметов! Вон, весь стол завалила книгами. Придётся разгребать, что делать… Но я учиться люблю! – закончила она почти весело.

– Лена, зовите меня просто Павлом.

– Вам так удобнее?

– Даже очень.

– Хорошо… Павел, а вы чем занимаетесь, если не секрет, конечно?

– Да в одной фирме работаю снабженцем. Мотаюсь туда-сюда по городам и весям. Ничего такого интересного… А чай очень вкусный, умеете заваривать…

– Да, бабушка научила. Она в основном домовничала.

– А где она сейчас?

– Год назад её сбила машина…

– Лена, извините, я не знал…

– Да, так получилось… – Лена закрыла на миг глаза, чтобы не пустить слезы. Слишком живой ещё была утрата. – Впрочем, сейчас концерт Хазанова идёт, включим телевизор?

– Конечно! – он пересел в удобное кресло, чуть позади Лены, и так же пристально, как в первый раз, смотрел на неё…

Лена, чувствуя взгляд, оборачивалась, продолжая смеяться над хохмами популярного артиста. Колючие глаза гостя, сдобренные широкой улыбкой, словно буравили душу девушки, и сердце её, пусть на мгновение, но замирало.

Раздался телефонный звонок, и Лена, вскакивая со стула, на миг потеряла равновесие и в ту же секунду оказалась в сильных руках гостя, прижавшего её к себе. Мерцающие угли его глаз были так близко, а объятие так крепко, что у Лены перехватило дыхание и что-то вроде испуга мелькнуло в её глазах.

Усилием воли сосед выпустил её из железного капкана, Лена бросилась к телефону, а гость, кивнув хозяйке, ушёл домой, оставив кофемолку на столе…

Он хорошо закрыл свою квартиру, перешёл всё в ту же полупустую комнату, упал на дешёвый, купленный в комиссионке диван. Внутри у него всё клокотало, и надо было хотя бы понять, что к чему. На столе красовалась по-прежнему фотография Лены, и, увидев её, он чуть не взвыл. Бросился к подоконнику, схватил бутылку водки, опрокинул в глотку добрую её половину и снова упал на диван, уже надолго…

В полупьяном бреду мелькнула перед ним жена, которая выставила его после больницы: ранение на охоте и шок, связанный с этим, будто «отключили» его от супружеских обязанностей. Он уехал к старому приятелю в Крым, но ни чудесная погода, ни самые «сдобные» москвички не могли вернуть его мужскую силу. Злоба к виновнику всего этого, а он не сомневался, что ранил его Олег Петрович (ведь не случайно подал в отставку и уехал! К тому же и знакомый шофёр из обкома подтвердил эти слухи), – злоба эта, как растение, медленно, но верно росла в нём, не давала ни жить, ни дышать. И он решил, что только месть поможет ему. Одно происшествие могло бы изменить его жизнь, но и оно повернулось своей чёрной стороной.

Однажды друг пригласил к себе домой двух девчонок-подруг – из тех, что не пропускают дымные танцульки. Умаслил цветами и немудрёными подарками. За столом, под шумок, подлил им в шампанское какой-то дряни, и девчонки расслабились совсем. Но одна, та, что досталась Павлу, оклемалась быстрее и стала яростно сопротивляться его грубому натиску. И, чем больше был её отпор, тем явственней просыпалось в нём почти животное, почти забытое начало.

На другой день, проспавшись и придя в себя, он был готов праздновать своё «воскрешение». Но тревога и злость ещё не оставили его полностью, и он решил закрепить успех, убедиться, что не только по пьянке, насилуя случайную деваху, он способен на всё это. Однако два-три «хороших» знакомства окончились для него полным фиаско. Казалось, удача отвернулась решительно. Но однажды, возвращаясь домой берегом моря, он увидел в глухом переулке женщину, по походке не очень трезвую. Что-то толкнуло его вперёд, и он напал, как зверь, и как зверь, насытился добычей.

