– Отправить ее обратно? В Бостон? – Бредфорд с трудом понимал графа. В сердце его закрался страх, и он рывком поднял своего тестя из кресла. – Расскажите мне все! Вы ведь что-то знаете, не так ли? Ради Бога, скажите мне, что у вас на уме!

– Это все произошло очень давно, и я ждал, пока умрет последний участник этого дела, и только потом разрешил ей вернуться. Прошло много лет, но я помню все, как будто это было только вчера. Совсем незадолго до того умерли моя жена и сын, и мы с Кэролайн перебрались в наше поместье. Я тогда навлек на себя множество невзгод своими радикальными взглядами по вопросу Ирландии, и Перкинс, один из противостоявших мне политических деятелей, довольно жестко реагировал на мое вмешательство в дебаты. Он арендовал в Ирландии много земель, куда больше любого другого дворянина, а решения, которые я поддерживал и которые только что прошли, давали католикам-ирландцам право владеть своей собственной землей. Я знал, что Перкинс меня ненавидит, но не представлял, каким дьяволом он был на самом деле. Всему свету он казался вполне добропорядочным гражданином.

Граф откинулся на спинку своего кресла и снова закрыл лицо руками. Бредфорд заставил себя быть терпеливее. Он подлил виски в стакан тестя и подал ему. Граф отпил изрядный глоток и продолжил рассказ:

– Перкинс подослал ко мне своих людей. Он хотел заставить меня замолчать раз и навсегда. Землям, которые он арендовал, опасность отчуждения не угрожала, но он хотел расширить свои владения, а я превосходил его в популярности. Он считал, что я смогу найти способ лишить его этих земель. Довольно странная идея, так как к тому времени у меня уже не было душевных сил для сражения. После смерти жены мир для меня померк, и все, чего мне хотелось, – жить в мире и спокойствии вместе со своей маленькой дочуркой. Кэролайн было тогда четыре года, она росла умным и веселым ребенком.

Граф глубоко вздохнул, успокаивая нервы.

– Они появились в нашем доме ночью. Их было только двое. Кэролайн в этот момент спала в своей комнате наверху, но наши крики, должно быть, разбудили ее, и она спустилась вниз. Один из этих людей достал было пистолет, но я выбил оружие у него из рук. Кэролайн случайно подняла пистолет и выстрелила. Спустя три дня этот человек умер от раны.

Бредфорд откинулся на спинку своего кресла, явно изумленный услышанным.

– Это было больше похоже на несчастный случай, – продолжал граф. – Она попыталась передать оружие мне, старалась помочь. Другой бандит ранил меня кинжалом, вся комната была в крови. Кэролайн побежала ко мне с пистолетом в руках, упала, и пистолет от удара выстрелил.

Бредфорд закрыл глаза.

– Боже мой, ведь Кэролайн была совсем ребенком, – покачал он головой. – Она ни словом не обмолвилась об этом.

– Она просто все забыла. – Слова графа едва доносились до Бредфорда. Воображение рисовало ему маленькую девочку, охваченную страхом, с оружием в руках, среди крови и ужаса…

Наконец голос тестя пробился к нему, и Бредфорд произнес:

– Она как-то упомянула, что, повзрослев, испытывала безотчетный ужас перед пистолетами. Считая это недостатком, упорно училась у своих братьев стрелять и стала великолепным стрелком.

Голос Бредфорда дрогнул, и он ничего не мог с собой поделать.

– Да, – сказал Брэкстон. – Генри писал мне об этом. Мой младший брат был единственным членом семьи, который знал истинные причины, по которым я отослал Кэролайн в Бостон. Он ничего не сказал даже своей жене.

– А что случилось с подосланными к вам людьми? Вы сказали, что один из них спустя три дня умер?

– Да, пуля попала ему в живот, – ответил граф. – Его звали Дуган.

– У него осталась семья?

– Нет, Дуган был одинок.

– А остальные?

– Перкинс умер в прошлом году. Третьего человека звали Макдональд. Семьи в обычном понимании слова у него тоже не было; да и вообще он прожил в Лондоне всего пару месяцев. Его действительно подкупил Перкинс, но бандит был слишком запуган, чтобы подтвердить это под присягой, если бы я решил возбудить дело в суде. Но я и не собирался. Замешать в скандал моего собственного ребенка? Никогда! К тому же я не знал, не подошлет ли Перкинс еще и других подручных. Вы понимаете, я не мог доверять ему. Поэтому быстро собрал Кэролайн в дорогу и отправил из Англии с двумя моими самыми верными друзьями, а потом решил сам взяться за Перкинса.

– Но как? Каким же образом вы это сделали? – спросил Бредфорд. Он поймал себя на том, что изо всех сил сжимает подлокотники кресла.

– Да просто навестил его, прихватив с собой пистолет. У него было двое сыновей, но я застал Перкинса одного и сообщил, что уже нанял людей убить его и обоих сыновей, если что-нибудь случится со мной или моей дочерью. Этого оказалось достаточно. Он понял, что я сделаю то, что задумал. – Чуть помедлив, граф продолжил свой рассказ:

– Я решил, что с этим покончено, но все же не мог испытывать судьбу. Ведь Кэролайн была единственным, что у меня осталось в жизни. Я ушел из политики и дал обет, что мой ребенок не вернется домой до тех пор, пока не умрут все мои враги.

