— Юль, комната у нас будет смежная. Зоенька будет в моей спать, но если что, ты мне нужна будешь, ведь я могу еще чего-то не знать.

— Да, конечно, я все понимаю, — кивнула девушка и, пройдя в свою спальню, замерла от красоты.

Интерьер был в приятных кофейных и бежевых тонах — по центру у дальней стены стояла большая кровать, слева от нее находились кресло и торшер, справа — туалетный столик с зеркалом, пуфик и дверь в смежную комнату. А возле противоположной стены находились шкаф с книгами и еще одно кресло, а в углу, между дверями, большой цветок в горшке. Никольская не была здесь во время ремонта, все, что она видела, это спальню Дмитрия и детскую, дальше она не ходила.

В ее новой комнате было уютно и тепло, а от того и хотелось здесь жить, о чем Юля и сообщила:

— Очень красиво и уютно, — прошептала она, вертя головой во все стороны, — пока спит Зоенька, я бы душ приняла. Где мне это можно сделать?

— У тебя есть своя ванная комната, — сообщил Дима, указывая рукой в ту сторону, где находилась дверь, не сразу замеченная Юлей из-за шкафа.

— Ой, спасибо. Тогда пойдем к тебе, я Зою положу в кроватку, — продолжала шептать она, чтобы ни в коем случае не нарушить сон ребенка.

— Конечно, пойдем.

Пройдя в спальню Димы, Юля уложила девочку в ее новую кроватку. Малышка на миг скривилась, недовольно поджав губки, а потом, вновь расслабившись, тихо засопела.

— Спасибо, что сделал так, как я изначально просила. Зоеньке просто необходимо быть сейчас с тобой, а ее комната подождет.

— Ты права. Комната подождет. Да и дочь, когда подрастет, сама увидит ту красоту, что ты наворожила у нее в детской, и просто не сможет не полюбить ее.

— Детки все чувствуют и понимают, поэтому для них все должно быть сделано с любовью.

— Ты любишь ее, я знаю. Ее невозможно не любить, — отметил Дмитрий, с нежностью в глазах смотря на тихо сопящую Зою.

— Я пойду в душ, — растерянно и немного скованно ответила Юля и, развернувшись, пошла к себе в комнату.

Дима проследил за ней взглядом и, присев на кровать, вздохнул, прекрасно понимая чувства девушки. Ей было непросто, он понимал и видел это, вот только истинной причины до сих пор не знал. В то, о чем ему поведал Захар, Жаров не поверил, ни единому слову. Но ему хотелось узнать, почему он такое сказал, ведь должны же быть какие-то причины для этого. А Юля, его Юля — прекрасная, солнечная девочка с добрым сердцем, и он никому не позволит ее обидеть, всегда будет защищать, как бы ни сложилась их дальнейшая судьба.

Мысли прервал звук вибрации мобильного телефона, и Дмитрий, бросив взгляд на малышку, вышел из комнаты, чтобы не разбудить разговором свою дочь.

— Слушаю.

— Здравствуйте. Дмитрий Александрович?

— Да.

— Это старший следователь Топин, следственный комитет. В моем производстве дело в отношении Лисицына Захара Андреевича. Мне необходимо встретиться с вами в СИЗО. Это возможно?

— Хорошо. Я скоро подъеду, — ответил Дмитрий и, сбросив вызов, задумался о поступившем звонке.

Зачем именно его вызывает следователь, он не знал, но было очень интересно, раз дело касалось Лисицына младшего. Говорить Юле об этом он не собирался, ибо знал, что любимая снова начнет переживать, а этого ему хотелось меньше всего.

Вернувшись в комнату, мужчина снова присел около кроватки, дожидаясь девушку. Сейчас на душе было куда более спокойно — во-первых, Зоенька в безопасности, а во-вторых, они наконец-то были все вместе. Все в его доме, который он хочет разделить с Юленькой, так же, как и жизнь. Вся его семья дома, под его защитой, и он не мог не радоваться, ведь всегда мечтал о том, чтобы его ждала любимая женщина и ребенок.

— Я вернулась, — прошептала Юля, убирая волосы в хвост.

Сейчас на ней красовался летний трикотажный сарафан нежно-розового цвета. В этом наряде Юля казалась совсем юной и безумно нежной, отчего Диме тут же захотелось ее поцеловать. Быстро поднявшись с кровати, он в один шаг оказался рядом, приблизил к себе девушку и рукой крепко прижал ее к себе за талию.

— Просто очень этого хочу, — пояснил он, и сразу же припал к мягким губам, которые, к удивлению, открылись ему в ответ.

Дима почувствовал прерывистое дыхание и нежные касания ее губ, языка, рука девушки рука легла ему на затылок, отчего захотелось женское тело прижать к себе еще сильнее. Ее пьянящий аромат возносил мужчину до небес, ему хотелось насладиться любимой полностью, хотелось почувствовать все ее тело в своих руках, но понимал, что торопить Юлю он не станет. А потому и наслаждается этим страстным поцелуем, этими нежными губами и ласками хрупких пальцев. Его руки блуждали по изящной спине, продвигаясь медленно вверх. И в один миг он положил ладонь на затылок девушки и крепче прижал к себе, желая еще больше углубить их поцелуй, ощутить ее страсть и желание. И Дима чувствовал, и безумно хотел ею обладать, прямо сейчас, на кровати, которую покупал специально для них. Покупал с Юлей. Да только уважение к этой девушке останавливало его от ошибки, которую потом сама Юля может не простить ему. Она считает себя всего лишь няней, в чем глубоко заблуждается, ведь для него она — королева.

