— Мы всегда любили смотреть на закат, — призналась Тара. — Но мне почему-то казалось, что в центре Флориды у нас не будет такой возможности. Я воображала, что здесь только болота, кишащие крокодилами, и жестокие туземцы, ничуть не похожие на тех индейцев, к которым мы с мужем привыкли у себя дома.

— Среди них я выросла, — усмехнулась Элайна, — а потому не боюсь ни тех, ни других. Зато здесь столько солнца, воды, лесов! Я не могу жить без всего этого.

— Что ж, тогда вам вдвойне повезло: вы вышли замуж за местного плантатора, а потому солнце, тепло и вода навсегда останутся при вас.

Посидев еще немного на крыльце, Тара поднялась и, пожелав Элайне спокойной ночи, удалилась к себе. Девушка осталась одна… Совсем одна…

И сразу ей стало тоскливо. Элайна подумала, что совсем не нужна своему супругу. Он не хочет даже близости с ней! Видимо, считает, что и так сделал слишком много, женившись на девушке ради спасения ее доброго имени.

Еле сдерживая слезы, Элайна бросилась на второй этаж, в комнату Йена. Но у двери остановилась в нерешительности. Ей вдруг захотелось очутиться подальше от Симаррона. Что, если сейчас же убежать отсюда? Куда-нибудь далеко-далеко. Все равно куда… Только чтобы не видеть этого дома, эту семью и мужа, внезапно свалившегося на ее голову… Но зачем бежать от супруга, который, судя по всему, и сам не собирается возвращаться домой?

Она все-таки открыла дверь и вошла в комнату. В дальнем углу стояла горячая ванна; над ней колдовала Лили. Сердце Элайны наполнила сладкая истома. Черт возьми, какое блаженство ожидает ее! Опуститься в теплую, ласкающую тело воду! Что может быть прекраснее!

— Лили, милая, вот спасибо! Это как раз то, о чем я только что мечтала!

— Прошу вас, миссис.

— Вы так добры!

— Это моя работа, миссис.

Элайна надолго погрузилась в ванну. Лили стояла рядом с большим полотенцем в руках.

— Слава Богу, миссис, вы положили конец проискам той ведьмы! — Служанка с облегчением вздохнула.

— Вы о Лавинии?

Лили кивнула. Элайна отвела глаза, ибо вовсе не была уверена, что положила конец шашням «той ведьмы» с Йеном Маккензи. Хотя никак не могла понять, как ее муж мог иметь дело с подобной особой.

Лили, казалось, угадала мысли молодой хозяйки.

— Эта тварь сегодня утром уехала. — Она язвительно улыбнулась.

— Правда?

Лили снова кивнула.

— Спасибо, Лили. — Элайна почувствовала, как гора свалилась с ее плеч.

Однако, когда дверь за Лили закрылась, девушка опустилась на кровать и разрыдалась.

— Какое же вы чудовище, Йен Маккензи, — бормотала она сквозь слезы.

И вдруг отчетливо поняла, как в один день исковеркала всю свою жизнь. Элайна представила себе будущее. Дни, недели, месяцы, даже годы… Но дело уже сделано. А что теперь? Как часто ее муж будет ночевать на сеновале? Впрочем, Йен — военный и скоро уедет. В Симарроне он просто проводил отпуск. Элайна знала, что в минувшем году молодой Маккензи исколесил всю страну, выполняя какие-то важные поручения начальства. Какие поручения ему дадут в этом году? А как быть ей? Что он сам обо всем этом думает? И думает ли вообще?

Но ведь Йен женился на ней! Принес огромную жертву, чтобы спасти ее доброе имя. Теперь он ждет, что она займет место в здешнем обществе как его жена…

От этой мысли по спине Элайны поползли мурашки. Ведь ей же придется расстаться с отцом! Ничего более ужасного она не могла себе представить. Нет, этого не будет! Ей необходимо всегда знать, что отец рядом! И она должна сказать ему об этом! Да, нужно убедить Йена, чтобы он разрешил ей вернуться домой с отцом!

Элайна вскочила с кровати, надеясь найти на столе бутылку бренди или еще что-то, что помогло бы ей заснуть. Спиртного в Симарроне всегда было предостаточно. Но сейчас стол оказался пустым. Элайна выдвигала один ящик за другим, пока не вспомнила, что мужчины обычно хранят напитки в самом нижнем. Выдвинув его, она действительно увидела бутылки с виски, ликером, бренди… Здесь же уместились невысокие пузатые стаканчики.

Элайна взяла бутылку виски, стакан и уже собиралась задвинуть ящик, но тут за ее спиной послышался скрип осторожно отворяемой двери. Девушка замерла, прижав к груди бутылку и стакан. Она ожидала услышать сердитый голос Йена, однако сзади донесся нежный женский голосок:

— Элайна!

Обернувшись, она увидела Сидни. Ее зеленые глаза светились радостью и удивлением. Она подбежала к Элайне и положила ладони ей на плечи.

