— Васька, гад, отдай червонец! Отдай, собака! — Лузга неожиданно остановился, показывая операм кого то неопределенного в толпе: — Братишки, помогите Ваську поймать, целый месяц чирик не отдает, скотина. Налью по сто грамм. А?

Те чуть не двинули Лузге по физиономии, но профессионально сдержались и, предъявив красные корочки, поволокли в 154 е отделение милиции. Паспорт, прописка, заводской пропуск ЗИЛа, даже льготный проездной билет были тщательно просмотрены, обнюханы и проверены. У Лузги все было в порядке. Ни сучка ни задоринки.

Только вот в ЖЭКе по месту прописки сообщили, что «товарищ Лузга М. Э. не уплатил квартплату за сентябрь». На что тот, обрадовавшись, сообщил хмурому лейтенанту милиции, дежурившему по отделению:

— Все из за этого гаденыша Васьки. От получки до получки все было рассчитано, а он чирик не отдает и не отдает!

Пока оперы разбирались с Лузгой, Пыркова благополучно вышла из подъезда и направилась к метро. Через десять минут она была на Манежной площади, где ее ждал Алешин, а еще через полчаса туда подъехал и Лузга. Он отозвал Алешина и сообщил, что все в порядке, но больше одного раза в неделю такие «финты» разыгрывать не рекомендуется — можно попасть под подозрение.

На что Денис ответил:

— Мне уже все ясно, разборка почти закончена.

Осталось только переговорить с Ганиевым и Сидорчуком. Они отвечали за доставку угнанных машин и их перепродажу. Но это так, уже больше для проформы. Супруга же арестованного Витольда Пыркова мало что знала. Как показалось Алешину, эта пышная женщина в норковом манто не особенно огорчалась разлуке с мужем, хотя тщательно разыгрывала мировую скорбь. Но ее нарочитые обильные слезы были неубедительны.

— Чего ей рыдать, «бабки» есть, тачка тоже, трехкомнатная квартира, какой нибудь кобелек студент уже висит на телефоне, ждет приглашения, — сквозь зубы процедил Лузга, после того как они сели в машину.

— Да, до жены декабриста она не дотянула, это не графиня Трубецкая или, скажем, княгиня Волконская… — отозвался Алешин и стал думать о том, как бы отделаться от Лузги и смотаться за Катей.

«Шпион телохранитель» было заинтересовался, кто такие Трубецкая и Болконская и как они связаны с делом «автомобилистов», но, видя, что его подопечный о чем то задумался, отстал и принялся глазеть по сторонам, отпуская замечания относительно смазливых девиц, стайками прогуливающихся в это время суток по Горьковской.

Сейчас, оставив Катю в такси и уверенно идя вдоль фасада здания Курского вокзала, Алешин уже составил себе четкую картину провала «автомобилистов» Арушуняна. Где то в июне июле, когда были пристроены еще два гаражных бокса в Кунцеве, количество угоняемых автомобилей достигло рекордного числа. Сорок две машины за июль. Горком партии поднял всех на уши: Кунцевское ОГАИ, солдаты внутренних войск, курсанты Высшей школы милиции, и только что организованный взвод ОМОНа — все были брошены на розыск угонщиков, которые «уводили» как машины иностранных посольств, так и государственный транспорт Кунцевского, Филевского, Галицинского райкомов партии. В скором времени от помощи солдат ВВ пришлось отказаться. Переодетые в гражданскую одежду, дежурившие ночью в засадах у автостоянок, в местах наиболее вероятных и частых хищений, они быстро вошли в контакт с местной молодежью. Начались выпивки с песнями под гитару, самовольные покидания постов, хождения по девочкам, понимающим тяжелую солдатскую долю. После того как трое военнослужащих были задержаны милицией при попытке сбыть два колеса от ГАЗ 24, «вэвэшников» тактично поблагодарили и отправили обратно охранять заключенных. Курсанты Высшей школы милиции, как будущие офицеры, наоборот, слишком рьяно взялись за дело. В течение последней недели июля они задержали и доставили в отделения несколько десятков бомжей, включая старух нищенок, множество подростков, шатающихся по ночам без особой цели, и несчетное количество пьяных и подвыпивших. Впрочем, среди них оказался водопроводчик ЖЭКа Љ 45, некий Зюзин, ранее неоднократно судимый за воровство, в сумке которого оказались три автомобильные радиолы.

Зюзин причастность к какой либо преступной группировке категорически отрицал. Вызванные на допрос друзья его тоже божились, что ни о чем таком и слыхом не слыхивали. После тщательной проверки все они были отпущены с подпиской о невыезде.

По городу поползли слухи о начале репрессий, как в 1937 году, о повальных ночных арестах. Разницу между арестами и задержанием никто не понимал. Замминистра МВД СССР генерал лейтенант Варенников каждое утро нервно перебирал бумажки в папке Љ 24565 «Угон» и ежедневно понукал оперативников. Варенникова торопил горком КПСС, недосчитавшийся за лето четырех автомобилей, один из которых был угнан от здания городского комитета во время заседания, посвященного завершению деятельности ревизионной комиссии.

