— Ничего. Ники, что случилось?

— Отойдите. Мне нужно срочно в ванную.

И скажу, это было круто. Как я стартанула от него. Зацепилась ногой за одеяло, не удержала равновесие и, в итоге, растянулась прямо перед его ногами. Хм… красивые у него тапки.

— Ники, валяться у меня в ногах абсолютно не обязательно. Я и так дам вам доступ к ванной.

Провал. Позор. Крах. Фиаско. Так, стоп, словарь синонимов мне сейчас вспоминать ни к чему. Остановимся на слове «позор». Оно больше всего подходит. И кто я теперь в его глазах? Невменяемая алкоголичка с явными отклонениями. Дура, которая не может скоординировать свои движения, пугается мужской руки и не умеет пить. Шикарно. Просто, леди из высшего света. Кое-как я, всё-таки, поднялась, добралась до ванной и сделала самое страшное — сняла трусики. Господи, если я с ним переспала, это конец. Нет, слава Богу, нет! Я — всё та же вечная девственница. Радости моей не было предела. Трусики я вернула на их законное место, охранять объект государственной важности, и нарекла их «счастливыми». Раздался стук в дверь.

— С Вами всё в порядке?

— Да, конечно. Я только что, перед Вами, в очередной раз, опозорилась после того, как напилась вчера до бесчувствия. Всё отлично, всё в порядке вещей. А, и ничего страшного, что я знаю Вас всего лишь два дня.

— Всё хорошо. Мне даже понравилось о Вас заботиться.

И тут я вспомнила, что у него уже есть, о ком заботиться. Наверняка, какое-нибудь сисястое недоразумение его уже заждалось, пока он тут носился со мной. Не то, чтобы я страдала от комплексов… Красоткой я себя никогда не считала, но что-то во мне, определённо, было. Особенно сейчас. Спутанные клочья волос, глаза, как у панды, из-за размазавшегося макияжа, и лицо цвета, не будем говорить, чего. Еще и улыбка Джокера. Супер. О, расчёска! Удача была на моей стороне. Интересно, чья это расческа?

— Майкл, могу ли я взять расчёску Вашей девушки?

— Конечно, берите. Я думаю, она не обидится.

Ну да, конечно. Ты просто выкинешь эту расчёску, и всё. Уверена, баб он водит сюда каждый день. Потаскун и бабник. Бабник и потаскун.

— Потому, что у меня её нет.

Ой. То есть, я хотела сказать… Конечно, не обидится, ведь её нет. Нет! Это же классно. В этот момент я поняла, какие па вытанцовывала внутренняя богиня Анастейши. Сейчас просто все оттенки розового наполняли мою душу. Кросс, и чему ты так радуешься? Забудь. Забыла, что ли, о расстоянии от Земли до Юпитера? Так вот, Майклу никогда не долететь до твоей Земли. Увы.

— Хорошо. Я выйду через пять минут.

В конце концов, волосы снова стали цвета тёмного шоколада, глаза — светло-карими, а лицо приобрело свой естественный цвет. Ура! Человек во мне победил беспробудную пьянь. Упс. А где же моя одежда? Надеюсь, я её вчера не порвала в порыве алкогольной страсти, как обезумевшая самка кролика?

Я вышла, завернувшись в полотенце. И плевать, что я была в белье.

И снова этот смех. И пульсация внизу живота. Бабочки, умрите! Умрите, я сказала. Задохнитесь, отравитесь алкогольными парами моей крови, подавитесь моей радостью, но умрите!

— У Вас такое сексуальное платье. Махровое, с бахромой, того и гляди, слетит. Мне нравится. — Он улыбался, как осел из «Шрека», во весь рот.

— Да прекратите, Вы. Лучше скажите, где моя одежда?

— Вот она.

Передо мной лежала пара узких джинсов Левис, майка Эмпорио Армани, кроссовки Найк и куртка, выбивающаяся из общей массы, — косуха Ив Сен-Лоран.

— Что это? Где мои вещи?

— Ваши вещи, то есть, платье, отправлены в помойку, и ботильоны туда же.

— С какого… То есть, почему?

— Вам деликатно ответить, или как?

— Можете не церемониться, не маленькая девочка.

Я их точно порвала. Точно, домогалась его.

— Вы их заблевали. Как и мою машину. Заметьте, я не заставляю Вас её чистить. Оцените моё великодушие.

Уф, слава Богу. Хвала всем, кто уберег меня этой ночью от секса и дальнейшего сексуального позора.

— Просто прекрасно, — сказала я с таким воодушевлением, что у него от удивления расширились глаза. — Но и Ваши вещи я надеть не могу. Моя одежда была в десять с половиной раз дешевле. Я не могу это принять.

— Нет, можете, за небольшую услугу взамен.

— Какую, интересно? Рабство на неопределённый срок?

— Только, если Вы сами его предлагаете, на добровольной основе. А мне нужен ещё один ужин-реванш.

— Но, ведь Вы обещали, что отстанете.

— Так я и отстал. Это вам надо расплатиться за одежду. Выбирайте. У вас три варианта.

— Какие же? Я вижу только один — кабалу.

