Да, устала я просто. От твоего присутствия в моей жизни, от всего этого дерьма, которое никак не могла разгрести.

— Нет. Просто уснула. Не нужно везде, в каждом моем действии искать тайный смысл!

— Ники, я жду, — произнес он, как приговор. — Давай быстрей.

Через полчаса я была на месте. Вся взъерошенная, с синими кругами под глазами и мятым, от подушки, лицом. Майкл тактично промолчал, за что я была ему безмерно благодарна. Мы приступили к работе.

Я даже не ожидала, что работать с Майклом будет так весело и легко. Он принёс ноутбук, мы слушали музыку, и я пела, вызывая приступы агрессии у него. Веселились, как дети, плескаясь краской друг в друга и играя с валиками и кисточками. Флемиксин действовал, я была на седьмом, а то и на восьмом небе от счастья.

К вечеру многое было готово, и… это было чертовски красиво! Я наносила узоры на основную стенку, Майкл красил валиком другую. Как же приятно осознавать, что я приложила руку к этому великолепию. Люди будут тут ходить и любоваться красотой, которую нарисовала я.

— А мы — отличная команда, — весело сказала я, присаживаясь на табуретку. — Меня гордость распирает за этот отель!

— А меня — за тебя. — Майкл появился передо мной, наклонился ко мне и поцеловал, обхватывая лицо руками.

— Эй, ты же в краске! — В ответ раздался смех. — Ну, ладно, негодник! — Я встала и тоже приложила ладони к его лицу, углубляя поцелуй и измазывая Майкла краской.

В помещении было пусто и глухо, и только чмокающие звуки нашего поцелуя и наше прерывистое дыхание разряжали пустоту.

— Ловлю момент, пока ты снова не стала вредной колючкой. — Майкл чмокнул меня в нос, на что я хихикнула, как маленькая девчонка, и поставил меня на пол. — Ники, я… могу задать тебе один вопрос? Достаточно болезненный для нас с тобой, но чертовски важный для меня.

— Конечно. Я слушаю.

— Завещание моего отца. Он говорит там о тебе. Что ты знаешь об этом?

— Я ничего об этом не знаю, Микки, — вздохнула я. — Клянусь на чем стоит свет, ничего! Я и отца твоего не знаю, никогда не видела, не слышала, вообще, не имею никакого отношения к нему.

— Почему тогда он говорит о том, что моя связь с тобой может пролить свет на тайну его смерти?

— Не знаю, правда. Что именно он говорит обо мне? — спросила я с замиранием сердца.

— Что важные документы находятся там, куда ты часто ходишь. Там, где твои радость и слезы, что-то такое… Дословно не помню.

— Завещание у тебя с собой?

— Нет, оно в Вашингтоне. Я и сам думал, что ты просто не можешь иметь к нему никакого отношения, это просто невозможно. — Майкл нервно запустил руки в волосы, на его лице читалась мысленная борьба. — А Дорти знаешь?

— Кого?

— Там был упомянут какой-то Дорти…

Я отрицательно покачала головой. Что за Дорти? Его отец просто напихал первые попавшиеся имена в завещание!

— Микки, я клянусь тебе, что ничего не знаю. Ни Дорти, ни ответа на этот ребус, — прошептала я, обнимая его. — Я бы все отдала, чтобы помочь тебе. Ведь я знаю, каково это, терять родителей. Но… даже тут я оказалась совершенно бесполезна…

— Верю тебе, моя темная феечка, — обреченно ответил он и буквально сдавил меня в объятиях.

— Почему темная? — Надулась я.

— Потому, что у нее вечные перепады настроения и ПМС! И она отыгрывается на принце.

— Неправда. Феечка добрая. Только я уже хочу есть. А ты знаешь слоган: «Ты — не ты, когда голоден». Дай мне бутерброд, и, возможно, я успею остановить превращение в злую ведьмочку.

— Никаких бутербродов. Поешь у меня.

Я поела. И не только. Майкл решил, что лучше я останусь голодной… Он любил в постели злую ведьмочку. Мы опять устроили секс-марафон. Только в этот раз без всяких прелюдий. Ночью он будил меня раза три. Что это с ним? Горячка, как-никак. И я кайфовала. Передоза от сногсшибательного секса еще ни у кого не было!

Противозачаточные я купила, и днями пичкала себя таблетками. Флемиксин на ночь пить не получалось, поэтому я днём принимала двойную дозу. Надеюсь, так можно...

Весь месяц прошёл в таком духе. На улице успел выпасть первый снег. В этот день мы бегали, как дети, по парку и ловили снежинки. Кто-то даже получил снежком по первое число. Это я про Майкла. Он повернулся ко мне лицом, думая, что я не пойду в атаку, и я… запульнула этот снежок ему прямо в щеку! За это я была наказана шлепком по ягодицам и страстным поцелуем. Потом мы отогревались в Subway. А в другие дни — в кондитерских или суши-баре. Оба сгорали от страсти ночами и выкладывались по полной на работе днём. Денег я больше с него не брала. Только за ремонт отеля. К черту папашу. Так насобираю нужную сумму. Но больше — никакого обмана.

