В отделе печати заказали дополнительно несколько сотен афиш для уличной торговли. Стиль афиш никогда не отличался изысканностью. Парни из отдела распространения посчитали, что надпись «ЛЮБОВЬ КАТИ КРОФТ БЬЕТ ПО МИНИСТРУ» будет убойной.

Юристу «Гэзетт» все это не понравилось, однако статья пошла в печать.


Анализ, сделанный лингвистическим экспертом, был обещающим. Доносчица использовала слово «развратник» в разговоре по телефону с отделом новостей «Кроникл». Хотя во время второго телефонного разговора это слово не повторялось, оно было в записи интервью, которое взял Мак у Розмари Берроуз. Другие признаки, в частности использование двойного отрицания и некоторые паузы в речевых конструкциях, дали лингвистическому гуру стопроцентную уверенность, что доносчица и Розмари Берроуз это одно и то же лицо.

— Эврика, черт ее возьми! — взвыл Тони.

Лиз тоже радовалась, но она понимала, что прежде чем восторгаться, следует все проверить. Адвокаты никогда ей не советовали публиковать подобный материал, если не было веских доказательств.

Затем позвонил Мак из Уорикшира.

— Я не знаю, как сказать все это Лиз, — доложил он Тони. — Статья под угрозой.

Мак, как и было ему поручено, сообщил Филипу Берроузу, что у газеты есть научно обоснованное заключение, сделанное двумя речевыми экспертами, что его жена ответственна за утечку информаций, вызвавшей скандалы на сексуальной почве.

— Я попросил его изложить все это жене, что он и сделал. Либо она отличная актриса, либо невиновна. Она все энергично отрицала к сказала, что подаст иск в суд, если мы опубликуем что-нибудь в этом роде. Я чувствую, что больше ничего не смогу здесь сделать.

— Пока оставайся на месте. Я за тобой приеду.

Когда Тони передал эти сведения Лиз, та поняла, сколько надежд у нее было возложено на эту статью. Лиз взглянула на настенные часы в своем кабинете. Скоро нужно начинать печатать номер. Она уже одобрила рекламный материал и фотографии, которые должны соблазнить читателя, сделала все, осталось только поместить на выделенные страницы передовицу. Нужно в течение кратчайшего времени выдать какую-то сенсационную статью.

Это невыносимо, ведь у нее в голове есть отличная сенсация — роман между Катей Крофт и министром. Над ней практически не нужно работать. И больше всего раздражает то, что такая статья однозначно дала бы огромное увеличение тиража, возможно даже на 100 000 экземпляров. И в первую неделю ее работы главным редактором.

«Как всегда, мне нужно все сразу, — подумала она. — Сохранить дружбу, завоевать сердце Дэвида и получить сенсацию на первую полосу. Все это легко лишь в теории».

— Есть!

Эндрю всегда приходил в восторг, когда ему удавалось сделать статью. Он только что беседовал с бывшим министром здравоохранения, который был вынужден подать в отставку, когда просочились сведения, что у него есть внебрачный ребенок. Эндрю, будучи одним из самых влиятельных журналистов, аккредитованных в парламенте, выпил не одну бутылку «шабли» с бывшим министром. За многие годы деятельности в палате общин они подружились. Больше чем кто-либо другой Эндрю был причастен к созданию выгодного для министра образа «хорошего парня». Теперь те беседы по душам в баре палаты общин дали свои плоды.

— Он все еще слегка сердился на газетчиков, но я не сказал, что мне известна такая информация, которая может ему пригодиться, — сказал Эндрю Тони. — Упоминание о миссис Картер не вызвало у него никакой реакции, но второе имя заставило его вздрогнуть.

— Ты уверен?

— Однозначно. Я сказал ему, что речевые эксперты практически не сомневаются, что за утечку информации ответственна она. Ну, и это сработало. Понимаешь, его секретарша говорила ему, что она подозревает миссис Берроуз.

— Боже правый! — воскликнул Тони.

Секретаршу бывшего министра здравоохранения нашли в клубе палаты общин. Здешний гимнастический зал был открыт для всех сотрудников Вестминстерского дворца, но мало кто из парламентариев им пользовался. Вместо этого, как гласила расхожая шутка, они посылали своих секретарш, чтобы они там за них поупражнялись. Розмари Берроуз посещала этот спортивный зал дважды в неделю вместе с другими секретаршами. Они были дружны между собой и, как призналась секретарша бывшего министра, сплетничали про своих начальников.

После того как министр был вынужден подать в отставку, он со своей секретаршей попытался определить, кто мог выдать информацию, вызвавшую его смещение с должности. Расстроенная секретарша не стала скрывать, что сплетничала с миссис Берроуз о том, что подозревает своего шефа в одной любовной связи. Но тогда Розмари Берроуз была ими оправдана, потому что как никак у нее «семья». В любом случае, другие компрометирующие слухи, рассказанные этой секретаршей, не стали известны общественности. Но после того, как бывший министр услышал о результатах анализа, произведенного речевыми экспертами, его подозрения подтвердились.

