— Разумное.

Юлия усмехнулась, впрочем, понимая мотивы дочери. Что тут думать? Влюблена Катька в него по уши. Дима тоже равнодушием не отличался. У них даже что-то там случилось, когда ей было шестнадцать. Поцеловались они, что ли.

— А кто на место Агаты? Ты?

Что-то этим утром останавливало Катю от больших признаний. Такие разговоры для нее не в новинку, но раньше высказываться было проще. Сейчас же отчего-то чувствовала себя очень уязвленной.

— Агате вообще рядом с ним не место! Я, конечно, не идеальна. Но от Агаты существенно отличаюсь в определенным моментах. Так сказать, есть у меня некоторые преимущества.

— Например?

— Например, я не использую Диму, потому что мне нужно место под солнцем или пиар. Не пытаюсь пролезть куда-то за его счет. Кто о ней знал до Димы? Никто! Ну и что, что ее отец художником был. Кто о нем помнил?

— Ну, она с ним работает…

— Вот и надо было работать, а не лезть к нему в постель! Можно подумать, она прям такая звезда. Нашелся великий талант среди кучи бездарей! Рядом с Крапивиным любая звездой станет, он любую вытянет!

— Ладно, оставим этот разговор. Если тебе так хочется все прояснить, поговори с Димой.

— Не могу я с ним поговорить.

— Почему?

— Потому что.

— Хороший ответ.

— Разумный, — повторилась Катя, надеясь закончить на этом разговор.

Поговори с Димой… С Димой ей теперь вообще не хотелось разговаривать! Даже видеть его не хотелось!

Несколько дней назад Катя узнала, что Агата ездила к нему в Данию, после этого все душевное томление как рукой сняло. Это ж надо лицемер какой! Сам ей звонил, а в это время Адочка, наверное, под боком лежала.

— Платье, мама! — вдруг спохватилась Катерина.

— Что с платьем?

— Я дома платье забыла. У себя на квартире. Платье, которое собиралась надеть сегодня. Господи, какая я безмозглая курица…

— Да ладно, успеешь забрать.

— Заберу, конечно. Просто не люблю, когда вот так что-нибудь срывается.

Вылетело у нее из головы это платье, потому что куча всего навалилось в один момент. Купила и закинула к себе, а как про Агату узнала, так ничего больше в мыслях не задерживалось. Знала, что дура. Но голову не перезагрузишь, как ноутбук. А надо перезагрузить…

В любом другом случае Катя вне сомнения нашла бы повод отмазаться от торжественного мероприятия, на котором они обязательно столкнуться с Крапивиным, но день рождения отца пропустить невозможно. Тем более гостей пригласили домой. Из ресторана она бы через полчаса слиняла.

К вечеру Катя все-таки сумела отрешиться и успокоиться. Ей, к счастью, всегда удавалось владеть своими эмоциями. Крапивин — какое-то дурное исключение, при нем она всегда срывалась. Если не внешне, то внутренне обязательно, и на фоне его благоразумного спокойствия чувствовала себя полной истеричкой.

Правда в последнюю их встречу даже Дима вел себя довольно эмоционально. Да что там эмоционально, таким бешеным она его первый раз видела и до этого момента не слышала, чтобы он так орал. Надо сказать, это доставило Катерине удовольствие, хоть и весьма сомнительное.

— …Димочка, а ты когда остепенишься?

Услышав этот вопрос, обращенный к Крапивину, Катерина бросила на мать пылающий взгляд.

Мама! Ну, кто ее просил!.. Ужин подошел к концу, некоторые гости уже разошлись, остальные попивали чай, закусывая тортом, и разговаривали ни о чем. Все спокойно. Катя уже нашла благовидный предлог, чтобы уйти — нужно срочно найти подарку Крапивина достойное место.

— А что, Юлия Сергеевна, думаете, моя очередь настала? — уверенно улыбнулся Дима.

— Ну, на Валета нет никакой надежды, — засмеялась в ответ Юлия Сергеевна.

— Мне придется кого-нибудь пропустить. Я же жду Катрин, вот вырастет моя нареченная и женюсь на ней. Денис Алексеевич, вы же отдадите за меня Катерину? Мы договаривались.

— Ну да, договаривались, — привычно поддержал Денис молодого человека. — Тебе тогда лет десять было. Не передумал?

— Нет, — улыбнулся Крапивин еще шире, глядя на Катю, — ей моя фамилия больше подходит. Колючая у вас Катрин.

Шаурин мягко рассмеялся, и дочь не выдержала:

— Папа! Хоть ты в этом не участвуй

— Я и не участвую.

Катя почувствовала, как ее лицо заливается краской Не зная, куда деть себя от злости и негодования, она не придумала ничего лучше, как облить Крапивина очередной порцией сарказма:

— Дима, может, тебе Диккенса к чаю принести, а то ты с тортиком не очень презентабельно смотришься.

— Нет, спасибо. Достоевским сыт по горло, с прошлого раза от него несварение. Катрин, а где твое маленькое черное платье? До сих пор его помню.

Последнее он сказал шепотом. Но эти тихие, едва слышные слова взорвали девушку изнутри. Ах, Дима, оказывается, может быть очень мстительным.

