Лесия Корнуолл - На этот раз – да!

…А вдруг старый Натаниэль был изменником? Но разве тогда приняла бы его родня? Разве позволила бы ему мирно дожить свои дни здесь, в Торнтон-Эбби?

Кит вернулся к тетради, посмотрел на обрывок пледа и засушенную веточку вереска. Поднеся веточку к лицу, он вдохнул запах бумаги, пыли… а еще еле различимый цветочный аромат… скорее, эхо аромата…

– Удалось ли ей спастись? – пробормотал он, глядя на тетрадь.

– Прошу прощения, милорд? – Подняв глаза, Кит увидел своего камердинера Лесли – тот стоял в дверях, держа в руках корзину с крышкой. – Простите, но здесь… э-э-э… нет двери, чтобы постучаться. Вы обращались ко мне?

Лесли поставил корзину на столик. Под крышкой обнаружилась фляга эля, добрый ломоть хлеба, немного сыра и фруктов.

Сложив письмо, Кит снова сунул его между страниц книги и поднялся.

– Ты очень вовремя, Лесли. Я боялся умереть от голода в этих руинах. Какие новости ты привез? Есть ли тут поблизости постоялый двор? Или, может быть, домик, который я могу на время арендовать?

– Я прибыл, как только смог, но боюсь, новости не слишком утешительны. Нигде в окрестностях мне не удалось найти подходящего жилья для вас. Все понаехали из города в деревню на лето, и свободного домика нет ни единого. Я мог бы продолжать поиски, однако… – Камердинер с сомнением оглядел царящее вокруг запустение. – Есть тут хотя бы одна спальня в сносном состоянии? А кухня? А вода? И кто из слуг остался в имении?

Поднявшись на ноги, Кит стряхнул с бриджей пыль от штукатурки и усмехнулся. Лесли в ужасе наблюдал за хозяином, оценивая масштабы катастрофы. Кит представлял, что творится в голове у его камердинера: перед ним граф Россингтон собственной персоной, перепачканный с ног до головы, отчаянно нуждающийся в бритвенном приборе, горячей ванне и чистой одежде. Да и волосы его наверняка в полном беспорядке со сна. Кит ободряюще улыбнулся камердинеру:

– Плевать на все, Лесли! Мы едем в Шотландию.

Рука Лесли дрогнула – он в этот момент как раз наливал эль в стакан, и добрая порция напитка пролилась, тотчас впитавшись в грязь, покрывающую пол.

– В Шотландию, милорд? – пискнул он.

– Да, именно в Шотландию. В местечко под названием Глен Дориан, это где-то в горах. Полагаю, близ Инвернесса. – Глаза камердинера мало-помалу наполнялись самым что ни на есть настоящим ужасом. Кит невозмутимо отломил кусок сыра и вонзил в него зубы: – Не смотри на меня, как на безумца! Это же просто приключение.

…А если точнее, охота за сокровищем.

Лесли нервно теребил узел галстука:

– В жизни не было у меня приключений… Я по натуре не авантюрист, милорд. Всегда думал дожить до глубокой старости и умереть в мягкой постели, причем именно дома, в Англии, с полным набором конечностей…

Кит подхватил тетрадь Натаниэля, убрал ее в сундук и захлопнул крышку.

– В Шотландии, насколько мне известно, сейчас благодать – там, кстати, куда прохладнее, нежели в Лондоне. Подумай лучше о том, какие дивные истории станешь рассказывать своим внукам!

Потрясенный Лесли заморгал:

– Внукам, милорд? Но я даже не женат!

Меган поднялась на гребень холма, ветер подхватил ее волосы и полы плаща – на мгновение девушке почудилось, что она вот-вот взлетит… Воздух был сладок от аромата цветущего вереска. Закрыв глаза, Меган наслаждалась: наконец-то ей удалось увильнуть от бесчисленных примерок, лекций и уроков. Она улизнула сразу после завтрака, пока модистка терзала бедняжку Алану, Сорчу мучил учитель английского, а мама еще нежилась в постели.

Меган уверена была: даже если она и впрямь поедет в Англию, то не вспомнит там и половины того, что вдалбливалось ей в голову за последние недели. И уж тем более никогда не усвоит, какое платье какому времени дня приличествует или как надлежит обращаться к баронессе, а как – к супруге епископа. А что будет, если она все перепутает? Ведь именно этого как огня боялась матушка: что ее дочки выставят себя и ее заодно круглыми дурами, взяв за столом не ту вилку или оказавшись недостаточно хорошенькими и умненькими в сравнении с английскими барышнями!

Меган была уверена: ее все равно поднимут на смех все эти лощеные лорды и леди – и за типично шотландскую легкую картавость, и за порывистую, лишенную всякой плавности походку, такую, словно она всю свою жизнь только и делала, что бегала по холмам и долинам своей родины. Как, впрочем, оно и было на самом деле… Девушка взглянула на свои ножки, обутые сейчас в прочные удобные башмачки, предназначенные для долгих пеших прогулок. Да, шаги ее чересчур широки, поступь чересчур стремительна. Привыкнет ли она когда-нибудь к семенящей походке, приличествующей настоящей английской леди?…

Поднявшись по овечьей тропе, Меган остановилась, любуясь раскинувшейся внизу долиной Глен Дориан, озером, где искони обитали выдры… Она позволила ароматному ветру опьянить себя, и вот уже исчезли страх и неуверенность… Меган вскинула вверх руки, ветер наполнил ее легкие – и ей почудилось, что она летит, летит над холмами и горами. Чего она ищет? Встречи с Ичэнном? Или чего-то много более важного?

