Грейвс Трейси Гарвис - На острове

— Сколько дней мы уже здесь? — спросила я Ти Джея.

Он подошел к дереву и сосчитал оставленные ножом зарубки:

— Двадцать три.

Я окружила дату в ежедневнике. Значит, скоро июль.

— Все, с сегодняшнего дня начинаю следить, — сказала я и запнулась, так как вспомнила о чем-то важном: — Когда тебе следующий раз к врачу?

— В конце августа. Мне должны делать сканирование.

— К этому времени нас обязательно найдут.

Хотя на самом деле я так не думала. И, судя по выражению лица Ти Джея, он тоже.

Я отошла за дерево, служившее мне уборной, и неожиданно услышала странный звук. Вибрирующий, похожий на звук хлопающих крыльев. Я так испугалась, что чуть было не упала в лужу собственной мочи. Я вскочила как ошпаренная и принялась судорожно натягивать трусики и шорты, затем снова прислушалась, но все было тихо.

— Похоже, я слышала какое-то животное, — вернувшись, сообщила я Ти Джею.

— Что за животное?

— Не знаю. Оно издает такой странный вибрирующий звук и будто крыльями хлопает. А ты что-нибудь такое слышал?

— Да. Вроде бы слышал.

Мы вернулись к месту, где меня застал врасплох подозрительный шум, но ничего не нашли. На обратном пути мы набрали столько хвороста, сколько могли унести, а в шалаше положили на груду сухих веток и сучьев, которые держали про запас.

— Как насчет того, чтобы сходить окунуться? — поинтересовался Ти Джей.

— С удовольствием.

Теперь, когда у меня наконец был купальник, плавать стало гораздо приятнее.

Прозрачные воды лагуны идеально подошли бы для подводного плавания. Мы плавали, наверное, с полчаса и уже собирались выходить из воды, когда Ти Джей на что-то наступил на дне. Он скрылся под водой и вынырнул с теннисной туфлей в руке.

— Это твоя? — спросила я.

— Ага. Я так и думал, что рано или поздно ее прибьет к берегу.

Мы сели на песок, подставив лица легкому морскому ветру.

— Почему твои родители выбрали эти острова? — спросила я. — Они ведь так далеко.

— Дайвинг. Считается, что здесь лучший в мире дайвинг. У нас с папой есть сертификаты, — зарыв пальцы ног в белый песок, сказал Ти Джей. — Когда я был совсем плох, он рассказывал всем направо и налево, что, когда я поправлюсь, он устроит мне шикарные каникулы. Раздул из такой фигни целое дело. Хотя мне это все было по барабану.

— Ты что, не хотел сюда ехать?

Ти Джей молча покачал головой.

— Но почему?

— Какой дурак будет проводить все лето с семьей! Я хотел остаться дома, потусоваться с друзьями. А потом они сказали, что вы тоже едете и мне придется нагонять все, что я пропустил, так как иначе я останусь на второй год. И это меня реально взбесило, — сказал Ти Джей и, бросив на меня извиняющийся взгляд, добавил: — Только без обид.

— А я и не обижаюсь.

— Они даже слышать ничего не хотели. Предки почему-то вбили себе в голову, что такое путешествие — это грандиозно. Подарок для всей семьи. Но даже мои сестры жутко разозлились. Они хотели поехать в Диснейуорлд.

— Мне очень жаль, Ти Джей.

— Ничего. Все в порядке.

— Сколько лет твоим сестрам?

— Алексис — девять, а Грейс — одиннадцать. Они, конечно, иногда меня достают — болтают без умолку, — но они нормальные, — сказал Ти Джей. — А у вас есть братья или сестры?

— У меня только сестра. Сара. Она на три года меня старше. А ее мужа зовут Дэвид. У них двое ребятишек. Джо — пять, Хлое — два годика. Я так по ним скучаю! Мне даже подумать страшно, через что им пришлось пройти. И каково им сейчас. Особенно маме с папой.

— И я жутко скучаю по своей семье, — вздохнул Ти Джей.

Я посмотрела на ярко-синее небо, затем перевела взгляд на бирюзовую воду лагуны. Звуки накатывающих на риф волн приятно убаюкивали.

— Здесь действительно очень красиво, — сказала я.

— Угу, — согласился Ти Джей. — Очень.

Самое тяжелое в нашей жизни на острове — это скука. Конечно, у нас уходило какое-то время на то, чтобы раздобыть еду, набрать дров, порыбачить два-три раза в день, но все равно оставалась куча свободного времени. Мы плавали, обследовали остров, а еще разговаривали, и очень скоро я стал чувствовать себя с Анной практически так же легко и свободно, как и со своими друзьями; она всегда прислушивалась к моим словам.

Ее интересовало мое эмоциональное состояние. Парням по определению положено быть крутыми, и мы с Беном — зуб даю — в жизни не стали бы обсуждать свои переживания, но я признался Анне, что у меня начинает сосать под ложечкой, когда думаю о том, смогут ли нас когда-нибудь найти. А потом я сказал, что иногда мне становится страшно до чертиков. Что иногда не могу заснуть. Она ответила, что тоже плохо спит.