Катя придвинулась к нему ближе, обняла за плечи и громко объявила:

— Ладно, я согласна! Выйду замуж за Крапивина! Вот через месяц стукнет мне восемнадцать, и кончится, Митя, твоя разгульная холостяцкая жизнь. Мама, сфотографируй нас, исторический момент все-таки. Помолвка. — Обняв еще крепче, тихо проговорила ему в щеку: — Сука ты, Дима. Падла.

Он как будто и бровью не повел:

— Ты чрезвычайно строга ко мне, Катрин. Последние полтора года незаслуженно и беспощадно строга. Ах, это черное маленькое платье.

— Я тебя ненавижу. — В эту минуту она его действительно ненавидела. Всей душой. И всем горящим от возбуждения телом.

— И поэтому ты весь вечер сидишь около меня, — мило напомнил он, и Катя, конечно, не оставила его реплику без ответа.

Потрепав его по каштановым волосам, вдохнула:

— Привычка. Ты же мне как брат. Вот Ванечка взял и женился. Кого мне теперь тискать? Алёнка к нему никого не подпускает. И, кстати, жених, что это ты с подарком так продешевил, куклу мне какую-то притащил? Мог бы бриллиантами осыпать, у тебя ж ювелирка по всей Европе.

Димин взгляд смягчился, в нем появилась такая ненавистная Катей снисходительность.

— Что это за кукла, Дима? — тогда серьезно спросила она, почувствовала неладное.

— О, у этой куклы богатая история, я тебе потом расскажу. Я купил ее на Османском бульваре, — спокойно начал рассказывать он.

— Сколько она стоит? — не унималась Катя. Не давала ей покоя крапивинская самодовольная, хоть и сдержанная улыбка. Кукла эта — не подарок, а издевка. Переспал, а потом куклу притащил, чтобы подчеркнуть их разницу в возрасте? Намекнул, что маленькая она для него, что ей с куклами еще самое время играть? Страсть как интересно, во сколько Диме обошелся этот стёб.

— А можно посмотреть? — спросила Рада.

— Конечно.

Дима взял шкатулку со столика и поставил себе на колени. С осторожностью провел ладонью по темному дереву, словно стирая с него многовековую пыль. Что-то внутри Кати дрогнуло, она прекрасно помнила, как эти руки ласкали ее голое тело.

Крапивин открыл замочек, распахнул крышку и вздохнул, глянув на темноволосое чудо, утопающее в роскошном наряде позапрошлого века. Нет, это не показуха — его осторожность и благоговение. Все знали, что Дима любил антиквариат, живопись и социальное кино.

Рада, получив в руки темную коробку с куклой, трепетно коснулась кончиками пальцев неживого лица. Но оно как живое. Потрясающе одухотворенное. «Бисквитный» фарфор… Старинный шелк, сохранивший дорогой матово-приглушенный блеск…

— Это же кукла Франсуа Готье. Ее невозможно не узнать. Такие продаются только на аукционах. Я была в том музее, в Париже…

— Дима… — рыкнула Катя, напомнив свое требование назвать цену.

— Боюсь, Катя, он тебе не скажет, — разочаровала ее Рада, — цена таких кукол начинается с десятков и доходит до сотен тысяч долларов. Я могу только смутно представить ее ценность.

— Для Катрин все самое бесценное, — ухмыльнулся Дмитрий.

— Крапивин, ты обалдел? — прошипела Катя. — Ты зачем мне ее притащил! Я давно уже не играю в куклы. Ни в простые, ни в «за сотни тысяч долларов»!

— Там, под подложкой документы. И не держи куклу долго на свету, это вредит ее сохранности, — невозмутимо посоветовал Крапивин, аккуратно закрывая шкатулку.

— Если ты решил сделать мне дорогой подарок и извиниться таким образом, то ты не угадал. Теперь вообще не попадайся мне на глаза и моли бога, чтобы я эту антикварную куклу не разбила об твою голову. Жених!

— Дима, — Гера пригнулся к Крапивину, — может тебе бабу найти, а? Хорош уже в куклы играть. С живой-то интереснее.

— И не говори, — кивнула Катя, — по-моему, он заигрался.

Крапивин пропустил эти шуточки мимо ушей. К чести его будет сказано, юмор он понимал, к словам не цепл

— А мне не за что извиняться, Катя, я ни в чем не виноват, — тихо сказал он.

Катерина была на взводе, не смогла понять его взгляда, поэтому воспользовалась моментом и решила покинуть гостиную.

— Пойду тогда припрячу твой подарок в шкафчик, раз ты говоришь, что на свету не рекомендуется держать. Пусть в шкатулке стоит, целее будет.

Она шла быстро, как будто кто-то за ней гнался, хотя была уверена, что Дима не посмеет пойти следом. Во-первых, ему это не нужно. Во-вторых…

Во-вторых, она очень ошиблась. Дмитрий догнал ее на первых ступеньках лестницы.

— Дима, какого черта? — дернула локтем, когда он схватил ее за руку. — Я чуть твой драгоценный подарок не выронила с испугу. Ты этого хочешь?

— Нет, не этого. Поговорить хочу.

Он успел заметить в ее глазах болезненную обиду, но Катя быстро скрыла ее, вновь загоревшись непримиримой злостью.