Все барьеры рухнули. Микаэла отнимала у него силы, вбирала их своим жадным поцелуем, а когда она села к нему на колени, он почувствовал, что теряет самообладание. Рейн обхватил ладонями ее ягодицы, прижимая ее лоно к ноющим чреслам, изо всех сил борясь с желанием опрокинуть ее на спину и удовлетворить свою страсть. Но Микаэла хотела прекратить эти мучения, и если ей нужна сдержанность, он с радостью даст ей это. Тогда она ему поверит. Он вглядывался в чистые карие глаза жены, ощущал на губах ее дыхание, а когда откинул ей с лица волосы, она закрыла глаза, успокаиваясь от его прикосновения. Рейну хотелось закричать от радости.

— Мой муж, — прошептала она.

— Я здесь. Навсегда.

— Знаю.

Рейн обнимал ее, такую мягкую, податливую, гладил по спине, потом заглянул ей в лицо и увидел, что она крепко спит, улыбаясь. Сердце у него запело.

Микаэла свернулась под теплым одеялом, уткнувшись лицом в подушку. На ее бедре лежала какая-то тяжесть, рука мужа удобно устроилась между ее грудей, но это не вызывало ни страха, ни беспокойства, лишь чувство безмятежности, какой она и представить себе не могла. Микаэла не открывала глаз, наслаждаясь своими ощущениями, чистым и свежим запахом Рейна, удивляясь, когда он успел перенести ее в кровать.

Их кровать. Он принял ее без колебаний и отвращения. Почему-то она никогда не сомневалась, что он не похож на других мужчин, и доказал это. Она презирала себя за трусость, но ведь она никогда не думала, что так сильно влюбится в него.

Микаэла перевернулась, чтобы видеть мужа. Он спал на животе, положив руку ей на талию и подтянув одну ногу, больше похожий на Раджин, чем на человека. Сильное мускулистое тело с бронзовой кожей было совершенно гладким, на крепких ягодицах обозначились небольшие ямочки. Ей очень захотелось прикоснуться к нему, ощутить под пальцами теплую кожу. У него стоял комок в горле, слезы затуманили взор.

«Я люблю его», — подумала она.

— Невежливо так разглядывать человека.

— Ой, ты проснулся, — растерянно произнесла Микаэла. Его губы дрогнули в улыбке, но глаза оставались закрытыми.

— Трудно спать, когда ты рядом.

— Они сильно обгорели, — сказала она, убирая волосы с его щеки.

— Моя жена их подровняет.

Странный разговор для двух лежащих в постели людей, один из которых совершенно голый.

— Ты всегда спишь в чем мать родила?

— Да. Что еще ты желаешь знать о моих привычках? — Его рука медленно поглаживала ее. — Я бреюсь в чем мать родила, я плаваю в чем мать родила и… — Рейн приоткрыл один глаз, — занимаюсь любовью в чем мать родила.

— Правда?

Она скользнула взглядом по его телу, и ее переполнило желание, требующее немедленного удовлетворения. Микаэла жаждала большего, чем было в ту ночь на кухне, большего, чем поцелуи, и Рейн, похоже, чувствовал это.

— Правда.

Ему хотелось тут же доказать это, но ее невинный взгляд напомнил, что мужчина грубо обошелся с ней, унизил настолько, что ей приходилось бороться с собственными желаниями, считать их низкими, вульгарными, превращающими ее из леди в шлюху. Он без сожаления убил бы мерзавцев, так глубоко загнавших внутрь ее эмоции, чувственность и свободу, к которой она только прикоснулась минувшей ночью.

Ее рука легла на его обнаженное плечо, а Рейн не отрывал глаз от губ жены.

— У тебя такой взгляд.

— Какой?

— «Сейчас я проглочу ее всю без остатка».

— Нет, — прошептал он. — Ты огонь, который пожирает меня.

Он распахнул полы ее халата и коснулся теплой после сна кожи. Микаэла прильнула к нему, переполненная нетерпением и страстью. Прикосновение твердых ладоней вызвало у нее приятное ощущение, ее поцелуи стали более страстными, язык проник ему в рот, и Рейн перевернулся на спину, увлекая жену за собой. Она уперлась руками в его грудь и приподнялась, чтобы посмотреть ему в глаза. Он сел, немного раздвинул ее колени, заставил обхватить ногами его бедра, потом спустил с плеч халат, провел рукой по соскам, легко, дразняще, скользнул вниз к запястью и поцеловал ее нежные пальцы.

Микаэла завороженно смотрела на губы мужа. Никогда в жизни она не испытывала такого волнения, как сейчас, когда к ней прикоснулись его губы.

— Почувствуй меня, — прошептал он. — Пойми, что никакая часть моего тела не причинит тебе вреда.

Она нахмурилась, а он, слегка отстранившись, улыбнулся, смотрел на нее и ждал. Наконец ее рука медленно погладила его плоский сосок и безволосую грудь, замерла на талии.

Рейн подумал, что может потерять контроль от одного лишь ее прикосновения.

— Взгляни на меня. Посмотри, к чему ты прикасаешься, Микаэла.

Она послушно опустила взгляд на его плоский живот, густые черные волосы между сильных бедер. Он был возбужден, и его плоть становилась все больше, все длиннее.

— Это часть меня, как рука или нога. Это не оружие. — Рейн передвинул ее руки.

