С того дня, как уехал Стас, прошло больше недели. И это время превратилось для меня в какой-то непрерывный сюрреалистичный сон, в который я погрузила себя сама.

Тем поздним утром, когда спустя несколько часов я проснулась с дикой болью в висках, Кира уже вновь была дома и спокойно пила на кухне чай вместе с мамой, которая похоже даже не подозревала о том, что прошло в соседнем помещении, пока она спала. Сестра теперь весело и самозабвенно рассказывала ей какие-то истории из рабочей практики, а мама лишь негромко смеялась и что-то говорила в ответ. Все это было таким нормальным и обыденным, что я вдруг решила, будто все произошедшее со мной мне просто приснилось и вскоре я смогу посмеяться над этим вместе с обеими родственницами.

Однако что-то в этом все равно было не так. И я догадывалась что именно.

Кира, заметив мое пробуждение, тут же замолчала, но потом вдруг взглянула на меня и с несвойственной ей милой улыбочкой предложила чаю с успокаивающими травами, за что была одарена моим самым недружелюбным взглядом. Но, однако, это ничуть ее не задело. Зато мне ее неожиданная забота дала понять, что к чему. Она просто получила от Стаса должное внимание и теперь чувствовала некое превосходство надо мной. К тому же теперь она знала о моих ночных похождениях гораздо больше матери и могла бы попробовать шантажировать меня этим, как раньше, в детстве, с именем мальчика, которое она грозилась растрепать всему моему классу.

И если раньше меня такое ее поведение просто раздражало, то теперь начало по-настоящему злить. Ведь, по словам Стаса, это я была виновата в наших непростых взаимоотношениях. И одна лишь я несла ответственность за ее стервозный характер, хотя понятия не имела, почему он мог сделать для себя такие выводы. К тому же я прекрасно знала, что это не так. Знала, в какую хитрую лису сестра умела превращаться, лишь бы избежать ответственности за что-либо. И мне всегда казалось, что с этим можно только смириться, но никак не попробовать понять.

О каком понимании могла идти речь, если со мной даже не хотели адекватно общаться больше двух минут?

Когда пришло первое утреннее сообщение от Ярослава, я сидела на диване, уставившись в цветной экран телевизора, и пыталась заставить себя поверить в то, что все произошедшее со мной – всего лишь сон и все в скором времени тоже смогут это понять. Никакой Ярослав меня вчера не обнимал и не говорил в пьяном танцевальном угаре, что я красивая и прекрасно танцую. Спящая Милана не пыталась растрепать ему свои предположения обо мне и Стасе, бормоча что-то невнятное, но очень похожее на фразу «А Юлька любит чужого жениха». А я в свою очередь ни с кем не ругалась, не попадалась сестре в пьяном виде и не говорила того, что на самом деле не думала. Ничего этого не было. Никто об этом не знает.

Только, как я ни старалась убедить себя в этом, реальность была иной.

«Доброе утро, Юлиана, - писал Ярослав тогда, разбивая все мои надежды. – Хочется верить, что сегодня ты чувствуешь себя хорошо. Если не против, мы могли бы увидеться с тобой сегодня вечером».

Я была против. И мой организм был против тоже – настолько ему было плохо в этот день. И даже мысль о том, чтобы весь выходной провести в одном доме с Кирой не могла заставить меня выйти на улицу и посмотреть в глаза Ярославу. Я не хотела помнить о том, что было вчера, и особенно не задумывалась, что могла так уж сильно нравиться ему на самом деле, чтобы ранить своим отказом. Да и к тому же приводить свой глупый план в действие, и использовать парня в своих целях мне было попросту стыдно. Не так люди должны решать свои проблемы. Не посредством других людей. Пусть даже в моем желании попытаться искренне переключить свое внимание на него не было ничего предосудительного.

«Ты можешь просто попробовать сделать это», - твердила я себе, собираясь следующим утром на работу, а сама думала о том, как мне жаль, что прощание со Стасом вышло таким неприятным и даже немного болезненным. Я не могла заставить себя ненавидеть его, хотя очень этого хотела.

«Забудь. Забудь. Забудь», - вместе с ударами по лбу пыталась я вбить себе это в голову.

Я не знала, чего ожидать от них обоих в дальнейшем. Я не понимала, какой стратегии должна была теперь придерживаться с Ярославом и как вести себя с ним. Чувство было такое, будто меня подводят к пропасти, а я должна сделать выбор прыгать мне туда или нет.

Но в тот день я решила, что Востриков сделал выбор за меня сам. Он просто не сделал ровным счетом ничего, тем самым отводя подальше от пропасти. Мы, как и до всего произошедшего, просто поздоровались друг с другом и разошлись в разные концы коридора, словно ничего и не было. Словно не он вез меня и Милану пьяных домой, а на следующий день звал провести с ним вечер.

Все, что хоть немного намекало на его заинтересованность во мне – это чуть более теплая улыбка и сдержанный кивок головы.

Не ожидавшая такого поворота сюжета, я осталась стоять на месте и тупо смотреть ему в след. Паззлы в моей голове вновь перемешались, создавая полный беспорядок, желая оказаться сейчас на месте Стаса и просто улететь куда-нибудь подальше.

