Путешествие оказалось нелегким. Хотя большую часть пути они проделали по железной дороге, Элайна чувствовала, что малыш неспокоен. Кроме того, зима в тот год выдалась на редкость суровая. Улицы Вашингтона покрылись ледяной коркой. Вдоль них возвышались сугробы. Экипаж бросало из стороны в сторону. В какой-то момент Элайна уже усомнилась, что они благополучно доберутся до дома.

Но все обошлось, Элайна с помощью мужа вышла из экипажа, и тотчас дворецкий услужливо распахнул перед ней дверь. В холле она остановилась.

— Хочешь осмотреть дом? — спросил Йен.

— Конечно.

Он взял жену под руку и провел по всему дому.

— Генри, это моя жена, — торжественно сказал Йен дворецкому. — Элайна, Генри служит здесь не только дворецким, но исполняет и множество других поручений.

— Всегда к вашим услугам, миссис Маккензи, — поклонился дворецкий.

— Будьте любезны, Генри, познакомьте чуть позже мою жену с поваром и горничной.

— Как прикажете, сэр.

Кивнув, Йен отпустил дворецкого и помог Элайне подняться на второй этаж. Элайна улыбнулась мужу.

— Прекрасный дом!

— Я снял его несколько лет назад. И время подтвердило, что поступил правильно. Ну а теперь неплохо бы отдохнуть. У тебя совсем измученный вид.

— Я хорошо себя чувствую.

— Тебе сейчас нельзя переутомляться. Твоя спальня на этом же этаже. Я тебя сейчас туда провожу. А слуги живут на третьем.

В спальне Элайны, уютной и со вкусом отделанной, стояла большая, покрытая белым одеялом, кровать и сосновая мебель. Стены были оклеены голубыми обоями.

Потолок украшала лепнина.

— Прелестно! — Элайна с благодарностью взглянула на мужа.

Сердце ее переполнила радость. В этой комнате Элайне предстояло жить. Возможно, долго. И комната эта очень ей понравилась.

— А где будешь… спать ты?

— На первом этаже в очень удобной комнате. Дверь выходит в холл. Думаю, так лучше для нас обоих. В случае чего я быстро поднимусь к тебе. Ведь до родов осталось совсем мало времени. И моя помощь может понадобиться в любую минуту. А теперь я пойду. Очень устал. Попросить Лили помочь тебе раздеться?

— Не надо. Я сама.

Йен поцеловал жену, пожелал ей спокойной ночи и вышел.

Элайна села на кровать и задумалась. Она была уязвлена, озадачена и чувствовала себя очень одинокой. Ей вдруг захотелось снова оказаться вместе с ним в Чарлстоне, вдали от столичного шума и суеты. Почему он спит в другой комнате и оставил ее одну? Ведь тем самым муж словно возвел стену между ними! Элайну мучила ревность.

Здесь, в Вашингтоне, у него не так уж много дел. Где и с кем он проводит свободное время? Неужели с дочерью полковника?

Однако она не находила в себе сил для объяснения с мужем и сомневалась в том, нужно ли такое объяснение. А что, если этот разговор заденет ее гордость и самолюбие. Или после этого Йен вообще откажется от нее?

В комнату уже принесли ее дорожный сундучок. Элайна открыла его, разделась и, облачившись в ночную сорочку, легла в постель.

Лежа на спине, она смотрела в потолок и долго не могла заснуть. Прошло полчаса… Может быть, час… Через открытое окно до нее донеслись голоса. Элайна встала с постели, перегнулась через подоконник и посмотрела вниз.

На ступеньках парадного крыльца стоял Йен и о чем-то разговаривал с Генри. Но так тихо, что Элайна не слышала ни одного слова.

Муж спустился по ступенькам, и молодой грум подвел к нему Пайю. Йен вскочил в седло и, выехав за ворота, исчез в темноте. При этом даже не оглянулся…

Негодование и ревность охватили Элайну. Где же сейчас Йен?.. С кем собирается провести ночь?..


В конце концов Элайна твердо решила проявить характер, поскольку муж почти не бывал дома и, очевидно, намеревался и впредь вести себя подобным образом.

От тяжелых мыслей Элайну отвлекали только политические события, глубоко волновавшие ее. Конгресс беспрерывно заседал и старался найти компромисс в переговорах со штатами, готовыми провозгласить независимость. Так по крайней мере уверяли газеты.

В первые дни января очень похолодало. Йен становился все отчужденнее, хотя, проводя с женой редкие часы, держался любезно и внимательно. Правда, при этом мысли его явно блуждали далеко. Элайну не покидало ощущение, что она заперта в стеклянной клетке. Молодая женщина ни с кем не встречалась и не разговаривала. Йен же, приходя поздно вечером, виделся с ней только за ужином. Когда Элайна затевала с ним беседу о ситуации в стране и Флориде, он тут же переводил разговор на другую тему.

Через неделю после их приезда в Вашингтон Генри принес Элайне записку от мужа. Тот сообщал жене, что придет домой поздно, поскольку получил приглашение на званый вечер от миссис Роуз Гринхау.

«По понятным тебе соображениям я попытался уклониться от этого приглашения, но мне не удалось. Полковник Мейджи категорически настаивает на моем присутствии. Миссис Гринхау сейчас едва ли не первая леди в Вашингтоне. Ее супруг скончался несколько лет назад, оставив ее с четырьмя детьми. Недавно эту женщину постигло еще одно несчастье: она потеряла свою дочь Гертруду.

Миссис Гринхау — исключительная женщина. В ее доме встречаются известные политические деятели, как северяне, так и южане. Эти встречи куда полезнее дипломатических раутов, поскольку в неофициальной обстановке договориться, как правило, значительно легче. А это сейчас для всех нас самое главное. Так что мне придется там задержаться. К ужину я вряд ли успею. Поэтому не жди и ложись спать».

— Может, подать ужин вам в комнату, миссис Маккензи? — спросил Генри.

— Нет, Генри. Я прогуляюсь и поужинаю в кафе или пабе.

— Но, миссис Маккензи… — удивился Генри.

— Да?

— Миссис Маккензи, но ваш малыш…

— Моему малышу нужен свежий воздух.

— Но…

— Пожалуйста, Генри, попросите Лили подняться ко мне.

Как только Генри вышел, Элайна села перед зеркалом и начала приводить в порядок прическу. Приглашение миссис Гринхау было адресовано им обоим. Элайна могла с полным правом воспользоваться им, поэтому решила не упускать случая, который скорее всего больше не повторится. На вечере она подробно расспросит гостей миссис Гринхау, несомненно, осведомленных о положении в стране и во Флориде. Кроме того, она увидит дочь полковника Мейджи. А в том, что Райза там непременно будет, Элайна ничуть не сомневалась.

Тихо постучав, в комнату вошла Лили и помогла хозяйке одеться.

— Это неразумно, миссис Маккензи. Вы в первую очередь должны заботиться о… — начала она.

— О малыше, Лили, о малыше, — закончила за нее Элайна.

— А что, если вы упадете? На улице очень скользко.

— Не упаду. Пойми, я вот-вот потеряю рассудок из-за того, что меня заточили в этих стенах. Лили, пожалуйста, ничего не говори! Я все равно поступлю по-своему. Лучше проверь, все ли в порядке с моей одеждой.

Через несколько минут Элайна спустилась в холл и велела Генри подать к крыльцу экипаж. Однако едва она вышла на улицу, как ее охватил панический страх. Что, если Йен отправился на этот вечер лишь для того, чтобы провести время с Райзой Мейджи?

Она прикусила губу. Но ведь приглашение было послано супругам Маккензи! Значит, ей следует поехать! А все остальное пусть катится ко всем чертям!


Райза Мейджи потягивала херес и делала вид, что ей очень весело. Она разговаривала со старым другом своего отца полковником Монтгомери о нападениях индейцев, начавшихся в последние дни в западных штатах страны.

Райза хотела бы очутиться сейчас на Западе или же в самом центре раскалывающегося Юга. Где угодно, только не здесь! Но она выросла в семье военного, а потому привыкла подчиняться приказам и исполнять свой долг. Сейчас Райза считала своим долгом находиться здесь.

Так распорядился ее отец.

Званый вечер миссис Гринхау вовсе не был скучным.

У нее собралось множество людей, придерживающихся различных взглядов, приятных, красивых, умных, образованных… Каждый играл заметную роль в происходящих событиях. Преобладали военные. В основном — полковники и майоры, хотя приехали также генералы и видные политики. Писатели, коммерсанты и духовные лица почтили своим присутствием дом миссис Гринхау.

Увидев Райзу, Маккензи направился прямо к ней. Она предполагала, что Йену это трудно. Более того, Райза надеялась, что Йен чувствует сейчас такую же боль, как и она. Заглянув ему в глаза, Райза поняла, что она все так же привлекательна для Йена Маккензи. Девушке даже показалось, что он хочет ее… При этом Райза подумала, что, вероятно, его брак с женщиной, живущей где-то в джунглях Флориды, носит чисто формальный характер. Не исключено, что он был вынужден жениться.

Райза выросла среди мужчин и отличалась уверенностью в себе. В числе окружавших ее поклонников было немало умных, отважных и известных в стране людей. До встречи с Йеном Маккензи она отвергла многих кавалеров, в сущности, достойных ее внимания. Но к Йену отнеслась очень серьезно. Однако, как потом оказалось, упустила время. Райза слишком поздно поняла, что ей следовало немедля соблазнить этого молодого офицера. Тогда сейчас они были бы вместе. Она ждала бы от него ребенка. Поддерживала бы его в стремлении служить Федерации. Не видела бы в глазах Йена Маккензи смятения и нерешительности.

Райза догадывалась, что отношения Йена с молодой женой складываются не лучшим образом. Вместе с тем она сознавала, что их связывают серьезные чувства, если уж Элайна на сносях. Поразмыслив, Райза решила, что должна передать самые лучшие пожелания жене Иена. Это вполне естественно!

После того как Йен приехал в Вашингтон и объяснился с Райзой, она вдруг почувствовала, что не может вырвать любовь к нему из своего сердца. Райзу преследовало воспоминание о том, как он стоял в ее кабинете в своем голубом мундире, высокий, стройный, с огненным взглядом. Заметив, что он усталый и задумчивый, Райза догадалась, в чем дело. Йену Маккензи предстояло решить, какой дорогой идти дальше. Он предвидел, что президентом страны изберут Авраама Линкольна. А между тем почти все, и не только рабовладельцы, считали этого политического деятеля грубым и неотесанным человеком, хотя и с юридическим образованием. Именно Йен первым сказал Райзе о том, что Южная Каролина непременно попытается выйти из состава Федерации, а за ней последуют другие штаты — производители хлопка. Наконец, Йен Маккензи предсказывал гражданскую войну…