— Нет, что Вы! Первый — рабство. Лично я не против. Но, в таком случае, оно будет сексуальным. Второй — ужин. Он будет романтическим. Третий — Вы идёте домой в белье. Это будет просто феерично. Выбор за Вами.

— Ужин, — процедила я сквозь зубы так, словно он предлагал мне стать подопытным кроликом на столе криворукого хирурга, а не ужин с красивым мужчиной в дорогом ресторане.

— Ужин, так ужин. Завтра в восемь я за Вами заеду.

В моей голове уже созрел план, как этого всего избежать. Да я гений! Альберт Эйнштейн — просто мальчик, в сравнении с женской хитростью... или глупостью. Будет видно.

— Эмм, Майкл, я не могу завтра. Я работаю. Может, как-нибудь, потом? Например, никогда? — спросила я, невинно захлопав глазками.

— Можно и потом, в пятницу я за Вами заеду в то же время. Совсем забыл, что Вы во вторник и в среду работаете.

— Забыли? Откуда у Вас моё расписание?

— Когда у тебя есть деньги, информация — не проблема.

Опять эти замашки «короля мира».

— Ну, хорошо. С нетерпением буду ждать встречи, — чуть ли не пропела я приторно сладким голоском.

Затем, собрав остатки гордости и захватив чудом сохранившуюся сумку, я удалилась. Он, конечно же, предлагал подвезти, но эти самые остатки гордости не позволили мне согласиться. Когда я вышла из его дома-дворца, то где-то среди останков мозга вспыхнула мысль, что денег у меня с собой не было. А потому домой я добралась лишь к вечеру и пешком. Ноги — одна большая мозоль, несмотря на найки. Зато гордая и победившая. Ну, это я тогда так думала.


Глава 4.

Майкл прошел на кухню. Голова немного болела после вчерашнего, которое уже давно осталось позади. Выпил он немного, можно сказать, совсем не пил. Это все она… Бесенок в теле молодой, красивой девушки! Ники Кросс оказалась ему не по зубам. Он думал, будет легче. Куда легче… Мужчина наполнил стакан свежевыжатым апельсиновым соком и устроился за столом, ожидая, когда заработает кофемашина. Взгляд зацепился за вазочку с шоколадными конфетами, и он невольно улыбнулся, вспомнив реплику Ники относительно шоколада.

«— Я не буду шоколадный десерт. Эти пирожные нагло мне подмигивают, так и искушают пойти на преступление. Но я не буду!

— Почему? — Он никак не мог понять, чем же ей не угодили эти милые пирожные.

— Понимаете, Майкл, шоколад — он такой… Сейчас он тает у тебя во рту, доставляя неземное удовольствие… — Она закатила глаза и облизнула губы, так, что он почувствовал напряжение в паху. — А потом точно так же на животе тают складки, вытекая из-под купальника на пляже. Поэтому, нет, твердое нет».

Дьяволица! Одним словом могла заставить его смеяться, краснеть и даже возбуждала. Могла поставить на место, осадить любого. Что за мысли сейчас роились в его голове? Абсолютно неправильные. Как бы она ни была остроумна и хороша собой, она, все же, оставалась Ники Кросс, девушкой, которая привела его в штат Виргиния. Девушка, которая могла многое знать…

Раздался звонок в дверь. В семь утра? Служба уборки, возможно.

— Микки, дружище, доброе утро! — приветствовал его с порога друг.

— Я тебя предупреждал, Мэтт. Я не Микки. — Майкл ударил мужчину под дых.

— Ну, ты и засранец! Были бы мы сейчас не в твоем дорогущем доме, и если бы я только что не ушел от одной цыпочки… Твое смазливое личико светилось бы ярче фонарного столба! А так, я прощаю тебя, Микки, — отдышавшись, рассмеялся Мэтт и прошел внутрь.

Майкл откинул голову назад, проклиная и, одновременно, благодаря небеса за то, что у него был такой друг.

— Где же твоя Минни, Микки? Как обстоят дела с цыпочкой Кросс? Она также хороша, как и на фотографии? — спросил он, открывая шоколадную конфету и наливая себе чай.

— Какого черта ты тратишь мой кипяток?

Глаза друга округлились. Один — один.

— Это одна из цитат цыпочки Кросс, Мэтью. И от этих конфет твои кубики потом будут растекаться на солнце.

— Ладно. — Он отложил конфету. — Уговорил. Получу эндорфины другим способом.

— Ты еще не устал трахаться? Мы тут с неделю как, а у тебя еще не опускался.

— Я — нет. Мэтью Адамс создан, чтобы удовлетворять женщин.

— Тебе улыбки из рекламы жвачки не хватает. А лучше, из рекламы виагры.

— Не занудствуй. Что там с Кросс? Натянул ее? Узнал все, что хотел? Мы можем валить из этого штата? Почему дождь пошел именно тогда, когда мы приехали?

— Прекрати пошлить. Не натянул и не собирался. — Майкл выключил кофемашину, не желая поворачиваться к Мэтту лицом.

— Что? А не ты ли говорил, что эта смазливая девчонка быстрее расколется, когда твой член выбьет из нее всю дурь?

— Слушай, ты, что, цитатник ведешь? Дури в ней, действительно, достаточно. Но… она такая невинная. Красивая, да, очень, но на деле — девчонка-подросток.