Экипаж катился вдоль озера в ранних сумерках. Под дубами и амбровыми деревьями, выстроившимися у дороги, мерцали светлячки. Кучер пел густым басом, перекрывая хор древесных лягушек. Алекс взглянул на Орелию и стал подпевать кучеру приятным тенором. Взгляд, которым обменялись брат и его жена, полный любви и смеха, вызвал у Симоны острую зависть.

И она знала любовь, но какую короткую!

Казино, как драгоценность, сверкало в темноте. Вдоль длинной аллеи до входа горели факелы, и все окна были ярко освещены. Симона жадно вглядывалась в старый особняк.

— Я увижу мадам Клео? — спросила она Алекса. — Или она проводит все время с игроками?

— Мне говорили, что она обычно появляется в ресторане поздороваться с важными гостями, — сказал Алекс.

— Я надеюсь, она сочтет нас важными гостями, — легкомысленно сказала Симона и удивилась, перехватив странно довольный взгляд, которым обменялись ее спутники.

Чернокожий метрдотель встретил их в вестибюле и проводил к столику у дальней стены прекрасно обставленного зала. Стены были обиты темно-красным шелком, на них висело много картин в изысканных золоченых рамах. На покрытых льняными скатертями столиках горели свечи, по одной на каждом столике. Большинство из них были заняты, но Симона не заметила никого из знакомых.

Алексу подали меню и, после консультации с дамами, он заказал первое блюдо. Еда была вкусной, приготовленной по французским обычаям с травами и винными соусами. Они беспечно разговаривали, но Симона чувствовала атмосферу ожидания и поняла, что брат и золовка так же пылко ждут встречи с мадам Клео, как и она. Они часто смотрели в сторону широкого входа из вестибюля.

Наконец появилась владелица казино, стройная женщина, с темными волосами, собранными в узел и заколотыми двумя алыми палочками. На ней был узкий бирюзовый шелковый костюм в китайском стиле — экзотический контраст с пышными юбками на кринолинах модных посетительниц.

Когда она вошла в зал, Симона увидела шокирующий разрез до колена с одной стороны ее юбки. Все взгляды устремились на Клео, подходящую к столикам и непринужденно беседующую с гостями.

Симона расстроилась. В этой комнате ей вряд ли удастся поговорить с хозяйкой наедине.

Она посмотрела на золовку и удивилась, заметив ее пылкий взгляд.

— Ты знаешь мадам Клео, Орелия, не так ли? — воскликнула Симона.

Орелия с вызовом встретила ее взгляд и тихо сказала:

— Она — моя мать.

— Что?

— Потише, Симона, — предупредил Алекс.

— Алекс, ты говорил нам, что Орелия — сирота из монастыря!

— О, Симона, я хотела сказать тебе. Меня действительно воспитывали в монастыре как сироту…

— Не сейчас, — сказал Алекс.

Симона молча смотрела на Алекса, ошеломленная откровением Орелии.

Орелия положила вилку и, несмотря на недовольство Алекса, начала объяснять Симоне:

— Мой отец забрал меня у матери и поместил в монастырь. Он сделал это, чтобы я смогла получить образование…

— Не сейчас, Орелия, — снова предупредил Алекс, но она не повиновалась и продолжала говорить едва слышно. Ее щеки слегка раскраснелись, и она выглядела чрезвычайно прелестной.

— Видишь ли, в моей матери есть индейская кровь, так же как и французская, и немного китайской. — Она нервно рассмеялась. — Ты понимаешь, что это значит?

— Это значит, дорогая, — сказал Алекс, — что, если ты не закроешь свой хорошенький ротик, кто-нибудь услышит то, что может сделать недействительным один очень важный для меня контракт.

Он больше ничего не сказал, так как к их столу подошла мадам Клео.

Симона подняла глаза на еще прекрасное лицо с высокими скулами и интригующим разрезом глаз, открыто бросающих вызов разрушительному временя. Эти глаза быстро и с любовью оглядели Орелию, но, если бы не признание золовки, Симона бы ничего не заметила.

— Добрый вечер, дамы, добрый вечер, месье, — сказала Клео и тихо добавила: — Надеюсь, поздравления уместны, месье?

Орелия вспыхнула счастливым румянцем.

— Спасибо, мадам, — просиял Алекс. — Мадам Клео, моя сестра Симона.

— Мадемуазель, — сказала Клео. Ее умные глаза смотрели так испытующе, что Симона поняла: Клео знает все о том, что она делает и почему она здесь. И она не удивилась, когда Клео понизила голос так, что его не могли услышать за другими столиками: — Когда будете уходить, пройдите по галерее. Я пошлю слугу проводить вас на черную лестницу, — и чуть громче: — Я так рада, что вам понравилось говяжье филе, месье. — И Клео отошла к соседнему столику.

— Она поняла, что ты сказала Симоне, — тихо сказал Алекс Орелии. — Я рад. Теперь, дамы, позвольте мне выбрать вам десерт.

Немного погодя их провели в гостиную в личных апартаментах мадам Клео. Орелия с влажными от переполнявших ее чувств глазами сидела рядом с матерью на маленьком диване.

