— Тетя и дядя уехали рано утром. Они не хотели тебя будить.

— А Дженифер и малыш?

— Вот она-то решила остаться. Сейчас распаковывает вещи у себя в комнате.

— А Лоуренс?

— Работает в море.

— А где же Белла, Лили и все работники моего отца?

— Белла и Лили помогают Дженифер, а работников Тедди Лоуренс учит нырять. Видимо, они хотят освоить профессию спасателей на воде.

Элайна тяжело вздохнула.

— Странно, да?

— Что?

— То, что только неделю назад в это же время вся бухта, золотые пески, роща и дом принадлежали Тедди… И вот его уже нет… Он так любил свою цитрусовую рощу, лимонные деревья… Теперь они зачахнут…

— Дженифер обещала позаботиться о них.

— Это та самая часть Беламара, которую и я больше всего любила. Посмотри, какой золотой песок у берега бухты! А вон за тем мысом чудесная мангрововая роща. И какой свежий морской воздух! У него какой-то особенный вкус…

Элайна сделала паузу и умоляюще посмотрела на мужа.

— Йен, а нельзя ли мне остаться здесь, локауты…

— Что это значит, Элайна? — оборвал ее Йен. — Вкрадчивый тон, очаровательная улыбка, восхищение красотами Беламара? Скажи откровенно, ты хочешь, чтобы я изменил решение, и пытаешься склонить меня к этому?

— Я просто размышляла вслух, Йен…

— А я все хочу понять, далеко ли ты готова зайти в своем упрямстве?

Йен пробормотал себе под нос ругательство и пошел через рощу к берегу. Он думал о том, что все эти дни старался облегчить Элайне ее невосполнимую потерю. Но теперь, видимо, настал предел, за который нельзя заходить. Подавляя нарастающее раздражение, Йен шел быстрым, ровным шагом, а затем бросился бежать к тому окаймленному золотой песчаной кромкой берегу, которым только что восхищалась его жена.

Он с разбега кинулся в воду, и его обожгло холодом. Йен изо всех сил заработал руками и ногами, чтобы поскорее согреться, глубоко нырнул, а потом, подняв голову над водой, увидел, что доплыл почти до середины бухты. На берегу у самой воды стояла Элайна и, прикрыв от солнца ладонью глаза, смотрела на него.

Йен поплыл назад, к отмели. Почувствовав под ногами песчаное дно, он встал и, сердито взглянув на жену, буркнул:

— Что?

— Ничего. Просто я начала беспокоиться.

— Почему?

— Меня встревожило твое поведение.

— И что в нем странного? Сегодня жарко. Мне захотелось искупаться, что я и сделал. Хотя вода очень холодная. Вот и все! Можешь присоединяться.

— О чем ты, Йен? Ты же знаешь, я ношу траур. Неужели…

— Ты считаешь, что Тедди было бы неприятно, если бы ты немного поплавала в его бухте?

— Как ты не понимаешь?

— Нет, Элайна, это ты ничего не хочешь понять. Но это уже ничего не изменит. По крайней мере сейчас. Иди домой! Я скоро вернусь.

Но Элайна не двинулась с места. Она стояла перед ним, высокая, статная, и смотрела на него золотистыми глазами. Белокурые густые волосы трепал морской бриз.

Элайна смотрела на мужа и спрашивала себя, зачем пришла на берег. Неужели для того, чтобы соблазнить Йена и убедить его оставить ее здесь? Йен же в этот момент еще не до конца осознавал, что делает и что должен делать. Он видел лишь, что горе жены неподдельно, а потому не хотел причинять ей боли. Однако, подойдя к жене, он уже принял решение. Видимо, глаза выдали его, потому что Элайна изумленно уставилась на мужа. Опомнившись, она закричала:

— Черт побери, Маккензи! Что ты…

И отпрянула от него, словно собираясь убежать. Но Йен крепко схватил ее за руку. Она неистово сопротивлялась, оглашая побережье истошным криком:

— Йен, прекрати сейчас же! Я же сказала, мне не до купания! Ведь только что умер Тедди…

— Нет! Мы с тобой сейчас поплаваем в бухте, которой ты только что восхищалась.

Он подхватил жену на руки и понес в море. Она продолжала сопротивляться, стараясь высвободиться, и уже не кричала, а пронзительно визжала. Йен сделал несколько шагов, поставил ее на ноги и повернул лицом к себе. Здесь было неглубоко. Вода едва закрывала грудь Элайны. Она шлепнула ладонью по поверхности воды и окатила Йена фонтаном брызг.

— Я же не хотела купаться!

— Не хотела? Что ж, тогда займемся чем-нибудь другим.

Элайна молча смотрела на него, не вполне понимая, о чем он говорит. Но, когда до нее дошло, она отступила, погрузилась в воду уже до подбородка и громко закричала:

— Ты думаешь, что несешь?! Неужели в тебе нет ни капли сострадания? Или хотя бы здравого смысла?

Нырнув, Элайна быстро поплыла от берега. Через несколько секунд она вынырнула так далеко, что Йен снова восхитился ее умением плавать. Посмотрев вслед жене, он даже подумал, что это вовсе не Элайна Макманн-Маккензи, а заплывшая в бухту нимфа. Элайна действительно двигалась в воде с невероятной быстротой. Ей не мешала даже легкая одежда, которую она не успела сбросить.