— Я подвел премьер-министра и свою партию. Но если она доносчица, я смогу прижать эту коварную суку. В понедельник утром я первым делом пойду и доложу обо всем «главному кнуту», — сказал он Эндрю.

На Лиз работа, проделанная Эндрю, произвела сильное впечатление. Но дело еще не было закончено. Нужно снова встретиться с супругами Берроуз и попытаться дожать их новыми фактами.

— В любом случае Мак должен пойти и сказать семье Берроуз, что один бывший министр собирается проинформировать «главного кнута», что, по его сведениям, миссис Берроуз является доносчицей. Что они на это ответят?

Но супруги Берроуз к этому времени уже покинули сад, выйдя через задние ворота и оставив розовые кусты обработанными только наполовину. Не зная об этом, Мак терпеливо поджидал их у парадного входа. Когда через некоторое время он поинтересовался у соседей, те ответили, что не имеют никакого представления, куда они могли поехать. Звонки родственникам, знакомым и должностным лицам избирательного округа не принесли результата.


Лиз обезумела. Она кляла себя за то, что не послала других репортеров в помощь Маку.

— Мы больше не можем терять время, — сказала она Тони, который в гневе сломал карандаш.

— Но ведь у нас есть материал, — произнес он.

— Да, но если не произойдет чуда и мы не нападем на след супругов Берроуз, и не заставим их признаться, мы не можем использовать то, что у нас есть. Нам следовало послать туда больше людей. Мак не мог все сделать один. Что еще мы можем напечатать в качестве передовицы?

— Статью про Крофт — она уже готова, — Тони не сдавался.

— Этого мы сделать не можем. Что еще?

— После того, как закончиться эта суматоха, я проведу настоящее расследование интимной жизни вашей Кати. Я этого так не оставлю, — предупредил он ее.

Лиз с ненавистью посмотрела на него.

Война возобновилась.

Глава восемнадцатая

Секретарю Дейвины позвонил из Палаты общин дежурный офицер и поинтересовался, где министр. Он намеревался предупредить Дейвину о том, что в больнице ее могут поджидать журналисты. Офицер знал, что сегодня дети впервые должны были навестить своего отца. Министр будет благодарна ему за то, что он намекнул ей об интересе со стороны прессы.

— Сегодня утром три раза звонили из «Гэзетт», — позвонил он Дейвине уже на ее сотовый в машине. — Говорят, это по личному вопросу, и я подумал, мне следует вас предупредить, что они попытаются достать вас дома или в больнице. Я сказал им, что сегодня вы весь день заняты и у вас не будет возможности встретиться с журналистами.

Дейвина поблагодарила его.

— Спасибо за предупреждение. Пошлите, пожалуйста, в больницу еще одного полицейского.

Сначала «Кроникл», теперь «Гэзетт». Сколько у них этих проклятых снимков? Ее взяла оторопь при мысли, что журналистам известно об ее отношениях с Катей. Но она успокоила себя. Нет, конечно, нет. Речь идет о той глупой выдумке с Хьюго. Ей повезло, что она может все отрицать. А если еще немного повезет, то Дейвине даже не придется беспокоить Хьюго.

Страх того, что ее муж может поинтересоваться, как получилось, что Катя оказалась сфотографированной перед домом на Роланд-Мьюс, в месте, где сам он бывал редко, был слишком велик, поэтому Дейвина старалась об этом не думать. Если он узнает правду, вся ее карьера и личная жизнь может рассыпаться как карточный домик. И хотя она внушила Кате, что если статьи не удастся избежать, она сможет убедить Хьюго солгать, будто Катя ходила на свидание к нему, сама Дейвина знала, что не посмеет так поступить.

Дейвина поклялась себе, что если сможет на этот раз выпутаться, то больше у нее не будет никаких любовных авантюр. Она пересмотрит свою систему ценностей. Ее карьера, естественно, по-прежнему будет во главе угла, но она не будет ставить свои небольшие увлечения выше Хьюго и семьи. Это слишком рискованно.

Они с Хьюго по-прежнему будут терпеть друг друга, живя, как и раньше без любви, но и без чувства ненависти. Секс был неким ритуалом, вроде рождественского ужина, и занимались они им не чаще. Единственным исключением были ночи, когда Хьюго насмотревшись на девушек на вечерах, которые он посещал, возвращался домой подвыпивши и бормотал: «Быстрей, быстрей в кровать, я тебя хочу.»

Дейвина презирала его и себя за то, что уступает ему, но она шла на эту жертву ради сохранения своего имиджа. Для нее политический успех стоил того, чтобы унижаться.

Следующий звонок был из больницы. Взволнованная медсестра, дежурившая в отделении, гае лежал Хьюго, перехватила переодетого в белый халат и оснащенного стетоскопом репортера «Гэзетт», который пытался пробраться в палату. Второй полицейский прибыл слишком поздно.

— Это возмутительно, — отреагировала Дейвина. — Я обращусь в комиссию по рассмотрению жалоб на прессу. Репортер все еще там? Мне нужно сказать ему пару слов.