Но они смеются над ним, смеются ему в лицо.

Виванюк издает жуткий, леденящий вопль и из последних сил пытается приподняться на руках, встать. В этот момент страшная боль вдавливает его в землю. Позвоночник с глухим хрустом ломается, сминается грудь, останавливая стиснутое сердце…

* * *

Дениса качнуло, он начал падать, но успел ухватиться за кресло обеими руками.

— Хорст, принеси ка ему воды, еще умрет он здесь у нас, этот факир, обнеси господь! — Манфред сел напротив Алешина в кресло, не вынимая из кармана руку.

— Да, да, не «Проволока», прошу прощения, а ядерная электроника в оранжевых контейнерах. Вы ведь ее ищете? Я вам скажу, где она, и ваша функция прикрытия кончится. Вы окажетесь на острие… — Денис наконец справился с собой.

Фромм сунул ему в руку недопитую Наташей бутылку «Райна». Манфред шестым чувством угадал — Алешин действительно знает, где находится нужная им электроника.

— Слушайте, любезный, вы, может быть, морочите мозги, а? Хотя… мы все равно ее ищем. Нам не трудно будет съездить в указанное вами место. Мы съездим, проверим. Какой вам смысл нас обманывать? Хотя смысл, конечно, может быть. Говорите. Я слушаю.

— Украина. Волынская область. Сорок километров восточнее Маневичей. Она похищена при транспортировке по железной дороге. Запишите. Там половина электроники. Вторая половина в этот момент, скорее всего, уже передана представителям Ирака.

Алешин допил минеральную воду. Немцы долго молчали. Фогельвейде думал, подперев подбородок кулаком, а Фромм зорко следил за каждым движением Дениса и его юной переводчицы.

— А если мы вас сдадим Советским властям? — спросил Манфред.

— Тогда меня упекут в сумасшедший дом. А вас задержат под благовидным предлогом и сами вывезут электронику из леса. А потом передадут Ираку. Ведь Багдаду все равно, от кого получать эти компоненты. Первая партия от мафии, вторая от правительства СССР. Но я знаю так же хорошо, как и вы сами, что я уйду отсюда свободно, а вы сегодня вызовете Фритца из Бреста, дождетесь Николя из приемной Министерства обороны и отправитесь в Волынскую область.

— Да он все таки из КГБ. Он все про нас знает! — удивился Фромм, но отчего то опустил оружие.

— А вы знаете, кто такая Штеффи Зелевски? — неожиданно спросил Денис.

Фромм побледнел и промямлил в ответ:

— Моя боннская любовница…

— Хорст, в конце концов, мне плевать, кто этот парень и откуда он знает про электронику «Майнц Телефункен», про твою любовницу и про то, какого цвета волосы на чертовой заднице. Может, он Вольф, про которого мне вещал на инструктаже координатор фон Толль, может, агент МОССАДа или просто сумасшедший. Нам придется отработать информацию. Мы поедем и посмотрим: там она, эта электроника, или нет. В данный момент мне все равно, где искать. Фромм, выпусти их! Пускай уходят.

Манфред устало стянул ботинки, цепляя носками за каблук, и не вставая снял плащ. Алешин протянул ему руку:

— До свидания, Манфред. Удачи вам. Если у вас возникнут сложности, я с вами встречусь опять.

Манфред скептически поглядел на протянутую ему руку и не пожал ее.

Когда Алешин и переводчица оказались на лестничной площадке и за ними захлопнулась дверь, из соседней квартиры выглянул Лузга. Он, когда пришли немцы, успел перелезть туда через балкон, открыть дверь изнутри и занять оборону.

— Я все слышал, Колдун. И как это понимать?

— Потом, все потом, Эрнестович. Сейчас отвезем Наташу и потом переговорим. — Денис нажал кнопку вызова лифта.

— Ты же застучал всю яговскую «Проволоку»! Запалил все. Во волк…

— Так было нужно. Все, поехали! — Алешин почувствовал, что у него отлегло от сердца.

С него будто сняли свинцовый костюм.

Он был почти счастлив, и брюзжание Лузги уже не могло испортить ему это ощущение.

Глава 24

— Ни пуха! — махал руками Обертфельд вслед уезжающим в направлении Шахиаваза бронетранспортерам сопровождения.

— Хватит. Устроил цирк, еханный в рот… — дернул его за китель Кононов.

Обертфельд спрыгнул с подножки ЗИЛ 131 и надел на свою плешь пилотку с зеленой полевой звездочкой.

Колонна стояла в ложбине, образованной с двух сторон лысыми холмами желто бурой земли. На ее фоне рассыпанным пшеном выделялись беловатые камни известковых пород, между которыми одиноко торчали хилые кустики саксаула. Но ближе к дороге, над тем местом, где под землей проходил полуразрушенный арык, растительность буйствовала, будто пытаясь компенсировать густыми кустарниками и развесистыми фруктовыми деревьями пустынность близлежащих холмов. Со стороны Гульбахара слышались редкие орудийные выстрелы. Иногда ветер доносил рокот крупнокалиберных пулеметов. Там шел бой.

Проводник в форме лейтенанта царандоя был доволен. Активизация боевых действий отряда Ахмад Саяфа в районе Гульбахара отвлекала маневренные части Советской армии, а это значительно упрощало предстоящую операцию по передаче груза.