Йен, не выдержав, тоже нырнул и не без труда догнал жену. Но все попытки заставить ее вернуться к берегу оказались тщетными. Они заплыли уже далеко от песчаной косы, на большую глубину, где Элайна чувствовала себя в родной стихии, Она снова нырнула, и Йен последовал за ней, но Элайна увернулась и исчезла. Стремительно опустившись почти на самое дно, она с быстротой молнии понеслась в открытое море. Только через несколько секунд Йен разглядел ее сквозь толщу воды и бросился вслед. Но Элайна мгновенно повернула назад и, проскользнув у самых его ног, вынырнула уже на полпути к берегу. Оглядевшись, она увидела мужа, рассмеялась и помахала ему издали рукой.

Он тоже рассмеялся. Элайна, выскочив на берег, побежала к цитрусовой роще. Йен в несколько взмахов доплыл до песчаной отмели и устремился за женой. Элайна обернулась, увидела, что он вот-вот ее догонит, с тревогой посмотрела на раскрасневшегося мужа и, еще не разгадав его намерений, попыталась увернуться. Но Йен был уже в двух шагах от нее. Через секунду он нагнал беглянку, схватил за плечи, заключил в объятия и прильнул к теплым, зовущим губам…

Элайна почувствовала, как руки мужа, словно железные обручи, обхватывают ее и прижимают к его телу, к горящим и сильным бедрам. В нее упиралась его твердая плоть. Рука Йена скользнула по спине жены вниз и застыла на ягодицах. Глаза ее невольно закрылись, дыхание участилось, из груди вырвался страстный стон. Йен, наклонив голову, начал осыпать поцелуями лицо, шею, плечи, грудь Элайны, опускаясь все ниже и ниже…

…Они лежали на золотом песке. Легкий бриз играл их волосами, а волны прилива омывали босые ноги. Элайна смотрела на мужа своими бездонными, широко раскрытыми глазами. Он нежно провел ладонью по ее груди и выступавшим под тонкой мокрой тканью соскам. Твердым словно кораллы.

— О, Йен! — простонала Элайна.

— Что? — встревожился он. — Великий Боже! Что?! Неужели мы навредили малышу?! Это моя вина!

— Да нет же! Успокойся.

— Элайна, если ты не хочешь, чтобы я умер от разрыва сердца, то умоляю: не пугай меня так! Она смущенно улыбнулась.

— Йен! Ведь грешно наслаждаться жизнью, предаваться любви, когда…

— Что?

— Когда еще прошло совсем мало времени после той трагедии.

Он понял, что ее мучают угрызения совести из-за того, что позволила себе предаваться любви в дни траура. Йен вздохнул и провел пальцем по щеке жены.

— Дорогая, самый большой грех — это отказываться от жизни, дарованной нам Богом. Поверь мне! И Тедди сказал бы тебе то же самое.

— Ты в этом уверен?

— Уверен. Но ты меня так напугала! Чуть не до смерти!

Она улыбнулась, но теперь уже спокойной, счастливой улыбкой. И провела рукой по мокрым волосам мужа.

— Прости меня. С малышом все в порядке. Кстати, Дженифер сказала, что это очень даже хорошо, если мы…

— Значит, ты обсуждала ней наши интимные дела, — с неудовольствием заметил Йен.

— Нет! — Элайна залилась краской, — По-моему, да!

— Ошибаешься!

Он перевернулся на спину, стараясь подавить смех.

— Понятно. Ты спрашивала у Дженифер, не повредит ли нашему малышу твоя физическая близость с каким-нибудь мужчиной, пока меня не будет рядом. Интересно!

— Видишь ли, я надеялась, что когда-нибудь ты вернешься. Если не к жене, то к своим многочисленным родственникам. Хотя и понимала, что во время нашей четырехмесячной разлуки ты был волен вести себя, как тебе заблагорассудится. А вот я… Я несла свое бремя…

— Какое же?

— Боже, он еще спрашивает! Ты забыл, что я заботилась о здоровье нашего малыша? Или ты считаешь это бремя не очень тяжелым? Если так, то ты глубоко заблуждаешься!

Иен с укором посмотрел на жену.

— Элайна! Как ты можешь…

— Постой! — перебила она. — Скажи лучше, ты вернулся бы раньше, если бы знал о ребенке?

Йен не был готов к такому вопросу, а потому растерялся. Элайна же тотчас задала следующий:

— Признайся, кого ты хочешь взять с собой в Вашингтон: меня или нашего малыша?

— Дорогая!

Она медленно приподнялась, даже не взглянув на него. Это было уже слишком. Йен схватил жену за руки.

— Я хочу взять с собой в Вашингтон вас обоих — тебя и нашего младенца. Если же ты все еще не видишь, как нужна мне, то, значит, у тебя не в порядке зрение! А может, ты просто напрашиваешься на комплимент? Или ждешь от меня новых клятв в любви? Зачем? По-моему, ты и сама не сомневаешься в том, что красива, мила и интересна. В первую очередь, конечно, красива! Чертовски красива! В день свадьбы я обещал тебе, что наш брак будет настоящим. Именно так! Тедди хотел, чтобы ты какое-то время пожила с ним. Я не возражал, тем более что предполагал часто приезжать сюда и видеться с тобой. Но меня направили на Север. А теперь давай посмотрим, что из этого всего вышло. Ты решила остаться здесь. Причем категорически! Для чего постаралась использовать в борьбе со мной все свое очарование и… как бы это помягче сказать?.. А! Искушала меня! Словом, пустила в ход все, чтобы я снова позволил тебе остаться здесь. С этой целью ты и пришла сегодня на берег. Но скажу тебе откровенно: этого не будет!