На второй и третий дни все повторялось. Та же прохладная встреча и те же странные смс утром и вечером с пожеланиями хорошего дня и приятных снов. И хотя меня волновал вопрос о том, что же все-таки происходит, я не задавала его, предпочитая оставаться лишь сторонним наблюдателем.

В середине недели, как и предполагалось, мама улетела домой, оставив нас с Кирой наедине с ее наставлениями жить дружно и во всем помогать друг другу. И уже спустя два часа после ее отлета я сделала все, чтобы исполнить ее волю – собрала свои вещи и съехала из квартиры сестры, заранее договорившись о предоставлении комнаты с комендантом общежития.

На четвертый и пятый дни Ярослав перестал играть роль строгого равнодушного начальника и стал чаще наведываться ко мне в кабинет, недвусмысленно намекая, что его приглашение на свидание и ежедневные сообщения не были для него таким уж пустым звуком. И эту его перемену я соотнесла с уходом надзирателя свыше – мужчины лет около пятидесяти с такими же колючими глазами как у него и стильной прической, подернутой благородной сединой. Странно, но его постоянное присутствие где-то вблизи Вострикова я заметила лишь тогда, когда он исчез.

Вечером пятницы Ярослав решил подвезти меня до общежития, где так скривил свое симпатичное лицо, что я просто не смогла удержаться от смеха. Наверно его поразил мой выбор в пользу не самых лучших условий проживания в обмен на шикарную квартиру с сестрой в комплекте.

- Ты серьезно живешь теперь здесь? – спросил он у меня удивленно, когда я вновь смогла поднять на него глаза.

- Тебя что-то не устраивает? – продолжала тихо посмеиваться я, глядя на его реакцию.

- Да нет, - с некоторым недоверием смотрел он на меня. – Просто не ожидал, что вы с сестрой настолько не ладите.

В ответ на это я лишь повела головой. Ярослав действительно знал не слишком много из того, что творилось в моей жизни. Как и я до сих пор почти ничего не знала о нем.

В субботу и воскресенье я смогла по-настоящему отвлечься и на какое-то время поверить, что у меня и вправду есть подруга. С самого утра в первый выходной Милана удивила меня своим ранним подъемом и какой-то необъяснимой активностью. За время общения с ней я привыкла, что обычно она вставала с постели только часам к двум, а вся ее активность начиналась в то время, когда моя энергия уже полностью сводилась к нулю.

Возможно, именно по этой причине ранее нам не удавалось проводить свой отдых совместно. Мы просто жили по разному графику и не могли удовлетворить желаний ни одной из нас.

- Так, все, - сказала она тогда, остановившись посреди комнаты и взглянув на меня, лежащую на кровати и читающую один из самых бессмысленных любовных романов в моей жизни. – Мне уже надоело видеть твою кислую мину.

Мила, будто превратившись в мой личный индикатор настроения, теперь улавливала буквально каждую эмоцию на моем лице и читала ее если не правильно, то очень близко к тому, что являлось истиной.

- Я, конечно, понимаю, что твоя большая любовь разбивает тебе сердце, а желания обратить внимание на действительно классного парня у тебя не много, но хватит убиваться по этому поводу.

- Я и не убиваюсь, - возразила я тут же, но была остановлена одним лишь ее серьезным взглядом.

- Я вижу, - кивнула она саркастично.

Я лишь тяжело вздохнула.

- Вставай, - скомандовала она, уперев руки в боки.

- Зачем? – возмутилась я, когда Киреева подошла ближе и попыталась стащить меня с кровати.

- Затем, что ты без меня тут руки на себя наложишь.

«Боже, за что ты послал мне в соседки именно эту женщину?» - думала я тогда, все же поднимаясь со своего места.

И скорее всего, это было лучшим решением из тех, что я приняла за последние несколько недель.

Толком ничего мне не объяснив, Милана сказала собрать свои вещи, с расчетом на два дня, а затем, закинув на плечо свой рюкзак, повела меня в сторону остановки, где нас уже ждал небольшой фургон, полностью забитый людьми и какими-то большими сумками.

Сумасбродство – вот главная черта моей одноклассницы. И это я окончательно поняла, оказавшись на берегу дикого безлюдного пляжа, спрятанного за живописными горами в компании людей, которых и сама Киреева видела буквально третий раз в жизни.

- Будет весело, - сказала она мне, когда я скептично осмотрела присутствующих и отнесла их к числу таких же ненормальных, как и эта девчонка.

Но к моему удивлению все оказалось именно так, как она и сказала – весело, шумно и безрассудно. Ребята прыгали в море со скалы и устраивали забег на скорость по горячему от жаркого солнца песку. Все мы пели песни у костра и ночевали в палатке, слушая шум прибоя. И в ту ночь, которую мне неожиданно для самой себя пришлось провести на пляже, я смотрела на звездное небо и впервые думала, что и оно тоже бывает прекрасным, если душа твоя полна эмоций, способных показать тебе его красоту.