– Лорд Россингтон? – позвала она вновь, но у нее вдруг пропал голос. Она откашлялась. – Милорд? – уже куда увереннее крикнула она.

Тут послышался какой-то скрежет, и огромное бревно толщиной едва ли не с корабельную мачту зашевелилось в дальнем углу зала. Затем оно рухнуло, в воздух взвился сноп пыли – и тотчас послышался почти нечеловеческий рев.

– Черт подери! – взревел мужской голос по-английски.

Наверняка это Россингтон… потому что за первым проклятием последовала череда слов, которых девушка не поняла, однако тотчас покраснела. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы распознать ругательства, на каком бы языке они ни звучали…

– Эй! – вновь позвала она, и поток брани смолк.

Граф выбрался из-за груды мусора. Лицо его было вымазано сажей, а на рубашке виднелись следы крови.

– Боже праведный, вы ранены!

Девушка рванулась к графу, на ходу доставая из кармашка носовой платок.

– Просто загнал в палец занозу, – хмуро сознался он. – Вы-то откуда тут взялись?

Словно не услышав вопроса, Меган взяла его за руку, изучая рану. Под кожей накрепко засел острый обломок обугленного дерева. С руки капала кровь, пятная каменные плиты пола.

Меган аккуратно поддела ноготком щепку. Граф вскрикнул и попытался высвободить руку, но девушка крепко держала ее.

– Что, черт возьми, вы затеяли? – простонал граф.

Меган одарила его суровым взглядом:

– Стойте смирно! Сейчас вытащу…

– Сам справлюсь! – рявкнул граф, силясь высвободиться.

Девушка отступила, сложила руки на груди и выжидательно поглядела на графа. Тем временем Россингтон задумчиво изучал рану.

– Полагаю, мне понадобится помощь доктора, – сухо сказал граф. – Рана довольно глубокая.

Склонив набок голову, Меган взглянула на него самодовольно:

– А это уж как вам будет угодно. Ближайший доктор живет в деревне, а идти туда не менее получаса – и хорошо, если вам посчастливится застать его дома. А если оставить все как есть, вы рискуете истечь кровью… или в рану попадет какая-нибудь зараза. Эта палка ужасно грязная на вид…

– Чепуха! И потом, это вовсе не палка – так, ерундовая щепочка. Со мной такое не в первый раз… – Вдруг граф нахмурился: – Полагаете, все так серьезно?

Меган усиленно напоминала себе, что он англичанин, что он заносчив, высокомерен, груб, что она терпеть его не может… Но луч солнца, проникнув сквозь прореху в кровле, упал на его светлые волосы, а глаза его казались сейчас такими беспомощными… Он выглядел теперь сущим мальчишкой – юным, милым и беззащитным. Совсем как Ичэнн… Меган вдруг стало трудно дышать. Сейчас граф был в сто раз красивее, чем тогда, в гостиной Дандрамми…

Девушка медленно приблизилась к молодому человеку, под подошвами ее полусапожек захрустела щебенка.

– Очень больно?

– Да нет, совсем чуть-чуть…

– Кровь все еще идет? – Меган подошла еще ближе.

– Нет, почти остановилась.

Девушка склонилась над раненой рукой графа. Сейчас ее лоб почти касался его лба. Она внимательно разглядывала рану. Вот она коснулась запястья молодого человека – и он не вздрогнул, не отстранился. Теперь уже и он глядел на нее. Взгляд его серых глаз ласкал и обволакивал, и Меган испугалась вдруг, что сейчас совсем некстати покраснеет…

Кончиками пальцев она ощущала на его запястье биенье пульса. Молодой человек не проронил ни слова, но кончики пальцев Меган покалывало – там, где они касались его руки. На своей щеке она чувствовала его теплое дыхание… На мгновение ее словно пригвоздило к месту, ноги вдруг ослабли…

Внезапно откуда-то из темного угла взмыла ввысь птица – и устремилась сквозь прореху в кровле в небесную голубизну. Россингтон вздрогнул, провожая ее взглядом, – и тут Меган, улучив момент, стремительно поднесла его руку ко рту, зажала в зубах кончик щепки и выдернула ее из раны.

Россингтон взревел так, что из темных закоулков старого замка вспорхнуло множество перепуганных птиц. Воздух наполнился щебетом и мельтешением крыльев, несколько птиц задели лицо Меган… Отмахиваясь от них, девушка твердила себе, что это всего-навсего птицы, глупые птицы, поднявшие в воздух тучи пыли…

– Ты укусила меня! – вскричал Россингтон.

Из раны вновь закапала кровь.

– Есть у вас с собой фляжка с виски? – невозмутимо спросила Меган.

Граф запустил здоровую руку во внутренний карман.

– А зачем вам? Я оказался неприятен на вкус?

Меган улыбнулась:

– Вы отвратительны! Плесните-ка спиртного на рану…

Граф заколебался:

– Но во фляге бренди…

Забрав у него флягу, Меган отвинтила крышечку:

– Не самый лучший вариант… однако сойдет.

Когда жидкость полилась на рану, граф зашипел и отвернулся, но девушка уже перевязывала ему руку своим носовым платком, крепко-накрепко стягивая концы в узел.

– Похоже, вы из числа тех, кто не выносит вида крови, – фыркнула она.