Теперь, когда мать с дочерью сидели рядом, Симона узнавала в Орелии черты Клео — роскошные каштановые волосы, загадочный разрез глаз с чуть приподнятыми уголками, высокие скулы, нарушающие округлость лиц. Но она все еще была ошеломлена открытием происхождения Орелии.

— Ты выглядишь здоровой, дорогая. Все в порядке, Алекс?

— С нею все прекрасно, Клео.

— Вы не были на свадьбе, мадам Клео, — упрекнула Симона.

— Я не могла.

— Папа знает, больше я никому не говорил, — сказал Алекс.

— Ее украли у меня, и я безумно хотела найти ее, — сказала мадам Клео красивым хрипловатым голосом. — Но когда нашла, то поняла, что не могу лишить ее возможности, которую предоставил ей отец: он не признал ее, но поклялся, что она сирота. «Черный кодекс» — жестокий бесчеловечный закон, и я не чувствую угрызения совести, нарушая его.

Она нежно посмотрела на Орелию и сказала:

— Спасибо. Ты дала мне возможность увидеть собственными глазами, что счастлива в беременности, но ты больше не должна сюда приезжать, дорогая.

Клео обняла дочь с такой любовью, что у Симоны перехватило дыхание.

— Алекс, спасибо, что ты привез ее. Теперь идите, мне пора возвращаться к посетителям. Идите и подождите Симону, я не задержу ее надолго.

Алекс вопросительно взглянул на Симону, и она едва кивнула, удивляясь проницательности мадам Клео.

Когда они остались одни, Клео посмотрела на Симону и сказала:

— Вы пришли за моей помощью, не так ли?

— Да, мадам. Месье Отис послал меня… с этим. — Симона достала банкноты. — Заплатить игорный долг, как он сказал. Он… он вернулся в Бостон.

Мадам Клео молча смотрела на деньги, и Симона видела, что она понимает полное значение отъезда месье Отиса.

Это была возможность, которую Симона искала и нашла, но теперь, когда наступил решающий момент, она обдумывала всю серьезность предстоящего шага и колебалась. Однако пути назад не было.

— Мадам Клео, я прячу молодую рабыню, которую жестоко использовал сын хозяина, и теперь, когда месье уехал, я… я не знаю, что делать.

— Пошлите ее ко мне.

Симона почувствовала огромное облегчение.

— Ночью?

— Нет, мои посетители остаются очень поздно. Пришлите ее ранним утром, перед рассветом. Это самый безопасный час. Как ее зовут?

— Долл.

— У вас есть доверенный слуга?

Симона колебалась. Только Ханна. Она закрыла глаза и сказала с угрызениями совести:

— Да, моя служанка.

— Пошлите ее с Долл. Вы больше не должны приходить сюда. Если в будущем у вас еще появятся беглецы, пришлите служанку ко мне. Я смогу договориться. Вы не должны знать имен. И никогда не упоминайте мое имя.

— Мне придется дать Ханне пропуск.

— Никаких имен, — предупредила Клео. — Никакого пропуска. Никогда ничего не подписывайте.

— Как я могу просить мою горничную рисковать без пропуска? — воскликнула Симона.

— Я думаю не только о вашей безопасности, но и о продолжении существования самой «подпольной дороги». Это опасно для вашей служанки, да. Но когда-нибудь она, возможно, сама захочет пойти на Север, и тогда вы поможете ей. Это будет ее вознаграждением. Обдумывайте тщательно каждый шаг. И никогда не забывайте об опасности.

Она вложила деньги месье Отиса в руку Симоны, и выражение ее лица смягчилось.

— Купите что-нибудь для малыша Орелии. Это объяснит, почему я вас задержала.

Симона кивнула, ее переполняли чувства, к глазам подступили слезы.

— Спасибо, мадам… за все.

— Мы спустимся по черной лестнице. Алекс ждет вас. Я восхищаюсь вашей смелостью, мадемуазель. Да поможет вам Бог.

Мадам Клео прошла вперед и сделала Симоне знак следовать за нею. Через несколько минут Симона сидела в закрытом экипаже с Алексом и Орелией. Когда они выезжали из казино на дорогу, Алекс подозрительно спросил:

— Ну, какие же у тебя секреты с мадам Клео?

Симона разжала кулак, и банкноты рассыпались по ее коленям. Она сама удивилась, как спокойно прозвучал ее голос:

— Меня инструктировали заказать что-нибудь прелестное для внука. Рубашку для крещения, например.

— Ох! — простонала Орелия и разрыдалась. Алекс наклонился успокоить ее ласковым поцелуем, и Симона отвернулась к темному окну.

Ее дорога определилась. Отныне она должна стереть все воспоминания об Аристе Бруно. «Это возможно, — уверяла она себя, — это необходимо». История Орелии укрепила ее решимость. Невыносимо было сознавать, что примесь индейской крови прелестной Орелии могла аннулировать ее брак с Алексом. Она подумала о Ханне и бедной маленькой рабыне, которую они должны перевести из старой детской.

На другую станцию…

21

Арист проснулся от сильного запаха жасмина и почувствовал, что в его спальне кто-то есть. Он перекатился и приподнял голову.