Жила я у Майкла дома. Это стало негласным правилом, так как засыпала я все равно в его объятиях… Ну, и просыпалась тоже. Смысл бегать между домами? Из-за него я каждый день опаздывала на работу и уходила раньше, чтобы успеть разрисовать отель. Он засиял новыми красками. Мы так гордились своей работой! А я… я гордилась собой. Я рассказала Майклу почти все о себе. Деньги были почти накоплены, осталось взять свою зарплату, получить рождественскую премию, приплюсовать туда деньги за оформление отеля, и вуаля — я свободный человек. После Рождества мы собирались съездить в Вашингтон, кого-то Майкл хотел там поздравить. Также он хотел, чтобы я прочитала завещание. И я этого хотела. Наконец-то, увижу эту злосчастную бумажку.

Двадцать третьего числа, перед самым Рождеством, я решила появиться на своей официальной работе. Не только же счастливой летать в облаках. Пора было и приземлиться.

— Джесс, привет! С наступающим! — сказала я, сияя улыбкой в тридцать два зуба.

На душе было солнечно и радостно. На улице приятно хрустел снег, дома также приятно хрустели деньги, которые обещали мне свободу уже через месяц, а ночами, у Майкла, хрустели простыни от наших игр. Ну, как можно быть несчастной в таких условиях? Я даже подумывала бросить пить Флемиксин, но потом все взвесила и поняла, что это была и его заслуга тоже. Только теперь стала пить его по утрам, по одной таблетке. Оставалось уже тридцать таблеток, и я была несказанно рада, что он мне так быстро помог. Была лишь одна загвоздка. Почему-то, иногда, мне жуть, как сильно хотелось умереть. В моменты одиночества накатывали панические мысли о том, что счастье моё скоро закончится, Майкл уйдёт, а отец вновь ворвётся в мою жизнь. Поэтому, не лучше ли, прямо сейчас сделать решительные шаги и оградить себя от будущей боли? Я рассматривала разные варианты. От таблеток до машин на трассе. Но потом резко приходило просветление, и я ужасалась своим же мыслям. Не знаю, почему так происходит, что это за выкрутасы моего сознания, но кончать жизнь самоубийством я ни за что не буду.

— С наступающим, Ники, — ответила Джесс, но без особого энтузиазма.

— Ты чего такая кислая?

— Да, так, ничего. Ну, как у тебя с Митчеллом?

— Ой, просто шикарно. Может быть, что-то серьёзное и получится. Я бы очень хотела, да и он вроде тоже. Скажу по секрету… я, кажется, влюбилась, окончательно и бесповоротно.

— Понятно. Очень рада за тебя.

Однако, было такое ощущение, что она засунула бы мне нож в сердце прямо сейчас, будь такая возможность.

— Как там с проверкой? От Антонии ничего не слышно? — поинтересовалась я, вешая свое пальто и настраиваясь на рабочий день.

— Нет, ничего.

— Странно. Ну, и ладно! Нам же лучше жить без всяких проверок.

Но это было действительно странно. Обычно, двадцатого числа уже всё было проверено, а мы получали праздничные бенефиты. Как же эти деньги мне были нужны сейчас! Ещё чуть-чуть, и я смогу рассчитаться с отцом, и, может быть, он оставит меня в покое, исчезнет из моей жизни навсегда.

Вечером случилось то самое, первое в цепочке фатальных неудач, событие. Приехала Антония. А я уже стояла у выхода и прощалась с Джесс, желая ей отличного настроения и побольше клиентов.

— Здравствуйте, мисс Кросс. И вам отличного настроения! Какое оно еще может быть, если Вы только и делаете, что отдыхаете? Я думала, Вы хотя бы последние смены перед Рождеством доработаете нормально, ан — нет.

О, нет…

— Антония? — Испуганно проблеяла я, поворачиваясь в ее сторону. — То есть, миссис Кит… Здравствуйте. Я… я хотела на улицу выйти, подышать.

— Да, что Вы говорите? Весь месяц Вы выходили подышать?

Тут я увидела довольное лицо Джесс. Сука! Тварь! Подставила меня! Эта белобрысая стерва чуть не треснула от улыбки. Так бы и пересчитала ей зубы!

В общем, оправдываться было бессмысленно. Антония славилась твердостью решений и непоколебимостью, поэтому, получив лишь половину зарплаты, я была уволена. Все произошло настолько быстро, что я даже не успела опомниться, как уже стояла на улице, вытирая слезы. А я так хотела купить Майклу подарок. Придётся без него обойтись… Придется, вообще, без всего обойтись.

В этот день я не вышла на работу к Майклу, объяснив это своим плохим самочувствием, и осталась дома. Ничего, переживу. Большая сумма была собрана. Осталось совсем чуть-чуть. Так, выпив две таблетки Флемиксина, дозу, ставшую для меня нормой, я уснула.


Глава 11.

Два дня до Рождества. Город украшен, дом Майкла — тоже. А я опять впала в какое-то уныние. Окружающая действительность резко потеряла цвет, посерела. Эмоции я ощущала лишь наполовину. Поцелуи Майкла приносили горькую радость, секс с ним — отчаянный оргазм.

Работы у меня больше не было, а значит, снова нужно думать, где достать гребаные деньги. Спать ночью опять стало трудно. Поэтому я делала вид, что заснула, а позже, удостоверившись, что Майкл спит, уходила в другую комнату. Могла просто смотреть в ночное небо, усыпанное звездами, и проклинать судьбу. А могла… могла тупо сидеть и не шевелиться, желая, чтобы меня убил разряд молнии.