— Конечно, но ты еще не знаешь самого плохого. Раздались крики, отряд солдат побежал к церкви.

— Иди, иди, — сказал Николас, когда она попыталась рассказать ему. — Через четыре дня в «Рыжем барсуке».

Они разбежались, лавируя между пешеходами, экипажами, и смешались с толпой. Микаэла оглянулась, замедлила шаг.

Солдаты уже хватали ничего не подозревающих людей, пристально разглядывая их. Она снова побежала, ударилась о проезжавшую карету, отпрыгнула, чуть не сломав ногу, и только оказавшись в переулке, ведущем к благотворительной столовой, наконец почувствовала облегчение. Микаэла вытерла лицо и осторожно пошла дальше, высматривая Эрджила. Его нигде не было. Она заглянула в полуразрушенный склад, окинула взглядом людей, искавших себе теплое место для ночлега. Кассандра ушла. Вдруг майор задержался, чтобы доставить ей неприятности? Это было бы достойным завершением ужасного дня.

— Ходила по магазинам?

Микаэла резко обернулась, вскинув пистолет.

— Больше так не делай! — Она гневно толкнула Эрджила. — Никогда!

— Не знаю, чем ты занималась, девочка, — ласково произнес он, чувствуя, как она дрожит. — Но теперь нам пора домой.

Она кивнула, прижимаясь к его груди, затем отстранилась, спрятала пистолет и села в двуколку. Шотландец бросил на нее озабоченный взгляд и тронулся с места, а девушка откинулась на жесткое сиденье, наблюдая за происходящим на улице и борясь со слезами. Ее преследовала ужасная картина: старый благообразный священник с ножом в спине. Не было никакого смысла убивать его. Они заплатят за это.

Но представится ли ей возможность отомстить? Если убийца видел ее, она может уже сегодня оказаться в тюрьме. Эта мысль почему-то не слишком тревожила Микаэлу. Она не сомневалась, что убийцей был их двойной агент, а священник, видимо, распознал предателя. Во всяком случае, Николас подвергался большему риску, чем она. Наверняка он лично встречался со своим агентом, и дело усложнялось тем, что Ник был не единственным лидером мятежников в Англии. Хотя он никогда не говорил об этом, «Сыны свободы» явно связаны с представителями высшего общества. Теперь их с Ником жизнь в опасности.

А у него семья, которая скучает по нему.

«Как же мне теперь выйти из дома и попасть в „Рыжего барсука“, не возбуждая подозрений дяди?» — подумала она. Для этого нет повода.

Кровь на руках была почти незаметна, но он все же достал носовой платок и на ходу вытер пальцы. Солдаты, бежавшие к месту преступления, чуть не сбили его с ног. Он замедлил шаг. Давненько ему не приходилось убивать. Бросив платок на мостовую, он пошел дальше, его ждали дела. И поиски Опекуна — лишь одно из них.

Николас беспокойно расхаживал по комнате, чувствуя, что сходит с ума от тревоги. С ним и прежде работали женщины, они лучше мужчин переносили напряжение, примером тому его жена. Но Микаэла была ему как дочь, и, несмотря на всю неразумность подобных сравнений, теперь, когда ее жизнь в опасности, он ничего не мог с собой поделать.

Единственный выход — попросить помощи. Раз в их сеть проник двойной агент, предельная осторожность и подозрительность чрезвычайно важны, чтобы сохранить девушке жизнь. В его распоряжении лучшие люди, верные сыны Америки, в чьи обязанности входило наблюдать за ней и происходящим в доме ее дяди, уловить малейшие признаки, указывающие на то, что двойной агент видел ее в день убийства священника. В эти минуты Николас ждал очередного сообщения.

Раздался громкий стук, Николас быстро вытащил пистолет, задул свечу и тихо подкрался к двери.

— Да?

— Черт возьми, парень, открывай!

Он чуть-чуть приоткрыл дверь, выставив в щель дуло пистолета.

Рейн взглянул на оружие, затем на друга, и вся его напускная раздражительность исчезла. Николас выглядел ужасно.

— Рад тебя видеть, Ник, — улыбнулся он, входя в комнату.

— Ага, именно в тот момент, когда мне этого не хотелось бы.

— У тебя неприятности?

— Кое-какие. — Николас снова зажег свечи и наполнил стаканы из стоявшего в центре стола графина. — Мне нужна твоя помощь.

— Я собирался отплыть через три дня. — Рейн сел поближе к горящему камину.

— Это вопрос жизни и смерти — иначе я бы не просил. Николас Райдер был одним из ближайших друзей отца, и отказать ему — все равно что предать его. Раскаяние ледяной водой окатило душу Рейна. Он уже почти совершил предательство, и хотя больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас подальше от Микаэлы, он должен остаться ради человека, который его вырастил.

— Я могу послать кого-нибудь вместо себя.

— Спасибо, — кивнул Николас и вздохнул.

— Твоя борьба дается тебе гораздо тяжелее, чем мне, — сказал Рейн и подумал: «У него есть семья, которая в нем нуждается, жена, которая его обожает, а проклятая война оторвала его от них».

— Дело бы ускорилось, если бы ты присоединился к нам.

— Вербуешь меня? Я вырос, сражаясь с пиратами и английскими работорговцами. У меня нет желания снова убивать.