— Дима, Димочка, подожди, — глубоко дыша, начала шептать Юля и, едва найдя в себе силы, отстранилась от мужчины на несколько сантиметров.

— Хотел… просто…

— Мы не можем. Тем более, здесь Зоенька.

— Зоенька, да. И мы ее родители, — тоже тяжело дыша от нахлынувшей страсти, прошептал Жаров, продолжая поглаживать спину девушки левой рукой.

— Ты ее родитель, а я — няня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Няня. Точно, няня… — прошептал, словно напоминая себе о том, что и так не мог выбросить из головы. — Извини, просто ты такая красивая, и мне захотелось тебя поцеловать.

— Мне понравилось, — смущенно ответила Юля и, выбравшись из объятий, прошла к кроватке, пряча свое лицо.

— Будь уверена, мне тоже, — ответил Дима, вмиг оказавшись около нее. — Останешься с доченькой? Мне нужно по делам.

— Конечно. Для чего же я здесь.

Диме не понравилось очередное упоминание причины ее нахождения здесь, но он промолчал, и в один момент, повернув ее лицо, ласково коснулся нежных губ в легком поцелуе, а в другой — уже находился около двери.

— Я буду скучать.

Теперь его настроение улучшилось в два раза, потому что знать, и чувствовать, что он небезразличен Юле, это была огромная разница, и куда более приятное ощущение. И мужчина собирался освободиться скорее, чтобы снова быть здесь, с любимыми.

Подъехав к СИЗО, Дима не изменил своего желания — разделаться с делами, и поскорее вернуться домой. А потому, приказав Павлу дожидаться его, сам вышел из машины и поспешил внутрь здания. На пропускном пункте его остановили, проверили карманы на наличие оружия и запрещенных предметов, изъяли телефон, и только потом пропустили внутрь. В коридоре его уже дожидался следователь, Дмитрий подошел к нему и кивнул головой в знак приветствия.

— Господин Жаров? — поинтересовался мужчина лет тридцати пяти, представился и протянул ему руку для пожатия.

— Именно. Вы хотели со мной поговорить? — поинтересовался Дима, пожимая руку в ответ.

— Да. Захар Лисицын просит свидания с вами. Он согласен сдать следствию своих сообщников, но только в вашем присутствии, — пояснил Топин, внимательно смотря на Дмитрия.

— Ну, что же, тогда давайте покончим с этим.

— Пойдемте, — пригласил Валентин Николаевич в комнату для свиданий, где их уже ожидал адвокат Лисицына.

Представившись друг другу, они присели за стол, а уже через две минуты в комнату привели самого заключенного, который неплохо сверкал синяками и ссадинами на лице.

— Вот, вот он, это он меня так избил, — не успев войти, завопил Захар, пытаясь вырваться из наручников.

— Лисицын, я бы на твоем месте рот закрыл, — к удивлению следователя, произнес адвокат Валерий Кожевников и, поднявшись со стула, отошел в сторону, — садись лучше.

Захар, замолчав, прошел к стулу и, скривившись, небрежно на него завалился.

— Да уж, Захар, никогда тебя не пойму — молодой парень, а так искалечил себе жизнь.

— Зато ты, смотрю, постарше меня будешь, а вот бабу помоложе выбрал, — зло выплюнул Лисицын младший и, не успев получить ответа, продолжил: — Эта шлюха ни перед чем не остановится, будь аккуратным.

Дмитрий, мгновенно разозлившись, подорвался с места и, ткнув пальцем в Лисицына, зло прошипел:

— Говори, что хотел, и катись обратно в камеру, не надо при мне нести всякую чушь. Только по делу!

— Ладно-ладно, — смирился заключенный и, вздохнув, произнес: — Рассказывать особо нечего, Васька твоя помогала мне, Васька и Наташка, сестра Юли.

— Что, повтори?

— Васька хотела тебе отомстить и, по всей видимости, благодаря прошлой жизни и твоим деньгам, ей не составило труда меня найти, ну, а сестра и так знала, где я живу. Уж они-то мне и помогли. Так что, ты еще спасибо должен нам сказать, что твоя мелкая не подохла от голода.

— Три мрази, — процедил сквозь зубы Дима, и уже хотел встать со стула, но слова Захара его остановили.

— Юлька твоя не лучше. Мы хоть ребенка не убивали, а она аборт сделала, сука.

— Заткнись, мразь! — крикнул Жаров и, сделав глубокий вдох, добавил, обращаясь к младшему инспектору отдела безопасности: — Пусть отправляется в камеру, ему теперь только там место.

Не дожидаясь ответа, Дмитрий покинул комнату, забрал свои вещи на пропускном пункте и, наконец-то, оказался за пределами этого холодного помещения. Ему сейчас нужно было только успокоиться, взять себя в руки и, черт возьми, все же, что-нибудь разбить. А лучше — морду Лисицына, который заварил всю эту кашу. Сердце гулко билось в груди, он поднял глаза к небу, крепко сжимая руки в кулаки, и, посмотрев на красиво проплывающие облака, решил, что, как бы там ни было, его Юля не виновата ни в чем.