– Ох, ты едва не напугала меня, девочка! – раздался вдруг голос.

Открыв глаз, Меган увидела пожилого человека с трубкой, отдыхающего среди цветущего вереска.

Меган вновь почувствовала под ногами землю и поплотнее запахнула полы своего плаща.

– Простите… Я вас не сразу заметила, – стыдливо произнесла она. – Прекрасный денек, не правда ли?

Старик, сощурясь, глядел на небо.

– Еще до темноты польет дождь. На горизонте уже собираются тучки. Я как раз наблюдал за ними – они движутся сюда, в долину.

Меган заслонила ладонью глаза и принялась вглядываться вдаль. На горизонте она и впрямь увидела гряду белых облачков, которые показались ей совершенно безобидными.

– Каким ветром тебя занесло сюда, девочка? Разве не следует тебе быть дома и помогать матери? – строго спросил старик. – Разве не надлежит тебе прясть шерсть и печь лепешки?

Услышав такое, Меган заносчиво вздернула подбородок, однако тотчас почувствовала себя виноватой. Ей сейчас надлежало делать кое-что похуже: упражняться в науке светской беседы на английском языке. Наверняка модистка уже отпустила Алану, а Сорча кусает локти, недоумевая, как это сестре удалось сбежать, в то время как она томится в заточении… Слова старика напомнили Меган о том, что у нее есть обязанности куда более тягостные, нежели прядение шерсти…

Однако она вновь задрала нос, усиленно изображая светскую английскую леди:

– У моей матушки для всего этого предостаточно прислуги!

Но ее слова не произвели на старца ровным счетом никакого впечатления. Он молча попыхивал своей трубкой, глядел на Меган и чего-то ждал. Девушка потупилась.

– Я просто вышла на прогулку, вот и все. Разве нельзя мне насладиться красотой гор в такой прекрасный день?

Старик вновь прищурился, глядя на облака:

– Что ты ищешь здесь, девочка? Чистую любовь? Клевер с четырьмя лепестками? Драгоценные камни или иные какие сокровища? У тебя вид такой, будто ты пытаешься что-то отыскать…

Меган присела рядом со старцем:

– Кажется… да. Я собираю сказки и легенды – записываю их, чтобы они не исчезли бесследно. А вы знаете какую-нибудь старую легенду?

Седая бровь поползла вверх:

– Леге-енду? Что ж, я знаю их множество. А какую тебе рассказать? О чем?

Девушка оглядела долину и заметила внизу руины замка. Он стоял когда-то на скалистом острове посреди озера, соединенном с берегом лишь узкой дамбой, еще заметна была вьющаяся по берегу узенькая тропка, усеянная осколками каменьев и щебня.

– Я люблю правдивые сказания – об истории мест и о людях, взаправду когда-то живших. Вот, например, этот замок… можете о нем рассказать?

Старик внимательно посмотрел на Меган:

– О Глен Дориане? Замок этот проклят… ну, по крайней мере, так в народе говорят. В залах замка жили некогда мужи-герои, а леди пели прекрасные песни, покуда ткали… Клан Макинтош из Глен Дориан был могущественным.

– А вы тоже из клана Макинтошей? – спросила девушка.

– Ну да. Я – один из последних Макинтошей из Глен Дориан.

– А что стряслось с остальными? – спросила Меган, изучая полуразрушенные стены замка, казавшиеся такими серыми и холодными на фоне буйной зелени и пурпура долины.

– Сперва было сражение при Каллодене… ну и все, что случилось после. Многие погибли, остальные отправились искать лучшей доли. Лэрд Глен Дориана был добрым и благородным человеком, он дал клятву, что не примкнет ни к одной из воюющих сторон. Однако другие Макинтоши взялись за оружие и приняли сторону принца Карла. А потом англичане увели лэрда, закованного в цепи, а его молодая жена осталась здесь, оплакивая свою утрату. Замок сожгли, скот угнали… ничего не оставили. Майри Макинтош была отважной девой – она увела тех немногих, кто остался в живых, куда-то в горы и надежно схоронила там. Вот почему я сижу сейчас перед тобой, живой и невредимый, и рассказываю тебе эту древнюю быль… – Старик указал на холм, что находился прямо напротив озера и замка. – После того как пленили ее супруга, Майри приходила сюда каждый день, до самого своего смертного часа, стояла вон там, на вершине холма, и ждала, когда муж возвратится домой. Она состарилась в ожидании, иссохла от тоски…

Затаив дыхание, Меган ждала продолжения, однако старик поскреб ногтями свою седую бороду, молча пыхнул трубкой и выпустил облачко голубого дымка.

– А что с ним случилось? – нетерпеливо спросила Меган.

– Этого не знает ни одна душа. Может, казнили его как мятежника где-то далеко, в Англии, вместе с другими повстанцами или увезли далеко за море, либо он просто умер.

Старик выбил золу из трубки и поднялся на ноги.

– Что ж, доброго дня тебе, девочка…

Меган поспешила за стариком вниз по склону.

– Подожди! У истории должно быть продолжение!