С той ночи жажда мщения к тому, кто сделал из него нечеловека, овладела Павлом всецело. Правда, Павлом он стал после того, как нашёл на месте чужой кровавой разборки паспорт и кое-какие не лишние бумаги убитого парня. Сам он был гол как сокол, и местной мафии совсем не интересен. А вот друг, похоже, забурился, и глубоко.

Завладев документами, он решил двинуться ближе к цели, в Подмосковье. Там выследил семью Олега Петровича, охотился за его женой, время от времени пытая угрозами бывшего обкомовского начальника. Но судьба, не вводя в тяжкий грех бывшего помощника егеря, устроила несчастный случай, в котором погибла Светлана Ивановна. Умом Павел понимал, что это сработало на него, а злости в сердце меньше не стало, и она висела на душе камнем. Он решил, что только мщение, причём беспощадное, сможет, наконец, разрядить его.

Фотографию Лены он увидел на стенде Дома быта ещё до того, как выследил её живую. И в первый раз остановился как вкопанный. Через несколько дней, уже зная, кто это, Павел лихо снял фото, даже не повредив снимка.

Он уже хорошо понял, что значит для Олега Петровича его внучка теперь, когда нет рядом жены, и готовил свой решительный, убийственный удар. Между делом напал у ночного парка на Изольду, но та успела вырваться, умножив этим переполнявшую Павла злость…

ВЫЖИТЬ НЕ ВОРУЯ

По случаю очередной зарплаты электрики, шофера, разнорабочие собрались в тесном коридорчике со стороны служебного входа. Машина в банк уехала еще до обеда, и люди ждали её с минуты на минуту. Курили, обсуждали последние новости.

– Одни выборы пережили, пора к другим готовиться!

– А чё, свою кандидатуру выставляешь?

– Да не, – отозвался мужик в годах, так себе одетый. – Вином, говорю, запасаться надо!

– Ну, даёшь! Дефицит, что ли?

– Во-первых, – объяснял мужик, довольный всеобщим вниманием, – на радостях или наоборот, выпить придётся так и так. И, пока есть деньги…

– А во-вторых?

– А во-вторых, ещё вопрос, кто президентом будет. А вдруг ярый враг водки? И заметёт её, нашу любимую, как траву прошлогоднюю? Или, наоборот, такие навьючит цены, что опять на одеколон переходить придётся!

– Ну, ты хватил!

– Это я так, художественное преувеличение, как моя дочь выражается.

– А вообще-то, если серьёзно, и впрямь упьёмся скоро, – проговорил Николай.

– Кто? Ты? – искренно возмутился мужик таким «враньём».

– Да не я… Россия-матушка. Народ-то мрёт не только от голода, что скрывать… И дети больные рождаются, это тоже не я придумал.

– А, может, ты нас повоспитываешь, пока кассы нет? – пробасил, глядя исподлобья, чернорабочий Михаил, от которого в любое время дня разило перегаром.

– Да нет, не собираюсь. Есть о чём поговорить кроме этого.

– Интересно… Ну, валяй! – поддержал мужик в годах. – А то совсем заснём.

– Ну, тогда не взыщите, главное – живым оставьте. Но сначала подумайте, как и я.

– Ты смотри-ка, интригует! – Михаил развернулся всем корпусом к Николаю, отчего в коридорчике стало ещё душней от сивушного «аромата».

– Вот нам сейчас опять дадут по конвертику, а в ведомости, что с печатью, мы распишемся – кто за 200, кто за 300 рублей…

– Ну и что! Главное, сколько в карманы положили! И вообще, ты на что намекаешь? – басил Михаил.

– А на то, что ты, к примеру, через пять лет на пенсию пойдёшь, так?

– Ну и что? Дотяну как-нибудь!

– А ты подумал, какую справку принесёшь в пенсионный отдел?

– Какую полагается!

– А принесёшь ты такую, что пенсия твоя будет минимальная, как у бомжей, к примеру.

– Это как же? Я чё, зря надсаживаюсь тут с ящиками да мешками?