Как бы на это отреагировали те британские граждане, которые видят в ней «добропорядочную девушку из соседнего дома»? Даже яри самом лучшем раскладе число ее зрителей понизилось бы на миллион человек. Британцы ни за что не допустят в свои дома никого, кто слишком бы сильно отличался от них самих. Ну, мужчин-гомосексуалистов, может быть, еще с натяжкой, но лесбиянок — ни в коем случае. Зрители постоянно присылали ей письма, в которых спрашивали, когда они увидят ее замужней женщиной и когда у нее будут дети, такие же милые, как она сама.

Катя покинула здание телецентра, пытаясь разобраться в своих мыслях. Когда машина выруливала с автостоянки, она увидела человека с фотокамерой, стоящего на выезде, который махая ей рукой. Если дело касается премии, то этот журналист что-то немного припозднился. Если нет…

Она нажала на кнопку, чтобы опустить стекло.

— Вы откуда?

— «Санди кроникл».

Катя успокоилась. Лиз просто пытается ей помочь, подумала она.

— Вам нет необходимости ждать меня здесь. Почему бы не обратиться в наш отдел по связям с общественностью?

— Не знаю, я просто выполняю распоряжение.

Катя наградила его улыбкой, которая все еще была способна влиять на рост числа ее телезрителей.

— Извините, я тороплюсь. Поговорите с моим агентом.

Она нажала на газ своего «БМВ» цвета морской волны и переключилась на третью скорость, желая как можно быстрее добраться до дома и позвонить Лиз.


Лиз оставила еще одно сообщение на Катином автоответчике, стараясь не выдать голосом свое раздражение.

Уже через минуту ее телефон зазвонил и Лиз взяла трубку, надеясь, что это Дэвид. Это был не он, звонила Катя. И что самое приятное, Катя находилась в своем обычном настроении.

Лиз решила постепенно перейти к делу и отложить рассказ о находках Тони на потом. Как вы сможете сказать вашей лучшей подруге, что любовная записка, написанная ее рукой, была извлечена вашим сотрудником из мусорного ящика и была прочитана в присутствии множества незнакомых людей? И что журналисты их газеты теперь сосредоточили все свое внимание на проблемах ее личной жизни? Лиз еще никогда не находилась в таком двусмысленном положении.

Помедлив, она спросила наконец веселым голосом:

— Где ты была, когда я тебя искала?

Катя торопливо соображала, что бы сказать, но Лиз неожиданно спросила: — Догадайся, где я провела вчерашний вечер?

— Вспомнила. У тебя была дискуссия в Оксфорде, — ответила Катя. — Что еще девушка может делать перед этим? Конечно, мыла дома голову! Как все прошло?

— Если под дискуссией ты понимаешь столкновение мнений, то ты, наверное, права. Но если бы ты потрудилась ответить на мои звонки, ты бы узнала, что потом было еще одно столкновение, немного позднее, в гостинице, на этот раз столкновение тел. Я отдалась физической страсти с человеком из Оксфордского ученого совета.

— Так он ученый? — Катя почувствовала внезапное облегчение. Слава Богу, дело касалось Лиз, а не ее самой.

— Да, он занимается новой историей, скорее, новейшей, но все же это не совсем история, а какая-то очень специфическая ее область.

— Еще бы ты могла узнать об этом подробнее, когда ты была с ним в Оксфорде всего пять минут. Что на тебя нашло?

— Он, — засмеялась Лиз.

— А если точнее, — парировала Катя. — Как его зовут?

Следующие пять минут были заполнены приятными для Лиз воспоминаниями о том, как вьются его волосы, о чем они говорили, что он сказал, и, самое важное, что он не сказал. Попробуй догадайся, когда он захочет встретиться с ней снова! Подруги некоторое время построили предположения относительно его дальнейших действий и как должна будет вести себя Лиз, если он все-таки не позвонит.

Катя совершенно расслабилась и даже вышла из депрессии, в которой пребывала все эти дни; она совершенно забыла про свои печали. Дружба для того и существует, чтобы облегчать друг другу груз забот и тревог. Но следующий вопрос Лиз прозвучал для Кати как гром среди ясного неба.

— Кстати, Катя, скажи, ты хорошо знаешь Тома Ривза?

Знаменитый актер, живущий по соседству с Дейвиной. Катя вздрогнула, но попыталась ответить как можно более непринужденно:

— Тома Ривза? По-моему, я встречалась с ним мельком на одном из благотворительных вечеров. А что?

— К нам в газету попала фотография, сделанная в воскресенье после полуночи, на ней изображена какая-то женщина в таком же плаще, как тот плащ от Олдфилда, что я тебе одолжила. Снимок сделан на Роланд-Мьюс, рядом с домом, который снимает Том Ривз.

О Господи! Вот вам, пожалуйста.

— Лиз, слушай, таких черных плащей в Лондоне, должно быть, даже не один десяток.

— Но не стоимостью три с половиной тысячи фунтов и не из бархата. Этот образец из осенней коллекции Олдфилда, и пока таких плащей изготовлено всего три. Один носит в Нью-Йорке жена какого-то миллионера, второй находится у принцессы Уэльской, но она вернулась из Шотландии только в понедельник в полдень, и последний, тот самый, что представлялся на подиуме, у тебя.

