Но ведь и Лиз не отказалась помочь ей, не было никаких «если» и «но», никаких «Я первый раз главный редактор номера» и никакого осуждения ее поведения. В этом и заключалась дружба.

— Джо, — сказала она, — я оставила Джорджу сообщение. Когда я звонила, его не было, но мне сказали, что мы можем связаться с ним в шесть утра по нашему времени. Я держу пари, ты не взяла свой сотовый. Я оставлю тебе свой.

Подруги заметили, что Катя нервничает.

— Катя, все в порядке. Мы с Джо обо всем поговорили, — сказала Лиз, — и наше мнение таково: ты наша подруга, и что бы ни случилось, мы на твоей стороне.

Поддавшись внезапному импульсу, они порывисто взялись за руки.

Прошло пятнадцать минут, а врач все еще не появился. Джоанне было рекомендовано лежать спокойно, но во время разговора она тайком двигала бедрами. Обычно ребенок от этого начинал шевелиться. Но сегодня он не подавал признаков жизни.

У Джоанны выступили слезы.

— Наверно, я никогда не стану матерью.

Хотя ее подругам тоже приходила в голову такая мысль после ее последнего выкидыша, они никогда не слышали от Джоанны ничего подобного.

— Какую чепуху ты говоришь, — успокаивала ее Лиз, надеясь, что ее слова звучат убедительно. — У тебя все будет хорошо.

Занавески раздвинул молодой доктор, выглядевший таким усталым, что Джоанне захотелось подвинуться и усадить его. Несмотря на усталость, в его голосе чувствовалось внимание к пациентке.

Катя и Лиз поспешно удалились в пустую комнату ожидания, Пока Катя организовывала две чашки больничного кофе, Лиз позвонила в редакцию. Боб Ховард был в приподнятом настроении.

— Я звонил на телевидение, на Ай-ти-эн, как вы мне советовали, — доложил он, — они хотят обладать эксклюзивными правами на использование нашей передовицы.

— Отлично, — сказала Лиз. — Что нового в Уорикшире?

— Ничего. Мак продолжает наблюдать за домом Розмари Берроуз.

— Хорошо, держите меня в курсе.

Когда Лиз закончила, Катя волнуясь спросила:

— Ты поместила опровержение статьи обо мне и Хьюго?

— На первой странице, в первой колонке, как и обещала, — ответила Лиз, и достала ксерокопию первой страницы «Кроникл». «ПРЕДАТЕЛЬНИЦА» — гласил заголовок передовой статьи. Ниже был подзаголовок: «Жена члена парламента доносила на членов своей партии». Слева был другой заголовок: «ТЕЛЕЗВЕЗДА ОПРОВЕРГАЕТ СЛУХИ О ЕЕ РОМАНЕ».

В передовице не называлось имя Розмари Берроуз, но были описаны уже известные факты и давались все подробности, которые удалось выяснить сотрудникам «Кроникл», агентству новостей «Стейси», голосовому и лингвистическому экспертам.

— Лиз, спасибо тебе за помощь, ты настоящая подруга, — поблагодарила ее Катя, отметив, что статья о доносчице занимает почти всю страницу.

Впервые на этой неделе они почувствовали себя непринужденно друг с другом.

— Ладно, у меня есть к тебе несколько вопросов, — сказала Лиз лукавым тоном. — Мне любопытно знать, ты притворялась все эти годы?

— Не совсем, — ответила Катя. — Хотя сейчас я вспоминаю, что обожала других девчонок.

— Ну, в школе у всех были кумиры среди девчонок. Я, например, тоже обожала Лоррэн Томпсон, возглавлявшую школьную сборную по хоккею. Я в нее была просто влюблена.

— Но у меня это продолжалось и после шестнадцати лет, — призналась Катя. — Когда мои подружки начали интересоваться мальчиками, я их не понимала. Мысль о поцелуях с парнями вызывала во мне отвращение. Я никогда не ходила на вечеринки, не садилась с ними на задний ряд в кинотеатре, а если все же нельзя было не пойти на вечеринку, например был чей-то день рождения, я находила предлог, чтобы уйти пораньше.

— И ты тогда ничего не подозревала?

Катя печально улыбнулась.

— Совершенно ничего. Родители и учителя думали, что у меня позднее половое развитие. Я тоже так думала. Даже когда все мои подружки стали наклеивать на стены фотографии голливудских актеров и рок-певцов, я собирала в тетрадку фотографии спортсменок. Я думала, это потому, что я увлекаюсь спортом.

— Когда я с тобой познакомилась, у тебя была куча парней, особенно на Майорке. Они что-нибудь для тебя значили?

— С одним или двумя мужиками было, действительно, весело, и я думала, что чувствую то же, что и вы. Когда мы говорили о сексе, вы с Джоанной жаловались, что большинство парней не могут довести вас до оргазма. Поэтому я думала, что у меня все, как у других женщин. Пока я не открыла, как это может быть. — Катя вздохнула. — Подумать только, мне никогда больше не придется заниматься оральным сексом с мужчиной. Просто счастье.

Лиз улыбнулась.

— Большинство замужних женщин сказали бы то же самое, но они все же не променяют мужика на женщину.

— Они не знают, от чего они отказываются, — убежденно сказала Катя.

Лиз подумала о ночи, проведенной с Дэвидом Линденом.