— Боже мой! Я только что узнала о твоем замужестве и все еще не верю в это! Так ты и впрямь стала женой моего кузена? Вот это новость! Вижу, он уже приобщил тебя к зеленому змию? Ну, если так, то налей и мне немножечко. Спасибо! А теперь расскажи мне всю правду. Хотя я почти уверена, что особой романтики в этом событии нет. Поскольку ее просто не может быть. Йен никогда не питал склонности к романтическим приключениям, лирическим стихам и ночным серенадам под балконом. Наверное, для тебя не секрет, что еще совсем недавно он спал с этой… Ну, как ее?.. А! С миссис Трехорн. Просто спал, не помышляя ни о какой любви, а уж о женитьбе — так и подавно! Хотя был уже почти обручен с дочерью своего полковника. Говорят, она несказанно красива и очень умна. Элайна, ты же знаешь, я — твоя лучшая подруга. А потому вправе спросить: как же так? Ведь еще совсем недавно ты была безумно влюблена в…

Сидни вдруг замолчала, сделала страшные глаза и с ужасом прошептала:

— Боже мой, Йен!

Действительно, в дверях стоял Йен Маккензи в белой сорочке, черных бриджах и в высоких сапогах для верховой езды. Он посмотрел на женщин.

— А, моя маленькая кузина! — Йен вошел в комнату. — Очень рад тебя видеть! И уж конечно, вас, моя ненаглядная супруга! Простите, может, я не вовремя?

Помешал беседе? Тогда извините.

Только тут увидев в руках женщин стаканы с виски, а на столе — бутылку, он осуждающе покачал головой:

— Боже мой, любезные дамы! Как это грубо! Хлестать виски и ничем не закусывать. Так не годится… Впрочем, позвольте и мне сделать то же самое…

Элайна заметила, что Йен не совсем пьян, хотя явно где-то выпил. Он подвинул ей стул и театрально поклонился.

— Садитесь, любовь моя! А тебя, Сидни, я попросил бы составить нам компанию. Можешь присесть на кровати.

— Уже поздно, Йен. Мне пора спать. Я лучше оставлю вас.

— По крайней мере допей свой стакан. За ваше здоровье, уважаемые дамы!

Йен залпом выпил спиртное и поставил стакан на стол.

— Ну а теперь, Сидни, продолжи то, о чем ты говорила, когда я не вовремя появился в дверях. Помнится, речь шла о том, что ты — самый близкий друг Элайны, а потому знаешь, в кого она влюблена. Итак, слушаю тебя!

— Прекрати сейчас же! — возмутилась Элайна. — Как ты смеешь?

— Сидни может сама за себя постоять! — прервал ее Маккензи.

— Ты хочешь знать, что она собиралась мне сказать? Изволь: Сидни укоряла меня в том, что я совсем недавно была безумно влюблена в Питера О'Нила.

У Сидни перехватило дыхание, но она быстро овладела собой и с укором посмотрела на кузена.

— Если ты будешь отсутствовать целыми днями. Йен, то в конце концов кто-нибудь действительно захочет развлечь твою юную супругу.

— Теперь я сам буду ее развлекать! — отрезал тот. Сидни вскочила с кровати и стремительно вышла из комнаты. Йен запер дверь на щеколду, встал посреди комнаты, скрестил руки на груди и уставился на Элайну. Та невозмутимо села за стол мужа и бросила на него вызывающий взгляд.

— Маккензи, вас не было целый день, — ледяным тоном заметила она. — А потому ваше присутствие здесь совершенно не обязательно.

— Это серьезно?

— Абсолютно серьезно. Вы принесли жертву, женившись на мне. А потом начали унижать и оскорблять. Причем делали это в присутствии моего отца и всей вашей семьи.

— Можно подумать, что кто-то скучал без меня!

— Во всяком случае, мой отец заметил ваше долгое отсутствие.

— А вы?

— Вы были очень грубы.

— За что, видимо, местное общество собирается меня повесить.

— К сожалению, оно не вправе сделать это.

— Ко всем чертям местное общество! Меня интересует собственная жена и никто больше. Ты скучала без меня? Если бы я знал, что это так и ты желаешь провести сегодняшний день со мной, то непременно вернулся бы раньше! Но объясни мне, как прикажешь тебя понимать? Сначала ты требуешь, чтобы я оставил тебя в покое. Я подчиняюсь и исчезаю. Но проходит лишь несколько часов, и ты ставишь это же мне в вину!

— Да провались ты ко всем чертям! — воскликнула Элайна. — Ступай в свою конюшню и спи на сеновале!

И не смей меня мучить и оскорблять…

— Тем, что предпочитаю спать на сеновале, а не в одной постели с тобой? Так понимать твои слова? Йен шагнул к столу. Элайна посмотрела ему в глаза.

— Это очень серьезно, Маккензи!

— Согласен.

— Йен, ты вот-вот вернешься в армию. У нас остается слишком мало времени, чтобы попусту его тратить.

Я могу уехать к себе домой…

— Твой дом теперь здесь.

Его голос прозвучал очень мягко, но Элайна не обратила на это никакого внимания.

— Есть много мест, помимо Симаррона, где ты, полагаю, вполне мог бы…

— Я уже жил в разных местах.

— Это мне известно.

— И в настоящий момент желаю жить только здесь.

— Прекрасно. Я понятия не имею, где и с кем ты жил. Равно как и о том, почему все время пытаешься выставить меня дурой. Но пожалуйста, оставь сейчас меня в покое.

— Мадам, вы начинаете диктовать мне условия.

— Пусть так. Поэтому, сэр, убирайтесь на сеновал. Или куда угодно. Хоть в преисподнюю…

Несмотря на твердое решение сохранять спокойствие и невозмутимость, Элайна начинала терять терпение. Но, увидев, что глаза Йена холодно блеснули, она овладела собой и продолжала играть роль рассудительной, бесстрастной дамы, знающей, чего она добивается.

— Йен, это просто смешно. Зачем нам становиться врагами?