– Ничего подобного! Я же почти стал солдатом в свое время. Я знал, что мне предстоит часто видеть кровь, и был вполне к этому готов.

– Почти стали солдатом? А почему почти? Что, в последний момент испугались? – прищурилась Меган, все еще крепко держа графа за руку, чтобы кровотечение побыстрее остановилось.

– Нет. Я унаследовал графство. У меня тотчас образовалось множество обязанностей в Англии, и уехать надолго я уже не мог.

В голосе его Меган уловила отчетливые нотки сожаления и устыдилась.

– Простите… – пробормотала она.

– За что мне вас прощать? За укус? Или за то, что я ношу графский титул?

Меган подняла глаза. Их лица были в каких-нибудь дюймах друг от друга – и у девушки вновь перехватило дыхание. Воистину, этот человек действовал на нее странно… Даже стоя подле Ичэнна, она всегда могла дышать нормально, но сейчас…

– За то, что… – начала было Меган, но осеклась.

…За то, что она грубиянка, дерзкая и невоздержанная на язык – именно в этом всегда обвиняла ее матушка! Разве не предупреждала мать, что острый язычок доченьки в один прекрасный день доведет ее до беды? Похоже, этот день настал… Меган мысленно твердила себе, что имела полное право на грубость, да еще и не на такую, – в отместку за то, что граф так ее унизил! Ведь это по его вине она боится теперь, что если попадет в Лондон в поисках супруга, то станет посмешищем и уедет домой под громкий смех светских львов и львиц!

Выпустив его руку, девушка отступила:

– Я хотела сказать – сожалею, что вы поранились. Чем это вы тут занимались, позвольте поинтересоваться?

Однако граф пропустил ее вопрос мимо ушей.

– У вас доброе и нежное сердце… Или вы величайшая искусница по части врачевания? Что это? Горская традиция? Неужели все здешние женщины – колдуньи и целительницы?

Граф глядел на нее пристально и очень внимательно. Ах, так у нее нежное сердце? Меган внутренне вознегодовала. Пусть так, но только не для него!

– Просто у меня изрядный опыт в делах такого рода. В детстве мы с сестренками то и дело падали, ушибались, разбивали коленки, набивали шишки… Возможно, здесь, в горах, мы просто привычнее к подобному, чем вы, в своей Англии. Думаю, шрама у вас не останется, если вас это беспокоит.

– Когда мне было девять, я свалился с дерева и разодрал бедро. Понадобилось семнадцать стежков, чтобы зашить рану. А немного позднее я загнал в подушечку большого пальца рыболовный крючок. На память обо всем этом у меня остались шрамы. Есть и другие… Например, однажды меня сбросила лошадь, и я рассек подбородок, вот здесь…

Граф поднял голову, показывая ей едва заметный светлый шрам – и Меган тотчас мучительно захотелось коснуться его лица. Девушка крепко сцепила руки, силясь сдержаться.

– Вам здесь не место! – сурово заявила она.

Граф вздернул брови, превратившись в единое мгновение, словно по мановению волшебной палочки, из простого и милого молодого человека в холодного и надменного аристократа:

– Да что вы говорите? Почему, позвольте спросить?

Меган огляделась. В замке по-прежнему царила мертвая тишина. Но… камни отчего-то казались чуть менее враждебными, а воздух – не таким затхлым… или ей показалось?

– Замок проклят, – потупилась Меган.

Граф хмыкнул:

– Наслышан об этом. – И, поглядев на свою перевязанную руку, вздохнул: – Обычно я в подобные глупости не верю, но на сей раз склоняюсь к тому, что… так оно и есть.

– Вам здесь не место! – безжалостно повторила Меган.

…Какая у него все-таки изумительная улыбка! У Ичэнна отколот кусочек переднего зуба, а вот улыбка Россингтона безупречна. Меган стало тепло, словно сквозь разрушенную крышу замка внезапно проник луч солнца. И вдруг девушку захлестнула безотчетная злоба.

– Неужели это такая традиция у вас, англичан, – вламываться в замки, которые им не принадлежат?

Но граф вновь улыбнулся, однако на сей раз выражение его глаз еле уловимо изменилось. В них сверкнуло торжество. Он сунул руку в карман и достал оттуда бумагу.

– Изволите ли видеть, старый замок Глен Дориан теперь моя собственность, леди Меган… Или нынче вам угодно называться леди Маргарет?

Рот девушки изумленно раскрылся, и она чудом устояла на ногах.

– Ну что, удалось мне вас удивить?

– В очередной раз, – потупившись, пробормотала Меган.

Когда она наконец осмелилась поднять глаза, то натолкнулась на взгляд англичанина, полный самодовольства, – именно так он смотрел на нее в тот злополучный вечер, в гостиной Дандрамми. Похоже, это он – полноправный хозяин здесь, а она – незваная гостья… Развернувшись на каблуках, девушка направилась к дверям.

– Тогда мне здесь не место! К тому же меня уже давно ждут в Дандрамми, и я должна…

Она взялась за дверную ручку и потянула. Однако дверь не открылась. Меган глазам своим не верила. Разве не была дверь распахнута настежь, когда она сюда входила? Девушка снова дернула дверь, уже изо всех сил. Та не поддавалась.

– Дайте-ка я попробую. – Граф приблизился к ней сзади и крепко ухватился за ржавую ручку. Его мощное тело было сейчас всего в каких-нибудь дюймах от нее.