Поведение Бредфорда вдруг изменилось, он заговорил отрывисто, строго и деловито. Защита жены стала теперь его главной заботой, и он не мог позволить другим чувствам отвлекать его от этой задачи. Время для любовных переживаний наступит позже, когда он все расскажет Кэролайн.

– Хорошо. Итак, Перкинс и его люди мертвы. Что из этого следует? – Он задумчиво потер рукой подбородок и уставился на огонь, горевший в камине.

Пока мужчины пытались найти ответ на этот вопрос, тишина в комнате нарушалась только боем часов.

– Вы совершенно уверены в том, что больше никто не знает, что тогда произошло? Разве Перкинс не мог кому-нибудь рассказать?

Брэкстон покачал головой.

– Он бы не осмелился, – заверил он. – А я не рассказывал никому, кроме брата.

Бредфорд встал и принялся мерить комнату шагами.

– Что вы намереваетесь делать? – спросил его граф, судорожно сжав руки, и Бредфорд подумал, что он выглядит сейчас таким же старым и хрупким, как маркиз.

– Я еще толком не знаю. Но полученное Кэролайн письмо обретает теперь смысл. Тот, кто его написал, говорит о мести, но в нем было столько других намеков, что я сразу не обратил на это внимание.

– О Боже, над ней все еще висит опасность! Она…

Бредфорд прервал тестя, произнеся с резкостью, которую не смог скрыть:

– С ней ничего не случится. Черт возьми, я только сейчас понял, как много она для меня значит. Я никому не позволю коснуться ее хотя бы пальцем. Я…

– Да? – поторопил его граф, когда Бредфорд оборвал себя на полуслове.

– Я люблю ее, – произнес Бредфорд, громко вздохнув. – Послушайте, постарайтесь не волноваться. Скажите маркизу, что Кэролайн нездоровится, что она простыла или что-нибудь еще. Убедите его, что, как только ей будет лучше, она тут же напишет ему. Это поможет успокоить его, пока я буду разрабатывать план действий.

Граф почувствовал, что с плеч его словно упал тяжкий груз. Кивнув в знак согласия, он направился к двери.

– Но вы не расскажете Кэролайн эту давнюю историю? – спросил он, остановившись у двери. Бредфорд тоже кивнул:

– Пока ничего не скажу, но потом, когда все закончится, придется.

Проводив тестя до выхода на улицу, он задержался у двери и задумчиво произнес:

– Кэролайн не хотела волновать вас. А я очень мало рассказывал ей о моих поисках ее врагов тоже потому, что не хотел, чтобы она волновалась. Каждый из нас так сильно хотел избавить остальных от излишних волнений, что мы все просто запутались. И я всегда настаивал на слепом доверии… – Когда это слово сорвалось с его уст, Бредфорд запнулся. Помолчав, он покачал головой. – Слепое доверие. Именно этого она хотела от меня, – признался он.

– Что? – Во взгляде графа Брэкстона сквозило удивление.

– Она отдала мне свою любовь и свое доверие, – пояснил Бредфорд.

Голос его звучал резко и отрывисто, но только так он мог справиться с бившей его внутренней дрожью.

– Вы знаете, что порой она зовет меня Джеред?

Его тесть покачал головой и нахмурился, явно озадаченный новым поворотом разговора.

Бредфорд кашлянул и взялся за ручку двери.

– Я обещаю держать вас в курсе. А теперь поезжайте домой и попытайтесь хоть немного отдохнуть.

Граф уже спускался по ступенькам лестницы, ведущей на улицу, когда его остановил голос Бредфорда:

– Когда точно все это произошло?

– Что?

– Какого числа, сэр, пришли эти люди?

– С тех пор прошло уже более пятнадцати лет, – ответил граф.

– Нет, я имею в виду точную дату. День и месяц, вы понимаете меня?

– Февраль, в ночь на двенадцатое, в 1788 году. Это имеет значение?

Лицо Бредфорда не выразило ничего, но, похоже, это далось ему нелегко.

– Вполне возможно. Я буду держать вас в курсе, – повторил он, не посвящая графа в свои подозрения.

Но, как только дверь за графом закрылась, спокойное выражение его лица сменилось яростью. Его бил гнев, он молил небо, что ошибается. Если его подозрения правильны, времени оставалось не так уж много. Только шесть дней, чтобы добраться до негодяя! Через шесть дней наступает двенадцатое февраля.

Пальцы Бредфорда дрожали, когда он стал набрасывать на листе бумаги перечень необходимых дел. За этим занятием он провел весь вечер и лег спать далеко за полночь. Завтра, он приведет свой план в действие и вернется к жене. Эта мысль успокоила его, и он позволил себе помечтать о том, как признается ей в любви и попросит прощения. Он придет к ней и как герцог Бредфорд, и как Джеред Маркус Бентон. Всем сердцем он чувствовал, что Кэролайн любит его. И знал, что, даже если завтра он лишится положения в обществе, богатства и титула, она все равно будет любить его и останется с ним. С Джередом Маркусом Бентоном…

Думая о том, как завтра увидит и обнимет жену, он ощутил неимоверное блаженство и внутренний покой. Рисуя в воображении разнообразные услады завтрашнего дня, он уснул с улыбкой на губах.