— Знаю. — Пальцы сомкнулись на его плоти. «Бархатная сталь», — подумала она.

— Это я хочу тебя. Именно я. Это часть меня, как твоя грудь — часть тебя.

Микаэла погладила его.

— Мокрый.

Его рука мгновенно оказалась у нее между ног, и она вздрогнула.

— Ты тоже, — прошептал Рейн, целуя ее, гладя плечи, грудь, бедра, ягодицы, потом осторожно положил ее на спину, легонько куснул живот, провел губами по бедру и раздвинул ей ноги.

Когда язык коснулся ее лона, самообладание покинуло Микаэлу.

«О Боже!» — Она выгнулась, приподняла бедра, упираясь пятками в кровать. Она хотела повернуться, но Рейн не прервал ласк и продолжал ее мучить, чувствуя приближение разрядки.

Микаэла смотрела на темноволосую голову у нее между ног, на бронзовые ладони, скользящие по ее коже, и ей казалось, что каждая его ласка проникает до самых костей, еще сильнее закручивая туго сжатую пружину. Она подалась навстречу, у Рейна вырвался тот странный низкий звук… и струна оборвалась. Но его движения ускорились, заставив Микаэлу раствориться в восхитительном океане муки и наслаждения.

Рейн поднял голову.

— Микаэла, посмотри на меня.

— Зачем?

Она медленно открыла глаза и, увидев, что он улыбается, покраснела.

— Я могу целую вечность смотреть на то, как ты получаешь удовольствие.

— Разве я могу сопротивляться тебе?

— В том-то все и дело, — улыбнулся он.

— А когда я смогу доставить удовольствие тебе?

Она сжала твердую плоть, и Рейн со стоном упал на нее. Ей нравилось ласкать мужа, но особенно Микаэлу возбуждала его реакция, он стал таким беззащитным в ее руках.

— О как же ты меня мучаешь! — Его ладони жадно скользили по телу Микаэлы.

— Не больше, чем ты меня. — Она провела ладонью по крепким мускулам ягодиц. — Мне хотелось это сделать с тех пор, как я проснулась.

— А что еще тебе хотелось сделать?

— Изучить тебя.

Раздался стук в дверь, и Рейн, выругавшись, сел.

— В чем дело? — крикнул он.

— Бриг, сэр. По правому борту.

— Подождите минуту.

Он разочарованно посмотрел на жену и встал с кровати. Микаэла, завернувшись в простыню, наблюдала, как он плещет холодной водой на возбужденную плоть.

— Ему больно?

— Он жаждет доставить тебе удовольствие, — ответил Рейн, пытаясь втиснуться в штаны.

— О! — Ее улыбка мгновенно стала дразнящей. — А ты уверен, что я получу удовольствие?

Он натянул рубашку и направился к ней.

— Ищи его, получи его, кричи от него, — говорил он при каждом шаге, а затем опустился на колени и обнял ее. — Ты слышала о «Камасутре»?

— Да, — смутилась Микаэла.

Это была откровенная книга о плотских наслаждениях. Чувственная. Запретная.

— Я внимательно ее изучил.

— На практике?

— Практика начнется сегодня ночью. — Рейну нравилось, что она ревнует.

Микаэла фыркнула, хотя каждой клеточкой жаждала, чтобы он начал прямо сейчас.

— Твоя уверенность раздражает. — Она погладила его по животу в опасной близости от чресл. Глаза у Рейна предостерегающе сверкнули, но она только усмехнулась, осознавая силу женских чар.

— Я разбудил в тебе искусительницу, — проворчал он, сожалея, что вынужден оставить эту сирену, взъерошенную, готовую к любви. Господи, он пропал. Совсем пропал.

Микаэла вскочила с кровати и прильнула к нему всем телом, но тут снова раздался стук.

— Минуту! — поморщившись, крикнул он. Она подтолкнула его к двери.

— Ты самое вкусное создание на свете, любимая. Кожа у нее порозовела, соски проступили сквозь тонкую простыню, и Рейну захотелось вернуться в постель.

— А какой вкус у тебя? — донесся до него тихий голос, когда он переступал порог.

Рейн крепко зажмурился, потом вышел и прислонился спиной к закрытой двери. Больше всего на свете он жаждал ее веры, ее потребности в нем. Он двинулся по коридору, готовый уничтожить бриг, чтобы поскорее снова оказаться в каюте.

Сердце у Николаса замерло, когда он прочел, что Рейн нашел убийцу Кэтрин. Дальше капитан сообщал о нападении, стрельбе и пожаре. Его пронзила жалость к загубленным жизням, а при мысли о том, что «Сыны свободы» могли послать убийцу к своим же товарищам, он почувствовал горький привкус во рту. Ведь Микаэла никогда бы не предала его.

Смяв письмо, Николас швырнул его в огонь и вернулся к обшарпанному письменному столу. Теперь, когда девушка в безопасности, он мог принудить своих людей к более решительным действиям.

Бриг совершенно неподвижен, подумал Рейн, наблюдая за судном в подзорную трубу. Он велел подойти к нему с подветренной стороны и поднять сигнальные флажки. Бриг ему незнаком, а с такого расстояния нельзя определить ни его принадлежность, ни намерения. «Белая императрица» — грузовой корабль, и хотя у нее есть пушки для защиты от пиратов, она все же не приспособлена для ведения боевых действий. Много бы он сейчас дал, чтобы находиться на палубе «Огненного льва».