— Я тоже повидал достаточно войн на своем веку. Мной движет ненависть к угнетению и жестокости, как и Рэнсомом много лет назад.

— Лжец, — усмехнулся Рейн. — Это просто жажда мщения.

— Дерзкий щенок.

— И к тому же незаконнорожденный. У меня больше оснований проклинать Британию, друг мой, но ваша борьба за свободу не изменит моей жизни. Здесь я лишь провожу время до возвращения домой.

Седые брови Ника поползли вверх.

— Я вижу перед собой не того мужчину, которого воспитал Рэнсом. Его воспитанник не мог бы повернуться спиной к тем, кто в нем нуждается.

— Открой глаза, Николас! Тот мальчик вышел из-под его опеки много лет назад. И я никогда не отказывал в помощи нуждающимся. Ваше поражение будет означать гибель людей, защищающих ваши идеалы. А что в наказание предпримет Англия? Если я примкну к вам, пострадают невинные люди, за которых я несу ответственность и которые ничего не знают ни о колониях, ни о вашем проклятом восстании. Я источник их существования. Кто я такой, чтобы навязывать им свои убеждения и заставлять их платить за это?

— Сейчас ты говоришь как Аврора, — улыбнулся Ник.

— Это комплимент?

— Ты же знаешь, что мы победим.

— Мне все равно, — пожал плечами Рейн. — Я же сказал, что помогу тебе, Ник, вывезу тебя из страны… Ради Рэнсома.

— Не меня, а одного из моих людей.

— Я не нянька для твоих шпионов.

— Это Опекун.

— Сукин ты сын.

— То же самое я могу сказать о тебе, — парировал Ник.

— Ты хочешь, чтобы я спрятал твоего смутьяна?

— Нет. Я хочу, чтобы ты защитил его. Рейн выругался.

— Долгое время Опекун был прекрасно законспирирован, — продолжал Ник, — но стал свидетелем убийства, и я уже два дня нахожусь в неведении, узнал его убийца или нет.

— А ты уверен, что убийство совершил не Опекун?

— Абсолютно.

— И где он сейчас? Прячется?

— Просто живет. — Ник взъерошил седые волосы. — И наверняка сходит с ума от страха.

— Его могут арестовать в любой момент.

— Никаких доказательств нет. Только я знаю, кто такой Опекун и что он значит для нашего дела.

«Нашего дела», — с неприязнью подумал Рейн. Они все ослеплены идеей, и даже теперь Ник не понимает, какую цену нужно заплатить, чтобы поскорее вывезти Опекуна из Англии. Другого способа защитить шпиона не существует. Но Рейн знал, что значит свобода для Николаса Райдера и его товарищей, он сам не раз испытывал радость освобождения, после того как его бросали в тюрьму или он оказывался на волосок от гибели.

Он поможет. Рейн понял это сразу, получив записку от Ника. Только он не намерен рисковать жизнью своих людей.

— Чего ты от меня хочешь?

— Будь готов. Если Опекуна раскроют, его нужно доставить в безопасное место.

— А ты не думаешь, что я рискую кораблями, людьми, своим делом?

Ник не обратил внимания на горечь в его словах.

— Ты будешь осторожен. До сих пор никому еще не удавалось тебя выследить.

— Меня подозревают, уже допрашивали в связи с убийством леди Бакленд, и за мной постоянно следят несколько шпиков.

— Они тебя не тронут. Лорд Норт не позволит, им очень важно, чтобы ты оставался нейтральным. — Кривая усмешка выдавала раздражение Ника.

— Не дай Бог мне пожалеть об этом. — Рейн допил коричневую жидкость и встал. — Но хочу предупредить. Если придется выбирать между тобой и шпионом, то решать буду я сам.

— Нет! — вскочил со стула Ник. — Поклянись, Рейн, здесь и сейчас, что будешь защищать Опекуна.

— А если я откажусь? — нахмурился капитан, удивляясь его горячности.

— Тогда мне придется самому убить Опекуна, — тихо произнес Ник.

— Ты не сделаешь этого.

— Хочешь, чтобы… несчастного пытали? Мы оба прекрасно знаем, что именно так с ним и поступят. Они делали это и без всяких причин. Такой участи я не пожелал бы ни одному агенту, Рейн. Особенно этому.

Прошло несколько тягостных секунд, и Рейн дал ему слово. Ник облегченно провел рукой по лицу.

— Ты чертовски преданный друг, — сказал капитан.

— Если ты когда-нибудь узнаешь Опекуна, то поймешь меня.

После этого таинственного замечания Ник изложил план, как им связаться друг с другом и при необходимости вырвать арестованного из лап властей.

— Я должен знать, кто он.

— Нет. Тревога может оказаться ложной, я не хочу рисковать.

— Правда выходит наружу: ты не веришь даже мне.

— Чепуха. Не зная имени, ты не сможешь его выдать. Ты едва не погиб, скрывая, что Рэм и Огненный Лев одно и то же лицо.

— Я отдал бы за него жизнь, и тебе об этом известно. А если с тобой что-нибудь случится? Что тогда станет с твоим драгоценным Опекуном?

— Не я один подвергаюсь опасности. Никто даже не знал, что я в Англии.

— Я знал. Просто не мог тебя найти.

— Ты не обычный житель Лондона. Рейн презрительно усмехнулся: