Ольга Ясинецкая - На соискание счастья

Выйдя из метро, Таша одним прыжком одолела небольшую лужицу и чуть не налетела на тетку с хозяйственными сумками в колесообразных руках. Вид сзади на ее серое драповое пальто, растянутое ниже талии как огромный повисший пузырь, тут же напомнил Таше об очередном ИэР, принятом сегодня на кухне под влиянием неописуемой красоты и элегантности ведущей утренней телепередачи Кати Нестриженной.

ИэР — так сокращенно Таша и ее подруги называли исторические решения. Когда однажды количество исторических решений, взятых на себя в связи с собственной судьбой, перевалило за сотню в месяц, Таша придумала аббревиатуру ИэР, чтобы исторические решения как бы были, а ответственности за их невыполнение как бы не было.

Сегодня, глядя на милую и такую уверенную улыбку Кати Нестриженной, на ее ухоженные руки и волосы и все, на что падал взгляд, Таша прониклась осознанием необходимости срочно приложить все усилия, но выглядеть… нет, не то чтобы не хуже, но хотя бы так хорошо, как только сможет. Идти на работу было решено в белых сапогах, розовом пальто и белой шляпе. Этот наряд предполагал наличие автомобиля, исходя как минимум из маркости цвета. На улице шел противный мартовский дождь, смывая с обочин остатки почерневшего снега. Но заявка Таши на идеальную внешность требовала немедленного воплощения, поэтому все сомнения были отметены начисто и без колебаний. «В конце концов, в такую тусклую погоду моя белая шляпа порадует многих. Пусть все меня заметят», — думала она.

И это ей удалось. Ее заметили. Обгоняя толстуху с сумками, Таша не увидела лед, поскользнулась и, взмахнув руками как подбитый фламинго, в своем розовом пальто угодила в эпицентр огромной лужи из талой грязной воды. Обнаружив свой подбородок на чьем-то чистеньком ботинке, Таша увидела, как этот же ботинок, попятившись от ее лица, впечатал в снег белоснежную шляпу, лежавшую прямо позади него.

Таша не успела осознать всю катастрофичность ситуации, когда сильная рука подняла ее за шиворот как нашкодившего котенка.

— Благодарю, — буркнула Таша и дернула плечом, чтобы освободиться. Чувство было такое, будто ее хотят поднять повыше и привлечь внимание публики как к идиотке в мокром розовом пальто.

Мужчина проследил Ташин загнанный взгляд и увидел, что топчется по куску войлока, явно напоминавшему остатки шляпы.

— Простите, я не хотел. — Он, хоть и извинялся, но явно прилагал большое усилие, чтоб не прыснуть от смеха. Или это у него глаза такие, как будто он заранее улыбается всему, так, немножко с иронией, но вполне по-доброму.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — Мужчина уже не мог сдержаться и, задавая вопрос, предполагающий акт человеколюбия, своими смеющимися глазами довел Ташу до полного осознания своего феерического провала.

— Спасибо, повеситься я смогу и сама.

Спаситель оценил ее шутку. Так же как и некоторые свидетели Ташиного позора. Человек пять с интересом наблюдали превращение красавицы в потерпевшую. Странно, однако. В Москве не дождешься, чтоб кто-то обратил внимание, даже если пройдешься с кастрюлей на голове. А тут такой успех.

Если бы в лужу плюхнулся кто-то незаметный, все могло бы быть по-другому. И тут Таша вспомнила, как сама же хотела, чтобы все ее сегодня замечали. О! — подумала девушка. — ИэР воплотилось, правда, в несколько издевательской форме.

Отряхиваться было бесполезно.

Мужчина помялся еще немного. Мягкие каштановые волосы. Не очень короткие. Странно, в его прическе Таша ничего бы не изменила, и в одежде тоже. Черное короткое пальто. Серо-голубая водолазка. У него было все какое-то такое, как надо, как хорошо, и только так и должно быть. Очевидно, он раздумывал, поднять ему шляпу или не стоит пачкать руки. Таша даже не осудила это его сомнение. Все равно восстановлению то, что лежало у их ног, не подлежало, и Таша носком сапога подтолкнула «это» на глубину. Шляпа окончательно намокла, потяжелела и торчала из воды только мятой макушкой.

— Вернусь за ней в другой раз, — попыталась пошутить Таша. Ей не хотелось уходить, потому что парень все еще стоял рядом, правда, теперь уже оглядывался по сторонам.

Ташино сердце слегка подпрыгнуло — а вдруг это ОН? Так, бывает, что знакомятся в самых нелепых ситуациях, а потом живут долго и счастливо всю жизнь.

Но на этом месте ее воображение было самым безжалостным образом остановлено мурлыкающим голосом, раздавшимся за спиной.

— Привет, дорогой! Давно ждешь?

К парню подошла девица в супермодной простенькой куртке и протянула для поцелуя капризные пухлые губки.

Он обнял ее и развернулся уходить.

— Всего доброго. Будьте аккуратнее, — крикнул он напоследок.

Тут только его девица заметила Ташу и с удивленно поднятыми бровками, бросив быстрый взгляд через плечо, оценила ее наряд. «Что за чучело?» — прочитала Таша в голубых и даже совсем не подкрашеных глазах незнакомой подруги ее несостоявшегося парня.

— Расфуфыренная дура! — бросила тихонько Таша вслед девушке. Однако сразу сообразила, что это звание она отправила явно не по тому адресу.

На работе Петровна торжественно вручила ей пальто, спасенное срочной химчисткой.

— Держи, нескладуха.

Петровна, по велению души следившая за порядком в их салоне, называла нескладухами всех, кто делает что-то не так по ее разумению, и чаще всего припечатывала этим названием именно Ташу. Девушка не обижалась. У Петровны были свои понятия о порядке, который она очень любила, и это касалось не только чистоты. Петровна бессменно заведовала бухгалтерией предприятия, на котором она трудилась уже скоро как пятьдесят лет. Менялись заведующие, сотрудники, клиенты, потом заведующих сменили хозяева. Менялись интерьеры и прейскуранты. Перекраивались помещения, обновлялось оборудование. Неизменными оставались два пункта — дом в Лялином переулке, в котором с довоенных времен размещалась парикмахерская, а теперь салон класса люкс, и Петровна. Поэтому и воспринималась она людьми как неотъемлемая часть всего, что касается салона. Быть неотъемлемой частью Петровне нравилось. Она имела веское слово, пользовалась безграничным уважением. Могла расчехвостить, если было за что, или позаботиться, если кому-то было худо. Всеобщая бабушка, одним словом.

Таша посмотрела на часы. Времени до следующей клиентки было почти два часа. Розовое пальто самым краешком выглядывало из шкафа и напоминало об утреннем происшествии. Девушка выглянула в окно. Дождик прекратился, небо очистилось от туч, и вот-вот должно было появиться солнце.

Почему бы не сходить за фотографиями? Таша быстро оделась и отправилась в мастерскую. По дороге она заметила, как некоторые мужчины смотрят на нее с интересом.

«Все-таки я хорошенькая, — успокоила себя девушка. — Жаль, что шляпы больше нет, в шляпе я выглядела бы эффектнее». Витрины магазинов, мимо которых она проходила и в которые смотрелась (это профессиональная деформация, — говорила сотрудница Вика, — невозможно пропустить ни одну зеркальную поверхность, привыкнув работать перед зеркалом), подсказывали ей, что она права. Золотисто-русые волосы, легкий макияж, невысокая, и… и неплохо бы похудеть килограмм на пять, все-таки скоро лето.

Вдруг Таша почувствовала, что в сапоге, под пальцами, колется какой-то острый кусочек. Не хватало еще порвать колготки. Мастерская была уже близко, за углом. Перейдя дорогу и свернув за угол, Таша оглянулась и, пока никто не видит, быстренько стащила сапог, потрясла его, потеряла равновесие и прилипла, чуть не упав, с одним сапогом в руке, к огромному окну. Торопясь избавиться от камушка в сапоге, Таша и думать забыла, что здесь не так давно открыли одно из модных кафе широко известной сети.

«Вот черт! Это уже слишком даже для меня».

Прямо перед ней по ту сторону окна за круглым столиком со своей супер-пупер стильной барышней сидел мужчина, вытащивший ее сегодня из лужи. Барышня, не донеся ложку с мороженым ко рту, прилежно наклонив голову и опять иронично вздернув свои красиво изогнутые бровки, рассматривала Ташу, как ребенок, впервые увидевший дрессированного медведя.

«Лучше бы я была медведем, — подумала Таша. — Интересно, он и правда меня пожалел?»

У мужчины за столиком был такой сочувствующий взгляд, что сомнений не было: он поставил ей диагноз. Шизофреничка? Полоумная? Сумасшедшая? Да. Городская сумасшедшая или что-то около того.

«Розовое пальто, говорите? — рассуждала Таша сама с собой. — Розовое пальто сегодня же будет изрезано на лапшу. Довыпендривалась. Как белая лошадь в анекдоте. Если бы не это проклятое пальто, он бы мог и не узнать. Ладно. Зато теперь он никогда не купит своей женщине розовое пальто. Я останусь в его памяти единственной. Идиоткой».

— Ничего, малыш, бывают ситуации и похуже, — соседка, она же лучшая подруга, Ляля потрепала Ташу по заплаканной щеке.

Рядом с уютной и теплой Лялей двадцатичетырехлетняя Таша, и правда, с удовольствием иногда чувствовала себя маленькой наивной девочкой.

На столе стояла бутылка мягкого, «женского» коньяка, и Таша, глотнув залпом грамм тридцать, растеплилась, как говорила ее мама, и сладко проклинала свою невезучесть.

— А кто сказал, что надо выделяться из толпы? Вы-ы-ыделилась, — гнусаво продолжила подвывать Таша.

Ляля налила еще по тридцать профилактических грамм, поглубже запахнула на груди свою любимую шаль из волнистой козы, глотнула коньяк, смачно укусила лимонную дольку, причмокнула и довольно иронично уточнила:

— Выделилась? Сейчас я тебе расскажу, что значит выделиться, наивная ты моя!

Женщина встала, пересмотрела стопку книг на журнальном столике, открыла одну из них, быстро пролистала, нашла то, что искала и протянула Таше: