Хизер Грэм - Мятежница

Растерянная, Элайна посмотрела на мужа. Изумление сменилось негодованием.

— Йен Маккензи, — начала она глубоким низким голосом предвещавшим бурю.

Но Иен не дал ей закончить. Ветер донес до него чьи-то отдаленные голоса. Он вскочил и приложил палец к губам.

— Там кто-то есть! — прошептал он.

Элайна вопросительно посмотрела на него, ибо не слышала голосов. Йен же проклинал себя на чем свет стоит. Как он мог забыть, что именно здесь произошла трагедия с Тедди?! Как решился прийти в эту рощу безоружным! Из дома Йен вышел с шестизарядным «кольтом» в кармане. Но, бросившись в погоню за женой, он забыл его на стволе поваленного дерева, которое обрабатывал топором.

— Элайна, оставайся здесь, пока я не дам знать, что все в порядке, — тихо сказал он.

Глаза Элайны расширились от ужаса. Но прежде чем она успела что-то сказать, со стороны дома донеслось:

— Йен, Элайна! Где вы?

Йен с облегчением вздохнул:

— Слава Богу! Это мой братец и Джером.

— Но мы же мокрые и полуголые! Это совершенно неприлично!

— Прилично, — усмехнулся Йен. — Мы ведь муж и жена. Кроме того, нас разыскивают не враги, а очень близкие родственники. Мы всего-навсего купались. Но так или иначе, надо откликнуться. — И он закричал:

— Ау! Джулиан, Джером! Мы здесь!

Джером стоял у крыльца, а Джулиан уже бежал к роще, рассудив, что скорее всего молодую чету Маккензи следует искать именно там. Но услышав голос Йена, он остановился, круто повернулся и направился к дому.

Все четверо встретились под окнами. Бросив беглый взгляд на полуодетую пару, Джулиан усмехнулся:

— Прекрасное утро! Как раз для купания!

— Мы тоже так считаем. Но что случилось?

— Может, сначала войдем в дом? — предложил Джулиан.

— Тем более что Элайна дрожит от холода, — добавил Джером.

— Вовсе нет! — возразила Элайна. — Сегодня тепло!

Действительно, было тепло, и солнце стояло высоко. На небе ни облачка.

— Все же поднимись наверх, переоденься и выпей чашку кофе, — предложил жене Йен.

Взяв Элайну под руку, он проводил ее в холл и тут же вернулся на крыльцо.

— Ну а теперь рассказывайте. Что случилось? Какие вести с базы?

— Будут приняты дисциплинарные меры, — ответил Джером.

— Какие именно?

— Не знаю.

— Мы попытались дождаться результатов, — пояснил Джулиан. — Однако были вежливо, но настойчиво выдворены. Я начал возражать, оперировать именами — нашего отца, твоим, всякими другими, имеющими здесь вес, по моим представлениям. Даже назвал генерала Уинфилда Скотта. Но ничто не помогло. Нам вполне корректно сказали, что разбирательство дела потребует много времени, ибо ситуация весьма деликатная. Джером не выдержал и со своим индейским темпераментом начал грозить военным властям, что снимет с них скальпы. После чего нас просто выставили на улицу. Словом, поездка полетела ко всем чертям! А тех троих скорее всего ждет военный трибунал. Да! Чуть не забыл! Все просили передать самые глубокие соболезнования в связи с гибелью Тедди. Я привез с собой также письмо полковника Тэлбота для вас обоих.

Йен смотрел на брата и кузена, рассеянно почесывая подбородок. Он знал, что мало кто обладал такой способностью навязывать свою волю другим, как Джером. И никто из Маккензи не справился бы лучше с порученным ему делом. Но все же Йен понимал, что в форт следовало поехать ему самому. Потому что он военный, а в воздухе явно пахнет порохом. При такой ситуации его погоны могли бы стать веским аргументом.

— Значит, перспектива весьма неопределенная, — донесся до них насмешливый голос Элайны.

Йен обернулся и увидел жену. Она и не подумала идти переодеваться, а тихо вернулась сюда. И теперь не отрываясь смотрела на Джерома.

— Они не собираются ничего предпринимать, не так ли? А вас обоих просто спровадили, наговорив вдогонку миллион оправданий, извинений и обещаний.

Джером вздохнул и посмотрел на Йена, ожидая от него поддержки. Тот тут же вступился за кузена.

— Элайна, я же несколько раз говорил тебе, что те рекруты вовсе не собирались ни убивать Тедди, ни причинять ему вреда.

— А я и не ждала, что их непременно тут же повесят! — ответила Элайна. — И даже не хотела ничего подобного. Но все же ждала большего, чем письмо с соболезнованиями!

— Против рекрутов будут приняты жесткие дисциплинарные меры. Ты же слышала, Джером сказал об этом.

— Верно. Их будет судить военный трибунал! Боже мой, Йен, но ты-то понимаешь, что все это одни отговорки! Они просто хотят отделаться от семейства Маккензи, которое здесь слишком хорошо все знают! Никто ничего не сделает! Нас будут вежливо обманывать, пока черви не обгложут последнюю кость моего отца. Вот во что все это выльется!

— Элайна, для военных в этой стране грядут тяжелые времена, — мрачно заметил Джулиан. — И я допускаю, что при подобных обстоятельствах судебные дела рассматриваются медленно. Те же, которые напрямую не связаны с обеспечением безопасности, установлением порядка и пресечением разгула ненависти в стране, возможно, и вовсе отложат до лучших времен…

— О каком разгуле ненависти и угрозе безопасности ты говоришь? — встревожился Йен.

Джулиан и Джером удивленно переглянулись.

— Разве ты ничего не слышал?

— Чего именно? Я вас не понимаю. Джером глубоко вздохнул.

— Что ж, тогда тебе не понять, какой страшный хаос всех нас ожидает. Президентом страны избран Авраам Линкольн…

У Элайны перехватило дыхание. Она сжала кулаки с такой силой, что ногти глубоко вонзились в ладони. Нарушив воцарившееся молчание, она сказала:

— Линкольн стал президентом. Йен! Это позволит тебе немедленно подать в отставку и навсегда распрощаться с твоей омерзительной армией.

— Что?!

— Повторяю, ты можешь уйти в отставку. Очень удобный случай! Такого больше не представится!

— Скажи, ты хочешь наказать этим только меня или же всю федеральную армию? — В Йене нарастало раздражение.

Боже, если бы он все это предвидел! Впрочем, разве Йен не знал, что такое может произойти? Именно для того, чтобы принять участие в выборах в своем родном штате, Йен Маккензи вернулся во Флориду. И до этой минуты верил, что здравый смысл возобладает над безумием.

Но здравый смысл не возобладал. Взорвался Юг. Йен подумал о том, что теперь большая часть штатов — производителей хлопка будет добиваться отделения этих штатов от Федерации. И Флорида, бесспорно, будет в числе первых.

— Йен, я не понимаю твоего раздражения и столь непоколебимого упрямства.

Щеки Элайны залились румянцем, а глаза горели огнем. Она собрала волосы в пучок на затылке, и от этого черты ее лица казались классическими. Мокрое платье плотно облегало ее. За эти дни Элайна похудела, поэтому живот стал заметнее.

— Йен, — продолжала она, — то, что я предлагаю, вполне разумно. Флорида отделится от Федерации и создаст собственную армию. Тогда ты…

— Серьезно? — саркастически спросил Йен, догадываясь, к чему она клонит. — Скажи, пожалуйста, не намерена ли ты возглавить новое правительство? Или я не правильно понял Джерома? Что, разве Флорида уже вышла из Федерации?

Джером пожал плечами. Они оба отлично сознавали, что Флорида скорее всего отделится и первые шаги в этом направлении последуют в самое ближайшее время.

Но этого пока не произошло. И неизвестно, сколько еще пройдет месяцев или даже лет, пока их родной штат станет независимым. Йен, возможно, был среди тех немногих на Юге, кого не удивило избрание Авраама Линкольна президентом страны. Но тем не менее это событие вселило в него тревогу. Даже насмешки жены сейчас отошли на второй план.

— Мы уже отделились? — снова спросил он Джерома.

— Нет. Этого я еще не берусь утверждать. Результаты выборов только что опубликованы. А какие будут последствия, предсказать пока очень трудно.

— Но Линкольн избран! — воскликнула Элайна. — А это значит, что…

— Если Флорида выйдет из состава Федерации, — отрезал Йен, — то тогда я и приму решение, остаться мне в армии или уйти в отставку. Вот так-то, Элайна!

— Но ты должен уйти в отставку сейчас! Йен ожидал подобного разговора, но когда он произошел, в нем закипела злость. Тяжело вздохнув, Йен посмотрел в глаза жены.

— Ты не станешь отрицать, дорогая, что я по мере сил старался облегчить и разделить твое горе, когда здесь произошла трагедия. Теперь постарайся и ты понять меня. Но, черт возьми, не указывай при этом, что я должен делать!

Элайна побледнела, и румянец на ее щеках почти угас.

— Ах, вот ты как! Тогда катись сейчас же ко всем чертям!

Она попыталась проскользнуть мимо мужа в дверь, но он преградил ей дорогу.

— Не надо так, Элайна. — Крепко сжав ее плечи, Йен повернул жену к себе. — Черт побери, что с тобой? — Он ощутил, как горят плечи, спина, все тело Элайны. Возможно, это от ярости. Но…

Она открыла рот, словно желая что-то сказать. И тут глаза ее потемнели. — Йен, Йен… Будь… Будь же ты… проклят… — повторяла Элайна.

Внезапно голос ее сорвался, глаза закрылись, и она без чувств повисла на руках у мужа…

Элайна не помнила, чтобы когда-нибудь ей было так плохо. Порой она теряла сознание. Приходя в себя, никого не узнавала и ничего не понимала. Жизнь стала для нее цепью страшных видений. Иногда они были реальными. Но зачастую ее посещали галлюцинации.

Элайне казалось, что она видит, будто у отца странный, водянистый цвет глаз. Встревоженная, она спросила Тедди, как он себя чувствует, хотя в глубине своего затуманенного сознания понимала, что отца уже нет. И удивлялась, что он выглядит, как живой.

— Я никогда не чувствовал себя так прекрасно, доченька, — отвечал ей Тедди. — А теперь, Элайна, посмотри, что выросло из того зернышка, которое я тебе тогда показывал…

Потом Тедди исчезал. И Элайна видела шеренги солдат, марширующих через бесконечное поле. Их становилось все больше и больше, этих людей в форме федеральной армии. Они все шли и шли. Сержант повернулся к шеренге и скомандовал: