Хит зажмурился, пытаясь отогнать воспоминания. Не получилось. Никогда не получалось. Воспоминания были главным его наказанием. Наказанием, которое он покорно принимал, потому что заслуживал. Черт побери, заслуживал большего! Гораздо большего!

— Шериф!

Он поднял глаза и увидел, что в полуоткрытую дверь заглядывает Дженни Роуз. Звуки из-за ее спины — телефонные звонки, пощелкивание клавиш и компьютерный писк — проникли в его святилище и вернули к действительности.

— Только что прибыл помощник Мур, — сообщила она с озорной улыбкой; ее каштановые волосы, забранные в тугой Узел, поблескивали под проникавшими сквозь венецианские ставни солнечными лучами. — Снова задержал Альму Крессуэл за кражу из магазина.

— Боже! — Хит провел ладонью по волосам; тупая боль в висках стала режущей. — Дженни, можешь позвонить ее дочери. Скажи, пусть приезжает и забирает мать.

— Будет сделано, шеф. — Дженни показала ему поднятые вверх большие пальцы. — Только хочу вас предупредить: на этот раз старая карга вышла из ювелирного магазина Хольтца, увешанная побрякушками на двенадцать тысяч долларов.

Головная боль росла как на дрожжах.

— Что-о?

— То, что слышали. Зашла вроде бы купить подарок для дочери. Продавец открыл ящик, забыл о ней и занялся с другим покупателем. А миссис Крессуэл нанизала на себя целую витрину.

Хит так резко вскочил, что задел стул — он опрокинулся на спинку и, проехав по полу, врезался в стену.

Дженни Роуз так и подпрыгнула.

— Спокойнее, спокойнее, шериф.

— Ладно, — проворчал он и прошел за ней в дверь. — Ну и выродок этот помощник Мур.

Закрывая кабинет, Дженни прыснула. Хит оглядел общий зал — типичная картина для утра в понедельник: половина сотрудников отдыхала после дежурства в выходные дни, а вторая половина лихорадочно пыталась разобраться с тем, что всегда бывает после воскресенья, — выходящими под залог пьяницами; соседями, пишущими жалобы на соседей после субботних ссор; родителями, разыскивающими сбежавших детей; и, как обычно, подростками, которых подобрали на улицах за прогулы.

— Нет, нет и нет! — твердил старик одному из его помощников. — Говорю вам, он бросал через забор не траву. Туда было подмешано собачье дерьмо!

Хит, не обращая внимания на его бормотание, обогнул стол и прошел в заваленный бумагами угол, где сидел Мур. Взгляд шерифа остановился на тщедушной старушке, которая прилипла к металлическому стулу напротив его молодого помощника. Само воплощение вселенской прабабушки — платье в цветочек с кружавчиками, — Альма Крессуэл подняла глаза и улыбнулась.

Она выглядела состарившимся ангелочком в ореоле реденьких кудряшек. Хит ничего не мог с собой поделать и уставился на старушку в немом изумлении. На седой голове Альмы залихватски сидело нечто, что на первый взгляд напоминало половину перевернутой белой пластиковой галлон-ной бутыли из-под отбеливателя, которую она превратила в шляпку. Спереди из тульи высовывались две увядшие розы, которые, словно цветные усики фантастического насекомого, взмахивали каждый раз, когда Альма кивала головой. Поля шляпы окаймляла широкая, в два дюйма, салатовая кружевная оборка, похожая на пучок увядшего лука.

— Здравствуйте, миссис Крессуэл, — почтительно поприветствовал ее Хит. — Как сегодня себя чувствуете?

— Ах, это вы, мой мальчик. — Ее надтреснутый голос дрожал. — Когда же мы с вами виделись? — Альма замолчала, поморгала слезящимися глазами и смущенно пожевала нижнюю губу, накрашенную вместе со вставными зубами ярко-красной помадой. — Вы сами-то помните?

— Да, мэм, в прошлую среду. — «Это когда Том Мур притащил ее за кражу поздравительных открыток», — припомнил шериф.

— На этот раз все серьезнее, — доложил помощник таким же накрахмаленным тоном, как и его форма. — Двенадцать тысяч долларов в драгоценностях. Крупная кража. — Он указал на горку сияющих бриллиантов, которые, прежде чем присовокупить к делу в качестве вещественного доказательства, эффектно разложил на столе. — Прищучил ее с поличным.

Хит бросил на помощника сердитый взгляд и снова посмотрел на задержанную, у которой явно прогрессировало слабоумие — вероятно, как подозревал шериф, вследствие не установленной вовремя болезни Альцгеймера. Бывшая школьная учительница, Альма верила, что до сих пор преподает, и вместе со всем, что таскала с полок во время ежедневных прогулок по Мейн-стрит, носила в большом черном полиэтиленовом пакете тетрадку с планами уроков. А ее дочь — средних лет, секретарь в администрации школы — каждую пятницу обходила магазины, возвращала украденное, платила за испорченные товары и извинялась перед владельцами.

Шериф считал, что Альма Крессуэл — безобиднейшая старая дама, которую полицейский Мур должен переводить через улицу. Но тот продолжал упорно ее арестовывать.

Цепкие глаза Хита отметили поблескивавшие на запястьях старушки наручники. Ее худые руки были изъедены артритом, пальцы скрючены, а распухшие костяшки втрое толще обычного. Неужели это и есть опасная преступница?

