Грейвс Трейси Гарвис - На острове

Но я не знала, было это сном или явью. Мужчина усадил меня в корзину, она стала подниматься, и уже другой человек затащил меня в вертолет. Затем вертолет снизился и забрал первого мужчину.

В мокрых шортах и футболке я тряслась как осиновый лист. Меня завернули в одеяло, и я лежала, чувствуя такое небывалое изнеможение, что у меня, наверное, не хватило бы слов, чтобы его описать.

— Ти Джей, — шелестящим шепотом произнесла я, но никто в вертолете меня не услышал. И тогда я сказала чуть громче: — Ти Джей.

Мужчина помог мне приподнять голову и поднес к губам бутылку с водой. Я пила, пытаясь утолить дикую жажду. Прохладная вода смягчила пересохшее горло, и ко мне вернулся голос.

— Ти Джей! Он там, внизу! Вы должны найти его!

— У нас топливо на исходе, — ответил мужчина. — И мы должны срочно доставить вас в больницу.

Я отчаянно пыталась понять, что он мне говорит.

— Нет! — Приняв сидячее положение, я схватила мужчину за плечи. — Он там, внизу! Мы не можем его бросить!

У меня началась самая натуральная истерика, я заорала благим матом, заглушив все остальные звуки в кабине вертолета. Мужчина попытался меня успокоить.

— Я передам сигнал тревоги другим вертолетам. Они постараются его найти. Все будет хорошо.

Но мне никак не удавалось выкинуть из головы нарисованную воспаленным воображением страшную картину: голова Ти Джея уходит под воду и больше не показывается на поверхности. Я с трудом стряхнула наваждение и целиком ушла в себя, чтобы ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Сцена встречи с семьей, которую за последние три с половиной года я сотни раз прокручивала в голове, не пробуждала в моей душе абсолютно никаких эмоций.

Вертолет резко приземлился, и мы поехали в больницу, оставив Ти Джея далеко позади.

Сперва я не разобрал, что это за шум. Но тут до меня вдруг дошло, что оглушительный дребезжащий звук — эхо от жужжания лопастей летящего вертолета.

Звук становился все слабее и наконец стих где-то вдали.

«Возвращайся! Ну пожалуйста, сделай еще круг».

Но он не вернулся. Надежды рухнули, превратившись в глухое отчаяние. Я знал, что скоро умру. Силы таяли прямо на глазах, и мне становилось все труднее держаться за балку. Температура тела резко упала, болела буквально каждая клеточка тела.

Я представил себе лицо Анны.

«Сколько человек может похвастаться тем, что их любили так, как она любила меня?»

Пальцы соскользнули с балки, и я сделал отчаянную попытку снова ухватиться за нее. Я держался, хотя чувствовал, что периодически теряю сознание. Мне привиделись акулы — и я сразу очнулся. Едва различимый шум вдалеке становился все громче.

«Мне знаком этот звук».

Мои надежды сразу воскресли, но на это, похоже, ушли остатки сил, я выпустил балку и уже хватался за поверхность воды. Я захлебнулся, и меня потянуло вниз. Я инстинктивно пытался, насколько мог, задержать дыхание, но надолго меня, естественно, не хватило.

Абсолютно невесомый и бесплотный, я дрейфовал в море пустоты, пока меня не поглотили совершенно другие ощущения. Значит, легкая смерть не для меня. Она причиняла боль, свинцовой тяжестью давила на грудь, разрывая ее.

Неожиданно тяжесть куда-то исчезла. У меня изо рта фонтаном брызнула морская вода, и я открыл глаза. Рядом со мной стоял на коленях мужчина в мокром гидрокостюме, его руки лежали на моей груди. Я почувствовал спиной что-то твердое и понял, что я в вертолете. Я сделал глубокий вдох и, набрав полные легкие воздуха, сказал:

— Возвращайтесь. Мы должны найти ее.

— Кого? — спросил мужчина.

— Анну! Мы должны найти Анну!

Я еще глубже погрузилась туда, где могла ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Мужчина осторожно потряс меня за плечо, но разговаривать мне не хотелось, а он все спрашивал и спрашивал, слышу ли я его. Я повернулась на голос и заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд своих распухших от слез глаз.

— Как вас зовут? — спросил он. — Другой наш вертолет только что вытащил из воды какого-то парня.

Я попыталась сесть, чтобы лучше расслышать, что он мне говорит.

— Нам передали, что он все время твердит о какой-то Анне.

Его слова не сразу до меня дошли, но когда я поняла, о чем он, то, наверное впервые в жизни, испытала самую что ни на есть настоящую, неподдельную эйфорию.

— Анна — это я. — Я закрыла лицо руками, чтобы сдержать горестные всхлипы, и осталась сидеть, раскачиваясь туда-сюда, как китайский болванчик.

Мы приземлились возле больницы, они положили меня на носилки и внесли внутрь. Еще двое мужчин переложили меня с носилок на кровать на колесиках. Ни один из них не говорил по-английски. Меня куда-то повезли, и тут я увидела на стене таксофон.

«Телефон. А вот и телефон».

Когда меня провозили мимо, я повернула голову в сторону таксофона и в ужасе поняла, что не могу вспомнить номер телефона родителей.