Второй секретарь тонко намекнул генерал лейтенанту, что все это попахивает политической провокацией и если ему придется передать дело в КГБ СССР, то нужда в самом Варенникове как в руководителе вообще отпадет. Именно тогда на Воскресенском номерном заводе МВД СССР была изготовлена партия радиомаяков.

Их установили на машинах. Сигнал маяков централизованно принимал пульт в Филевском ОГАИ. Результат не заставил себя долго ждать.

Несколько «Волг» и «жигулей» с вмонтированными в них радиомаяками оказались в кооперативном гараже в Кунцеве на Электрозаводском проезде. Два маяка обнаружил автомеханик Плотников. Они были у него аккуратно изъяты сотрудниками милиции. За гаражами установили круглосуточное наблюдение и параллельно выявили круг людей, причастных к группе Арушуняна.

Главарь был определен как майор ВВС в отставке Витольд Пырков, а его основным помощником оказался начальник арушуняновских боевиков Дитятев, убитый позже при перестрелке с омоновцами в квартире своей любовницы на Дмитровке. До самого Арушуняна дело тогда не дошло. Во первых, оперы решили, что более крупная структура просто невозможна, во вторых, торопил замминистра Варенников. 26 и 27 октября около двадцати человек были арестованы. Еще несколько остались на свободе, дав подписку о невыезде.

Участники арушуняновской группы «автомобилистов», находящиеся в то время в командировках на юге, легли на дно и затаились. Таким образом, провал одной из групп Арушуняна явился следствием успешной работы органов МВД и подчиненных ему структур. Провала изнутри не было. Арушунян мог спокойно продолжать работать по другим своим направлениям, в частности по линии перевозок через Байхожи.

Сидя в такси и наблюдая, как Денис подходит к двум странным типам у ларька «Союзпечать», Катя достала из сумочки пудреницу и занялась своим лицом. Девушке жутко хотелось позвонить Лене и сообщить, что они с Денисом идут в ресторан. Но она сдержалась, понимая, как это было бы пошло с ее стороны. К тому же не стоило травмировать Ленку, переживающую траур по поводу катастрофы с Бабкиным. Глядя в зеркальце ланкомовской пудреницы и на Дениса, она непроизвольно сравнила щуплого альфонса Бабкина и сдержанного и в то же время незакомплексованного юморного Алешина.

Денис что то строго говорил своим пожилым собеседникам, и те понуро кивали. Один из них, с черным дипломатом, осторожно поглядывал по сторонам.

Затем они сухо попрощались и Алешин неторопливо направился обратно к такси. Катя как раз закончила подкрашивать ресницы:

— Ну, все в порядке?

— Да, вполне. Ганиев и Сидорчук свое дело знают и понимают… Чистые они… Шеф, поехали теперь в «Арбат»!

Шофер крякнул и потянулся к ключу зажигания:

— Надо бы десятку добавить, командир…

— Хорошо, плюс червонец, при условии езды с ветерком. Штрафы «пупсикам» оплачу. Гони!

Они лихо помчались по Садовому кольцу, проскакивая когда на желтый, когда на красный свет. На площади Революции им засвистел «пупсик», но гаишника отвлек грузовик, неожиданно заглохший посреди оживленного перекрестка, вокруг которого моментально образовалась нервно гудящая пробка.

У «Арбата» с наглым видом уже прохаживался Лузга. Он хитро поглядел на Алешина, вылезшего из машины, и, изображая обиду, сказал:

— Если ты думаешь, Колдун, что от меня можно легко отделаться, затерявшись в метро, а на самом деле пересев на поезд в другую сторону, то ты глубоко заблуждаешься.

— Ну ладно, прошу пардон, мой верный самурай, пойдем с нами, посидим, отдохнем по поводу окончания дела, — ухмыльнулся Денис, помогая Кате вылезти из такси.

— Сам ты «пардун»… А вообще посидим, конечно, что ж мне здесь торчать весь вечер? Только, чур, меня умышленно не подпаивать, я на работе!

Катя, увидев Лузгу, выдохнула:

— Так это тот тип, помнишь, он во дворе на Качалова сидел и глазел в наше окно!

«Тип» замотал головой:

— Нет, там мужик был в плаще, а я в куртке, он курил «Кент», а я «Пелмел». Он — не я.

Катя с сомнением покачала головой.

Денис засмеялся и направился к стеклянным дверям «Арбата», за которыми был виден швейцар в фуражке, обшитой золотым галуном, который профессионально прикидывал, сколько взять с радостного молодого человека за проход внутрь…

Глава 18

Манфред Мария фон Фогельвейде устало подошел к стойке портье. В просторном холле гостиницы «Шмектебеере» было безлюдно, только портье, солидный мужчина с седыми висками, шелестел газетой.

Увидев Манфреда, он оглянулся на пустую ячейку его номера и приглушенно сообщил:

— Герр фон Фогельвейде, в ваше отсутствие приехала целая делегация, они потребовали ключ и теперь дожидаются вас в номере.

Манфред обернулся на своего помощника Дирка Кранке, долговязого парня лет двадцати семи, с хитроватыми прищуренными глазами и вечной полуулыбкой в уголках большого, полного рта:

— Итак, продолжение следует?