— Я с тобой не согласна. Иногда это совсем даже неплохо, о черт, — Лиз даже простонала от удовольствия.

— Лиз, не отрицай то, чего ты не пробовала.

— То есть французский поцелуй с женщиной, — скорчила гримасу Лиз.

Катя улыбнулась и решилась наконец рассказать о своих любовных секретах.

— Говорю тебе, я поняла, что секс с женщиной, как мне кажется, намного более интимный. Смотри, когда занимаешься любовью с мужчиной, — Катя лукаво взглянула на Лиз, — ты должна просто лежать, ну и стонать время от времени. И каждый раз их дурачить.

Лиз не улыбнулась в ответ.

— Тебе просто не везло. Иногда я проводила с мужчинами просто восхитительные ночи, взять хотя бы четверг.

Катя помотала головой.

— Я рада за тебя, но я свой выбор сделала. Замечательно бывает только с женщиной. Только подумай. Ты можешь делать со своей партнершей то же самое, что она делает с тобой.

— При гетеросексуальных контактах такое тоже случается.

— Не совсем. По крайней мере, для меня. Ладно, те же места целуются и трогаются, но когда ты любишь женщину, ласки и поцелуи другие, сама аура другая.

— Как такое может быть? Если не вдаваться в сложности, реагируют те же самые эрогенные зоны, ведь так?

Взгляд Кати был направлен в даль.

— Да, но ласки мягче, нежнее. Писательница-лесбиянка Джанетт Уинтерсон говорит, что женская сексуальность отличается от мужской, они по-разному представляют, что является сексуальным, и мне кажется, она права. Любовь двух женщин, она… нетороплива. Это не потные объятия. Это не старое «туда-сюда», после которого мужчина сразу же засыпает, а ты лежишь с открытыми глазами.

— Не критикуй тяжелое дыхание и пот. Некоторым женщинам нравится именно это. Я бы не отказалась еще раз позаниматься этим «туда-сюда» с Дэвидом.

Лиз была голодна. Кофе из автомата хотя и был горячим, но оказался совершенно безвкусным.

Катя старалась убедить свою подругу.

— Лиз, единственное, что я поняла про секс с женщиной, это то, что он искренний и он обогащает. Я чувствую, что меня любят, и тоже люблю; нет никого насилия и агрессии. Это… дает ощущение свободы.

Лиз сделала глоток и скорчила гримасу. Она вылила остаток кофе в цветочный горшок, а картонный стаканчик бросила в урну.

— Ладно, я счастлива за тебя, — сказала она. — Катя, но ты же вынуждена держать все в тайне. Тебе, должно быть, было так одиноко, потому что ты не могла этим ни с кем поделиться, даже с нами. Считала, что мы тебя не поймем.

— Очень долго я сама себя не понимала. Но любить Дейвину мне казалось самым естественным делом на свете, вот что самое забавное. Я знала, как вести себя в постели. Пропала моя всегдашняя неуверенность, я стала раскована. Лиз, я потеряла голову от любви. Тебя это приводит в ужас?

Лиз анализировала свои чувства.

— Нет… В конце концов, теряют же женщины голову от любви к мужчинам. Я немного удивлена, вот и все. И мне любопытно. А что ты делала?

— Это как круг, который не имеет конца, — ответила Катя. — Все продолжается и продолжается. Прикосновения, ласки и поцелуи, потом оральный секс, взаимный или нет. Это прелестно.

— Да, возможно, — произнесла Лиз. — Но я все-таки предпочитаю мужчин, — Лиз пробрала дрожь при воспоминании об Оксфорде. — Но если все было так хорошо, почему ты рассталась с Дейвиной?

Красивое лицо Кати помрачнело.

— Я думаю, мы были с ней на разных ступенях. Я чувствовала себя так, словно целый мир изменился, но она, вероятно, такого со мной не чувствовала. Лиз, я не могу передать тебе словами, какой она была холодной, когда разрушила наши отношения. Холоднее, чем любой мужчина, которого я когда-либо знала.

— Она тоже лесбиянка? — спросила Лиз.

— Думаю, да.

— То есть, такое у нее уже раньше было. Мне очень жаль, что для тебя все закончилось так плохо. — Лиз поняла, что когда успокаиваешь человека, брошенного своим любовником, пол не имеет значения. — Катя, могу я задать тебе один по-настоящему нескромный вопрос?

— После того, что мы обсуждали?

— Хорошо, — Лиз ерзала на стуле. — Если тебя всегда тянуло к женщинам, ну ты знаешь, э-э, как бы сказать, тебя влекло ко мне или Джоанне?

Катя нисколько не колебалась.

— Совершенно нет. Вы с Джо мне как сестры. А я против кровосмешения. — Она улыбнулась. — Я ведь такая же, как и была раньше, и надеюсь, между нами ничего не изменится.

— Разумеется, нет, — заявила Лиз. — Мы так поразились не потому, что ты лесбиянка, а потому, что никогда не могли бы даже такое предположить.

Катя открыла рот, но Лиз ее перебила.

— Я знаю, что ты собираешься сказать. Дейвина и ее работа усложняли все дело. Мы теперь поняли, что это была не только твоя личная тайна. Я думаю, что если бы ты была с кем-нибудь не таким известным, ты бы нам сказала. Мы же подруги, иначе и быть не может. О’кей?