Больница была битком набита пациентами. Люди в ожидании своей очереди к врачу сидели прямо на полу в холле. Ко мне подошла сестра и стала что-то ласково говорить на незнакомом мне языке. Улыбнувшись и погладив меня по руке, она проткнула мне кожу иглой, поставила возле каталки штатив и повесила на него мешок с жидкостью для внутривенных вливаний.

— Мне необходимо найти Ти Джея, — сказала я, но она только покачала головой и, увидев, что я все дрожу, натянула мне простыню до самого подбородка.

Какофония множества голосов с редкими вкраплениями английской речи резала слух, эхом отдаваясь в ушах, ведь за три с половиной года я успела отвыкнуть от гула толпы. Я вдохнула резкий запах дезинфицирующего раствора и сощурилась от яркого света флуоресцентных ламп, который резал глаза. Кто-то откатил мою кровать в коридор за углом. Я лежала на спине, изо всех сил борясь со сном.

«Где Ти Джей?»

Я хотела позвонить родителям, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. На минуту я провалилась в сон, но резко проснулась, когда услышала рядом чьи-то шаги. Потом раздался чей-то голос:

— Береговая охрана доставила ее сюда. Думаю, она — именно та, кого вы ищете.

Чья-то рука сдернула с меня простыню, и Ти Джей перелез со своей каталки на мою кровать, постаравшись не перепутать трубки наших капельниц. Он обхватил меня обеими руками и уткнулся лицом мне в шею. Почувствовав несказанное облегчение оттого, что могу обнять его, ощутить тяжесть его тела, я снова разрыдалась.

— Ты сделала это, — сказал он дрожащим голосом и добавил шепотом: — Я люблю тебя, Анна.

— Я тоже тебя люблю, — ответила я.

Мне хотелось рассказать ему о таксофоне, но вдруг навалилась такая усталость, что мое невнятное бормотание разобрать было попросту невозможно.

И я заснула.

— Вы меня слышите? — осторожно потряс меня кто-то за плечо.

Я открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь.

— Английский, — прошептала я, поняв, что склонившийся надо мной мужчина — американец. Светловолосый, голубоглазый, лет тридцати пяти.

Я бросила взгляд на Ти Джея, но его глаза были закрыты.

«Телефон. Где телефон?»

— Я доктор Рейнолдс. Вы в больнице в Мале. Простите, что к вам никто раньше не подошел. Наша больница мало приспособлена для оказания неотложной помощи жертвам катастроф. Сестра несколько часов назад проверила основные показатели состояния вашего организма, и, так как все оказалось в норме, я решил дать вам поспать. Вы спали почти двенадцать часов. У вас где-нибудь болит?

— Нигде. Так, небольшие царапины. Но ужасно хочется пить и есть.

Доктор махнул рукой проходящей мимо сестре и знаком показал, чтобы принесли попить. Она кивнула и вернулась с небольшим кувшином воды и двумя пластиковыми стаканчиками. Доктор наполнил стакан и помог мне сесть. Я выпила и растерянно огляделась.

— Почему здесь столько народу?

— В настоящее время на Мальдивах объявлена чрезвычайная ситуация.

— Почему?

Он посмотрел на меня как-то странно, но потом сказал:

— Из-за цунами.

Ти Джей беспокойно зашевелился и открыл глаза. Я помогла ему приподняться, обняв за плечи, доктор налил в стакан воду, и Ти Джей залпом выпил ее.

— Знаешь, это было цунами.

Он, похоже, сперва слегка опешил, затем растерянно потер глаза и сказал:

— Неужели?

— Да.

— Вас что, доставила сюда береговая охрана? — спросил доктор Рейнолдс и, когда мы молча кивнули, добавил: — А где вы были, когда разразилось цунами?

Мы с Ти Джеем обменялись выразительными взглядами.

— Мы не знаем. Мы три с половиной года числились пропавшими без вести.

— Что значит «пропавшими без вести»?

— Мы оказались на одном из островов после того, как у нашего пилота случился сердечный приступ и наш самолет потерпел крушение, — объяснил Ти Джей.

Доктор внимательно на нас посмотрел, переводя взгляд с одного на другого. Может быть, именно длинные волосы Ти Джея разрешили его сомнения.

— Боже мой! Значит, вы те самые, что упали в море на гидросамолете. — У доктора от удивления округлились глаза. Он набрал в грудь побольше воздуха и сказал: — Все считали, что вы погибли.

— Ну да, мы примерно так и предполагали, — кивнул Ти Джей. — Скажите, а не могли бы вы нам помочь раздобыть телефон?

Доктор Рейнолдс протянул Ти Джею мобильник:

— Можете воспользоваться моим.

Сестра убрала капельницы, и мы с Ти Джеем потихоньку слезли с моей кровати. У меня подкосились ноги, и Ти Джею пришлось обнять меня за талию.

— Дальше по коридору есть кладовая. Там тихо, и никто вам не помешает, — сказал доктор Рейнолдс. Он снова внимательно на нас посмотрел и покачал головой: — Поверить не могу, что вы живы! В новостях несколько недель только о вас и говорили.