Леви начал подниматься с места, щеки у него горели, и он отводил взгляд.

– Нет, я… я просто… Я никогда не встречала больных раком, так что я просто не знаю, что сказать. Надеюсь, с ним все хорошо.

– Будет.

Леви произнес это так уверенно, что я не стала пытаться предложить свою поддержку, если вдруг все пойдет иначе.

– Но не говори остальным, хорошо? Не хочу, чтобы они стали по-другому ко мне относиться. В моей старой школе так и случилось. Только Джули не видела во мне грустного заблудившегося щенка и была рядом, когда отцу поставили диагноз.

– Ты сказал, у него ремиссия, – напомнила я. – Это же… хорошо, так?

– Ну, яиц он лишился, так что никаких больше сюрпризов в этом плане ждать не… Ох, черт, об этом ты ведь тоже не знаешь. Бекку они не планировали. – Леви криво усмехнулся.

Похоже, с помощью странных шуток он справлялся со стрессом. Леви не хотел открываться перед людьми. Это мне было знакомо. Очень.

В тот момент я понимала Леви как никто. Бедняга потерял свою девушку, переехал подальше от всех своих друзей, родители его лишились работы, а отец серьезно заболел… Неудивительно, что он почти ничего о себе не рассказывал. Мне дико захотелось его обнять.

– А так да, все хорошо, – договорил Леви, прежде чем я успела хоть что-то сказать. – Диагноз поставили на ранней стадии, так что… вот.

– Хорошо, что он посещает группу поддержки.

Леви молча кивнул.

– Знаешь… моя мама умерла. Давно, когда я была совсем маленькой. Она вела машину, на дороге было скользко, и… в общем, она не вернулась домой.

Что ж, теперь была очередь Леви слушать.

– Боже.

– Знаю, это странно, ведь я к этому… привыкла. Почти полжизни прожила без матери. Иногда я очень сильно по ней скучаю, а потом чувствую вину за то, что не скучаю по ней все время, и от этого становится еще хуже.

– Твой отец так и не женился вновь?

– Нет. Иногда мне кажется, что он все еще скорбит. Или отцовство и работа отнимают у него все время, и на свидания его уже не остается.

– Но ты… ты пережила это? Справилась?

Я слегка улыбнулась.

– Не думаю, что такое вообще можно пережить до конца. Ты просто живешь дальше. Но я тебя понимаю. Понимаю, когда люди смотрят на тебя странно из-за чего-то подобного. Ребята не стали бы относиться к тебе по-другому, поверь, но… не знаю. Если тебе нужно будет поплакаться кому-то в жилетку или еще что…

Леви сглотнул, глаза его блестели от непролитых слез.

– Спасибо, Эль.

– Всегда пожалуйста, – заверила его я. – Кстати, совсем забыла… ты пойдешь на вечеринку к Джону Флетчеру через пару недель?


После разговора с Леви я поздно вернулась домой, поднялась в кабинет отца и достала один из старых семейных альбомов. Папа как раз проходил мимо – в кухню, полагаю, – и остановился, когда увидел меня на полу, листающую страницы с фотографиями того времени, когда Брэд еще даже не родился.

– Что делаешь, Эль?

Я молча пожала плечами. Голосу своему я не доверяла.

В прошлый раз это случилось в феврале. Я разрыдалась, потому что совсем забыла о мамином дне рождении: отец упомянул, что он относил цветы на ее могилу. Тогда я полдня смотрела на фотографии матери и представляла, как бы она выглядела сейчас. Я всегда так делала, если сильно по ней скучала. Пыталась понять, помню ли я ее только потому, что так часто смотрю на фотографии, которые расставлены по дому, или на самом деле?

– Скучаешь по маме?

Отец опустился рядом со мной, хрустнув коленями.

– Немного.

Я не хотела, чтобы он сидел со мной, не хотела, чтобы заговорил об этом или начал рассказывать о ней истории. Потому что тогда я наверняка расплакалась бы. А я не хотела, ведь слезы ее не вернут. Сколько раз можно это повторять?

Я закрыла фотоальбом, но не поставила его обратно на полку.

– Она бы тобой гордилась.

Я пожала плечами.

С чего бы?

Я все еще не дописала эссе, чуть не потеряла лучшего друга, потому что встречалась с его старшим братом втайне. Я не смогла найти даже самую захудалую работу, хотя подала кучу резюме.

– Не хочешь говорить о ней, полагаю?

Я покачала головой, и отец забрал у меня альбом и положил его на место.

– Как тебе в гостях у Леви?

Об этом я хотя бы могла говорить.

– Хорошо. У него милая сестра. Мы пекли брауни.

– Надеюсь, под этим «мы» ты на самом деле имела в виду «они», потому что знаю я о твоих кулинарных способностях, дорогая.

– Да, «они». – Я улыбнулась. – В общем, было неплохо. Бекка – так зовут сестру Леви – рассказала мне про его бывшую. А потом я узнала, что у отца Леви рак простаты.

– Господи Иисусе. Ему лучше?

– Леви говорит, у него ремиссия, но отец потерял работу и… да.

– Тяжело им приходится.

– Ага.

– Потому ты и вспомнила о маме, да?