Проводник оскалил белые зубы, контрастно проступившие на загорелом обветренном лице:

— Ну чито, камандыры, нада мал мал назад ехать…

— Надо, так поедем, — морщась, ответил Кононов. Проводник ему явно не нравился.

Как только последний бронетранспортер скрылся за поворотом, водитель одного из грузовика колонны заглушил двигатель и, открыв капот, стал ковыряться в моторе. Легенда о «накрывшемся топливном насосе» нужна была лишь для того, чтобы избавиться от командира десантного взвода. Пусть его бронетранспортеры подальше отъедут… Командир этот по собственной инициативе решил взять под охрану колонну, якобы везущую боеприпасы для 24 го отдельного гаубичного дивизиона, расквартированного в Джелалабаде. Из за слишком «активного десантника» Обертфельду с Кононовым пришлось изрядно поволноваться. Особенно когда нужно было проехать в условленное место — к сожженному еще в прошлом году кишлаку Миархаз.

— Разворачивайся, Пузырь, и прекрати пить воду. От этого еще больше жажда… — Обертфельд залез на горячее сиденье и посмотрел на часы.

Время еще было. Несмотря на задержки в пути, они выдвинулись в заданный район раньше условленного времени. Тогда, три дня назад, после того как грузовики с первой частью «Проволоки» благополучно пересекли советско афганскую границу в Пархаре, колона двинулась на юго запад, в Джелалабад. Люди, непривычные к адскому дневному пеклу, изнемогали и могли передвигаться только вечером и ночью, после спада жары. При этом приходилось ехать с погашенными фарами, опасаясь нападения моджахедов. Однако такой метод, благодаря опытному проводнику, оказался настолько эффективным, что в контрольный пункт, кишлак Хульмакча, колонна прибыла на день раньше запланированного срока.

Хульмакча усиленно охранялся, так как являлся крупной перевалочной базой для автокараванов, шедших из Союза к Джелалабаду, в зону активных боевых действий. Затерявшись среди бесчисленных складов, воинских частей и полевых госпиталей, колонна Обертфельда и Кононова остановилась на отдых. Несмотря на строжайший запрет покидать машины, несколько боевиков сопровождения сразу же отправились в турне по многочисленным дуканам поглядеть, пощупать товары и в чайханы глотнуть чего нибудь спиртного — Кононов строжайше запрещал иметь при себе алкоголь. Если находил, он не раздумывая выливал содержимое бутылки прямо на дорогу.

Кононову повезло. Ему удалось разыскать «самовольщиков» до того, как их арестовала спецкомендатура Хульмакчи. Штырь был пьян и уже успел подцепить где то двоих десантников, с которыми устроил погром в одном из дуканов. Средь бела дня они заперлись в магазинчике, связали дуканщика, загнали его домочадцев в погреб и начали набивать сумки аудиокассетами, сигаретами, дешевыми шмотками и всякой мелочовкой, типа брелоков с голыми девицами и галстучных заколок. Кононов подоспел как раз в тот момент, когда патруль царандоя собирался открывать огонь на поражение и вызывать на подмогу комендантский взвод шурави. Скандал удалось погасить только с помощью трехсот американских долларов и пары швейцарских часов, правда поддельных, производства Тайваня. Украденные вещи пришлось вернуть дуканщику и помочь привести лавку в порядок: навесить снесенные с петель двери, восстановить разгромленные стеллажи и прилавок, а также дополнительно оплатить разбитую глиняную посуду и компенсировать несколько выбитых зубов и выдранный у его жены клок волос. Когда Кононов, сосредоточенно сопя, обрабатывал кулаками Штыря, пригласив в помощники двух дюжих боевиков, под тент машины, где происходила экзекуция, заглянул вечно улыбающийся проводник и сообщил, что он обнаружил еще двух нарушителей в госпитале 465 го мотострелкового полка. Муха и Банзай под видом получения срочной медицинской помощи проникли в одну из палаток женского медперсонала и устроили оргию с добровольным участием одной из медсестер. Пришлось Кононову бросить провинившегося Штыря и со всех ног нестись с подручными в госпиталь, находившийся в другом конце Хульмакчи, за складами ГСМ. Там обстановка была более или менее спокойная. Правда, начальник госпиталя, скинув текущую операцию на своего ассистента, уже начал маленькое служебное расследование по поводу исчезновения из операционной резервной емкости со спиртом и обезболивающих препаратов, содержащих кокаин. Тем не менее Штыря и Банзая удалось аккуратно выкрасть в тот момент, когда они оставили вконец измученную медсестру и отправились на поиски кого нибудь еще, желательно помоложе. Однако медсестра чекистка, недовольная количеством чеков, уплаченных ей за два часа усиленной работы, подняла вой, напирая на то, что двое неизвестных под угрозой физического насилия заставили ее похитить дефицитные медикаменты.

Легко раненные пациенты и весь мужской персонал госпиталя, вооружившись кто чем, принялись разыскивать налетчиков. В результате не успевшим удрать Кононову с Банзаем пришлось два с половиной часа сидеть в выгребной яме прямо под отхожим местом.