Борясь с желанием заехать Муру по физиономии, он сжал кулаки. Единственным светлым пятном во всей этой истории было то, что Альма не понимала происходящего с ней. В прежние времена самым большим наказанием учительницы, вероятно, был штраф за неправильную парковку машины. И теперь больная старушка даже не представляла, что ее могут арестовать: ведь она просто ходила за покупками, а этот приятный полицейский предложил ее подвезти.

— Сними наручники, — тихо приказал Мастерс.

— Но, шериф, она…

Хит подался вперед, специально для Альмы выдавил улыбку и сквозь зубы процедил:

— Немедленно, Мур!

Тома точно ветром сдуло со стула. Он обежал стол и расстегнул браслеты. Но когда помещал их обратно в чехол на поясе, бросил на Хита сердитый взгляд.

— Не понимаю. Она воровка. И я накрыл ее на крупной краже.

Хит поманил Элен Бауэр.

— Убери это отсюда, — попросил он. — Упакуй вещдок и положи в сейф. И еще: Альма, пока ждет свою дочь, наверное, не откажется выпить чаю. А я, похоже, завариваю для нее слишком крепкий.

— Привет, миссис Крессуэл! — воскликнула Элен. — Вот это да! Вы выглядите просто потрясающе. Бесподобная шляпка! Сами сделали?

— Ну да, — призналась Альма и похлопала по оборке на бутылке из-под отбеливателя. — Хотите, сделаю такую и вам?

Элен послала Муру предостерегающий взгляд и расплылась в улыбке.

— Как мило! Я как раз мечтала о такой!

— Малышка Элен Эванс, это ты? — Альма подалась вперед и вгляделась в ее лицо. — Боже мой, как ты выросла!

Элен, только что справившая свой сороковой день рождения, подмигнула Хиту.

— Боюсь, не только вверх, но и вширь.

— Ты выглядишь прелестно, — успокоила ее старая учительница. — Как дела с дробями? Надеюсь, больше проблем нет?

Последнюю часть их беседы Хит слышал, когда Альму приводили в прошлый раз. Пожилая леди почти начисто лишилась памяти на то, что было сегодня, но прекрасно помнила события давнего прошлого.

Хит положил руку Муру на плечо, сжал пальцы и был доволен, когда помощник дернулся от боли.

— Том, скажи миссис Крессуэл «до свидания». Я хочу поговорить с тобой в своем кабинете.

С красным от возмущения лицом Мур попробовал высвободиться, но Хит пресек его попытку и только сильнее сдавил плечо.

— Увидимся позже, миссис Крессуэл.

— Спасибо, что подвезли, — поблагодарила старая женщина Мура и повернулась к Элен: — Мне так понравилось его маленькое радио: едешь и слышишь кучу интересных вещей. Несколько минут назад на углу Пайн и Мэдисон произошла авария, но, слава Богу, никто не пострадал.

Шериф провел молодого помощника через весь зал, закрыл за собой дверь в кабинет, повернул к себе лицом и только тогда отпустил.

— Знаешь, почему я не вышибаю тебя к чертовой матери? Есть только одна причина. — Хит ткнул ему пальцем в грудь. — Твой папаша — мэр. Не хочу с ним собачиться, у меня и так полно проблем. Но заруби себе на носу — это официальное предупреждение: еще раз арестуешь старую леди — и вылетишь отсюда! Ты меня понял?

Том набрал полную грудь воздуха.

— Я давал клятву охранять закон и порядок. Если потребуется, я арестую собственную мать.

— Так валяй! Может быть, тогда твой папаша поймет, какой ты для меня геморрой!

Раздался зуммер внутренней связи. Хит подошел к столу и ответил на сигнал.

В громкоговорителе прорезался голос дежурной:

— У меня на линии пожилая дама в истерике. Говорит, что возле ее дома вышагивает почти голая женщина — в одном красном поясе с резинками, черных чулках и в туфлях на трехдюймовых каблуках. Дама боится, что ее мужа хватит инфаркт.

Уголки губ Хита растянула ехидная улыбка, и он посмотрел на глупого выскочку.

— Помощник Мур все утро искал развлечений и с удовольствием этим займется.


Мередит повесила трубку и наклонилась, чтобы сделать запись в книге регистрации. Ей удалось договориться о шестидесяти трех демонстрациях шампуня. Примерно тридцать процентов из этих людей сделают покупки, а это означало, что она получит хорошие комиссионные. Мередит пролистала книгу, просмотрела договоренности на завтрашний день и принялась обзванивать клиентов, подтверждая демонстрации. Но на середине списка прервалась и посмотрела в окно, чтобы проверить, все ли в порядке с игравшей во дворе Сэмми. Девочка увлеченно возилась с Голиафом, а пес беспрекословно сидел и терпел все ее причуды. На его голове нелепо сидела сдвинутая на одно ухо кукольная шляпка с рюшами, а на носу красовались ядовито-розовые солнечные очки.

Мередит улыбнулась и покачала головой. Она уже готовилась набрать следующий номер, как услышала на подъездной дорожке мотор машины. Утром, забросив Голиафа, шериф сказал, что после работы собирается заскочить в магазин строительных товаров за какими-то материалами. Мередит понимала: надо бы выйти и помочь разгрузить «бронко». Но после вчерашней реплики Хита о том, что ей нужен муж, решила всеми силами держать соседа на расстоянии. И побольше зарабатывать, чтобы скудный доход более не служил поводом для подобных разговоров.