И еще мне доставляло удовольствие делить с ней постель. Она сворачивалась калачиком рядом со мной и спала, положив голову мне на плечо, а как-то раз, когда я лежал на боку, прижалась ко мне грудью и коленями. Она, конечно, тогда спала, и это ничего не значило, но все равно было очень приятно. До того я еще ни разу не проводил ночь рядом с девушкой. Мы с Эммой спали вместе только несколько часов, в основном потому, что она была слишком слаба.

Мне нравилась Анна. Очень даже. Без нее на острове был бы полный отстой.

Нас так и не спасли, и я пропустил осмотр у онколога, назначенный на конец августа. Анна упомянула об этом как-то утром за завтраком.

— Я очень волнуюсь, что ты не можешь показаться врачу, — сказала она, протягивая мне кусок рыбы, и добавила: — Осторожно, она горячая.

— Ничего страшного. Я прекрасно себя чувствую, — подув на рыбу, прежде чем положить в рот, ответил я.

— Но ведь ты был очень болен. Правда?

— Да, — кивнул я, взял бутылку с водой, глотнул и поставил на землю.

— Расскажи мне об этом, — попросила Анна.

— Мама думала, что у меня грипп. Я температурил и потел по ночам. Затем начал худеть. Потом доктор нашел у меня на шее опухоль, которая оказалась распухшим лимфатическим узлом. Тогда мне сделали анализы: рентген, биопсию, ядерный магнитный резонанс и томограмму. А после этого мне сказали, что у меня лимфогранулематоз в третьей стадии.

— И тебе что, сразу же начали делать химиотерапию?

— Ну да. Но она почему-то не действовала. А еще они обнаружили поражение лимфатических желез в диафрагме, так что пришлось пройти курс лучевой терапии.

— Ужас какой, — сказала Анна. Она отрезала себе кусочек плода хлебного дерева, а остальное отдала мне.

— Да уж, веселого мало. То и дело приходилось ложиться в больницу.

— И как долго ты болел?

— Думаю, года полтора. Я очень долго не шел на поправку, и доктора не знали, что и думать.

— Ти Джей, тебе, наверное, было очень страшно.

— Ну, они постоянно темнили, а я это ненавижу. Я, конечно, понимал, что дела не ах, так как, когда начинал задавать вопросы, все тут же прятали глаза. Или переводили разговор на что-то другое. И это меня пугало.

— Еще бы не пугало.

— Поначалу друзья постоянно меня навещали, но, когда мне так и не стало лучше, некоторые вообще перестали приходить. — Я глотнул воды и передал бутылку Анне. — Вы ведь знаете моего друга Бена?

— Да.

— Так вот. Он приходил каждый божий день. Часами смотрел вместе со мной телевизор или просто сидел на стуле возле кровати, когда у меня не было сил говорить и я не мог пошевелить ни ногой, ни рукой. Мои родители постоянно подолгу беседовали с врачами в коридоре или где-то еще, и я просил Бена попытаться подслушать, о чем они говорят. Он знал, что я просто хотел узнать правду. Понимаете?

— Конечно понимаю, — ответила она. — Ти Джей, он, похоже, действительно очень верный друг.

— Да, он такой. А у вас есть лучший друг?

— Есть. Ее зовут Стефани. Мы дружим еще с детского сада.

— Ого, ничего себе!

— Друзья — это очень важно. Понимаю, почему ты хотел провести лето именно с ними.

— Да уж, — ответил я, подумав о том, что все, наверное, уже вернулись в Чикаго. Скорее всего, они решили, что я погиб.

Анна поднялась и подошла к груде хвороста.

— Ты мне скажешь, если заметишь какие-нибудь симптомы? — подбросив дров в костер, спросила она.

— Конечно. Только, пожалуйста, не спрашивайте меня все время, как я себя чувствую. Мама постоянно так делала. И это меня жутко доставало.

— Не буду. Но все равно я немного беспокоюсь.

— Да. Я тоже.

Меня разбудил яркий утренний свет, пробивавшийся сквозь сетчатые двери спасательного плота. Ти Джей уже ушел: то ли за дровами, то ли на рыбалку. Сладко зевнув, я выпрямила затекшие ноги и вылезла из постели. Достала из лежащего в шалаше чемодана бикини и переоделась под тентом спасательного плота. Надев купальник, я подняла нейлоновые клапаны, чтобы впустить внутрь свежий воздух.

Ко мне подошел Ти Джей и протянул только что пойманную рыбу.

— Привет, — улыбнулся он.

— Доброе утро, — ответила я.

Я старательно обшарила землю под кокосовой пальмой и хлебным деревом в поисках упавших плодов, а потом отнесла все, что удалось найти, в шалаш. И пока я готовила рыбу, Ти Джей колол кокосовые орехи.

После завтрака мы почистили зубы, прополоскав рот дождевой водой, и я окружила очередную дату в своем ежедневнике. Уже сентябрь. Даже и не верится.

— Как насчет того, чтобы немного поплавать? — предложил Ти Джей.

— Идет, — согласилась я.

На прошлой неделе Ти Джей заметил в море, по ту сторону рифов, два плавника. Мы дико испугались и выскочили на берег, но потом, когда плавники показались уже в лагуне, поняли, что это дельфины. Мы медленно, очень осторожно вошли в воду, но они не испугались и не уплыли прочь, а терпеливо ждали нас.