Я кивнула, и отец произнес:

– Похоже, вы становитесь хорошими друзьями. Я этому рад… Ли в последнее время нечасто у нас появляется.

В его голосе звучал упрек.

– У него теперь есть Рейчел. И футбол.

– И Ной уехал.

Я никак не могла понять, нравится ли отцу то, что я встречаюсь с Ноем, или нет. Он всегда отмахивался: он счастлив, если я счастлива.

Но я не чувствовала себя счастливой, особенно сейчас. Я старалась не вспоминать о пропущенных звонках и сообщениях, на которые Ной так и не ответил. Может, он спал: в конце концов, у нас с восточным побережьем разница в три часа.

Отец тяжело вздохнул и нахмурился.

– Все хорошо, милая?

Не то чтобы.

Я не могла об этом сейчас думать. Еще и эта фигня с Ли… в общем, все придет в норму, как обычно. Или я просто привыкну. Ной приедет домой на День благодарения. А может, и на Белые танцы, если я расхрабрюсь и приглашу его. С университетом тоже что-нибудь придумаю. И с работой. Все будет хорошо.

– Конечно. Я просто устала. Пойду спать, пожалуй. Доброй ночи, пап.

– Доброй ночи, Эль.

Он не ушел из кабинета. Я услышала, как дверь туда снова открывается, а после – как шелестят страницы старого альбома.

Я была почти уверена, что сдавленные всхлипы мне тоже не послышались.

Глава 7

Я бы обрадовалась, если бы выходные на День благодарения настали прямо сейчас. Время тянулось бесконечно медленно. И не только из-за того, что я безумно хотела увидеть Ноя: мне срочно нужно было отдохнуть от школы. Учителя постоянно спрашивали про мое эссе для университета (я даже черновик не могла показать – я его попросту не написала), и домашки становилось все больше и больше.

Ли кучу времени проводил на тренировках или на тусовках с ребятами из команды. А когда его не отвлекал футбол, его отвлекала Рейчел. Она же свое свободное время проводила за учебой – мечтала поступить в Браун – и в театральной студии. В конце концов она все-таки получила роль Фантины.

Так что я начала чаще тусоваться с Леви. После разговора про его прошлое, его отца и мою мать между нами что-то неуловимо изменилось. Другие не поняли бы нас до конца – и это сближало. К тому же из-за Леви я не так сильно волновалась по поводу университета. Он ведь совсем не хотел поступать и довольно просто свыкся с этой мыслью. Но с эссе он мне помогал.

Чем меньше я видела Ли, тем больше скучала по Ною. На одном из групповых занятий Леви и Диксон кидались в меня «скитлсом» каждый раз, когда я называла имя Ноя. Через десять минут у них закончились конфеты.

– Ну да, насмехайтесь надо мной! – рявкнула я. – Скучает по своему парню, ужас какой.

Иногда я практически чувствовала пустоту на том месте, где должен был стоять Ной. И холод – ведь он не обнимал меня. Порой его отсутствие причиняло мне физическую боль, и никакие телефонные звонки не могли это исправить. Однажды Ной заказал мне доставку из любимой кафешки. Он хотел подбодрить меня, потому что я работала над эссе, и я тут же расплакалась.

– Хватит распускать нюни, Эль Эванс, – засмеялся он, увидев слезы и услышав мой хриплый голос, когда я набрала его в «ФейсТайме».

– Кто бы говорил, безнадежный романтик. Прислал своей девушке картошку фри с сыром.

Ной улыбнулся. Его голубые глаза сияли, а на щеке снова появилась ямочка. В тот момент я чертовски по нему скучала. Ной был таким милым.

– Пожалуй, мне стоит оставить тебя наедине с эссе. – Было видно, что он не хочет завершать звонок.

В результате я отложила написание эссе еще на часок, и мы просто разговаривали ни о чем.

В школе прошло несколько собраний по поводу Белых танцев, что одновременно успокоило меня и немного разозлило.

Я так и не решилась пригласить на танцы Ноя – просто не была уверена, что смогу выдержать отказ, я и так слишком сильно по нему скучала. И это злило. Но само планирование бала отвлекало от проблем. Хотя это и балом-то было трудно назвать. С декорациями пришлось потрудиться, потому что бюджет был действительно крошечным.

Ли тоже волновался по любому поводу. Рейчел уже написала свое эссе для Брауна, да и остальные наши друзья работали в том направлении, а мы с ним отставали. Не то чтобы мы это обсуждали, конечно…

Мы вообще с ним нечасто разговаривали в последнее время.

Казалось, Ли избегал меня так же, как его брат – разговоры про Гарвард. И чем больше проходило времени, тем меньше Ной рассказывал об учебе и своих друзьях. Я пыталась убедить себя, что ему просто нечем было поделиться… но иногда задумывалась, а не скрывает ли он от меня чего.

Вечеринка Джона Флетчера стала для меня небольшой передышкой и поводом забыть о проблемах. Это была первая вечеринка года. Не считая тех, которые устраивали первокурсники, но к ним никто из нас не заглядывал.

Только сейчас я поняла: старшеклассники не считали себя слишком крутыми для вечеринок первокурсников, как мне казалось раньше. Скорее всего, у них просто не было на это времени.

Леви предложил меня подвезти.