Молчание.

— Катя? Ты можешь что-то сказать? — Лиз чувствовала, что прежде чем говорить Кате о найденной записке, нужно сначала получить ее ответ. — На снимке видно, — осторожно сказала Лиз, — что женщина держит в руке ключ и собирается открыть дверь. Это означает, что они с Томом Ривзом в очень хороших отношениях. Если, конечно, это именно его дом.

Катя некоторое время не могла прийти в себя.

— Лиз, не может быть, чтобы в мире было всего три таких плаща. Да ведь у Николь не было возможности настолько точно все установить — она же все свое время проводит с Фергусом.

Лиз понимала, что Катя пытается отвертеться, но она сделала еще одну, последнюю попытку.

— Я знаю и более ужасные вещи о твоем прошлом, если бы мне нужно было тебя шантажировать, — Лиз пробовала шутить. — Только намекни мне, что это ты, и я сделаю все возможное, чтобы остановить этих гончих собак.

— Лиз, я клянусь тебе, что у меня нет никаких отношений с Томом Ривзом, даже платонических. Слушай, мне надо ехать. Потом с тобой поговорим, хорошо? Все, пока.

Положив трубку, Лиз укоряла себя за то, что не надавила на Катю сильнее. Казалось, весь опыт работы, накопленный в течение многих лет, улетел в никуда, когда дело коснулось подруги. Лиз еще раз прокрутила в голове весь разговор. Нет, она не могла действовать иначе. Но с какой стати Кате нужно было все скрывать?

Вошел Боб Ховард, чтобы поздравить ее с возможной сенсацией. Она ему достаточно доверяла и могла с ним откровенно поделиться своими страхами. Лиз предпочла бы работать над каким-нибудь другим эксклюзивным материалом, пусть даже более трудным и серьезным, чем решать эту головоломку с таинственной женщиной в плаще.

Боб, казалось, уловил ее настроение.

— Мы работаем над тем, что Бог пошлет, — сказал он, — и на этот раз он вам не угодил. Веруйте. К вам еще может снизойти его благодать.

Лиз мысленно просчитывала варианты. Если Катя в чем-нибудь ей все же признается, она лично обработает материал таким образом, чтобы будущая статья не могла повредить подруге. Но как ее убедить сказать правду?


Младший репортер газеты «Санди кроникл», Алек Престон, начинал свою карьеру так же, как в свое время его отец и дядя, и работа над материалом для статьи была для него гораздо большим, чем простое вождение пером по бумаге — это был своего рода культовый племенной ритуал.

И потому телефоны в редакции «Таймс», где работал его дядя, и в отделе «Ньюспейпер пресс фонд», где его отец досиживал последние недели, оставшиеся до пенсии, не умолкали — Алек звонил им беспрерывно.

Алек, успешно выполнивший задание, совершенно справедливо торжествовал победу, но, представ перед своим шефом, даже не подал об этом виду. Хотя Алек работал в газете всего три месяца, он уже прочно усвоил неписанные правила отдела новостей: никогда не продавай свой материал на сторону, никогда не распространяй о нем никакой информации, а также никогда не выдавай свой источник. Даже под угрозой смертной казни.

— Пришлось потратить немало времени и нервов, прежде чем я напал на след владельца соседнего с Томом Ривзом дома, — докладывал он Тони. — Один очень хороший мой знакомый, на него можно положиться, говорит, этот дом купила несколько лет назад одна интересная парочка.

— Насколько интересная? — спросил Тони.

— Значит, так. Я посмотрел договор об аренде. Компания «Орчард Пропертиз» взяла его в аренду у другой компании, а контракт был подписан в Уорикшире Хьюго Томасом. И я обнаружил, что Хьюго является единственным владельцем фирмы «Орчард». Он женат на…

Тони сделал предупредительный знак рукой, означавший, что их могут слышать независимые репортеры, оказавшиеся в редакции.

— Я знаю, кого ты имеешь в виду. Молодец. Скажи Барри Донлану, пусть зайдет сюда. Я пошлю его в больницу.

— Шеф, я бы мог сам туда сходить.

— Нет, ты мне нужен здесь.

Появился Барри, и Тони дал ему краткую инструкцию.

— Скажешь Джеффу, что тебе понадобится один из его лучших людей. Мне нужно интервью с Хьюго Томасом и, если возможно, его фотография. Барри, если все сделаешь как надо, у тебя получится передовица, но ты должен действовать осторожно. Разумеется, тебе потребуется содействие персонала больницы.

Тони взял трубку телефона, который напрямую связывал его с Эндрю Кэхиллом, редактором политического отдела, аккредитованным в палате общин. После разговора с ним на лице Тони появилась довольная улыбка.

Пусть теперь Лиз попробует его остановить.


Лиз вышла из редакции «Кроникл», собираясь ехать в ресторан «Айви», где они с Джоанном договорились вместе пообедать. Алан, водитель, уже ждал ее за рулем, а рядом с машиной, вернее, небрежно опершись на ее капот, стоял Тони.