Эль Кеннеди - Мы

– Каннинг, – его голос становится протяжным и низким, – а можно я сам выберу свою награду?

– Ну… я только за.

Он смеется.

– Люблю тебя. Все, мне пора на лед. Пообедаем вместе? – Вечером он играет с «Шаркс». А я, судя по всему, буду попивать коктейли в ложе у подружек и жен.

Но сначала – обед с моим любимым мужчиной.

– Обязательно. Увидимся дома.

Когда мы отключаемся, я спускаюсь в метро и начинаю придумывать, что из любимых блюд Веса сделаю на обед. На душе у меня теперь много легче.

Джейми

Неделю спустя присяжные выносят вердикт: невиновен.

Ну ладно, я приукрасил для драматизма. Никаких присяжных там не было. Только члены дисциплинарного комитета, и вынесли они не вердикт, а «официальное заключение», где говорилось, что мои действия по отношению к Дэнтону были, скорее всего, спровоцированы медикаментами, которые я принимал. Теперь мое личное дело содержит предупреждение, но к моему облегчению никаких других дисциплинарных мер предпринято не было. Хотя Вес всю неделю убеждал меня не волноваться, я все равно представлял наихудшие варианты исхода. Как хорошо, что я наконец-то могу спокойно вздохнуть.

Днем в понедельник я пружинистым шагом захожу на каток, вдыхаю бодрящий воздух и с наслаждением ощущаю на лице холодок. Дети уже раскатываются на льду. Дэнтона нет. Утром я пересекся с Биллом и узнал, что Дэнтон останется отстранен до тех пор, пока жалобу на него не рассмотрят. Я не спросил, почему мое «дело» уладили первым. Я просто рад, что так вышло, и все.

Когда я подхожу к бортику, меня замечают. Кто-то из ребят машет мне, кто-то кричит: «С возвращением, тренер Каннинг!», но навстречу бросается только один. Это Данлоп.

– Тренер! – Подъехав ко мне, он сдергивает с головы шлем. Его щеки раскраснелись от тренировки. А может, от радости. Мне хочется думать, что дело в последнем.

– Данлоп. – Я приветствую его широкой улыбкой и хлопком по плечу. И сразу же отпускаю. Какое-то время я, наверное, буду уделять слишком много внимания тому, как ко мне относятся игроки. Вес говорит, что в любой компании всегда находится человек, которому его ориентация становится поперек горла, и что с этим просто надо смириться. – Я скучал по вам, – говорю я ему.

– Мы по вам тоже. – Он смущается и еще больше краснеет. – Как вы себя чувствуете?

– На миллион баксов, – заверяю его я. – Но вот тебе мой совет: никогда не болей пневмонией.

– Постараюсь запомнить, – хмыкает он.

Я перепрыгиваю через бортик и делаю несколько быстрых кругов. Блядь, как же здорово вернуться на лед. Кивком головы я зову Данлопа за собой, и мы подъезжаем к воротам. Мой вратарь, широко ухмыляясь, забрасывает шлем на их верх.

– Вы видели нашу статистику?

– Бл… блин, – успеваю поправиться я, – естественно, видел. Четыре победы подряд! Вы молодцы. Ты молодец.

Он отводит глаза, но я успеваю заметить в них всплеск удовольствия.

– Два «сухих» матча, – застенчиво говорит он. – А на прошлой игре я пропустил всего один гол.

– Я знаю, и я горжусь тобой. – Я искренне рад успехам команды и вместе с тем слегка уязвлен. В том смысле, что пока рядом был я, они не выигрывали четыре матча подряд. – Судя по всему, тренер Жиль научил тебя парочке новых трюков, – добавляю я с напускной легкостью.

Данлоп морщит лоб.

– Да?

– Я посмотрел записи ваших игр. Твоя уверенность в себе с тех пор, как я ушел, взлетела до небес. – Теперь неловко мне самому. Черт, зачем я вываливаю на бедного пацана свои комплексы?

Он бросает на меня еще один странный взгляд.

– Вы думаете, я стал лучше, потому что вы ушли? Ну и бред, тренер! Знаете, что было, когда вы заболели?

Пришла моя очередь морщить лоб.

– Мы все дико переживали за вас, – бормочет он, опустив глаза на коньки. – И я решил такой, блин, надо собраться, а то тренеру Каннингу не хватало еще и за нас волноваться. Ну, что мы все время проигрываем. – Он снова краснеет. – Я подумал, что если мы станем выигрывать, то, может, вы быстрее поправитесь.

Мне с трудом удается удержать челюсть на месте. Парень прибавил в игре, потому что не хотел, чтобы я волновался из-за поражений команды? Я со стыдом ощущаю, что у меня щиплет в глазах. И потому по-мужски откашливаюсь и говорю:

– Что ж, продолжай в том же духе. Ты играешь как чемпион.

Звучит свисток. Жиль у синей линии, раздает указания форвардам. Увидев меня, он улыбается и кивком подзывает к себе.

Я подъезжаю, и дети, с которыми он занимается, замолкают.

Черт. Что сейчас будет? Данлоп обрадовался моему возвращению, но вдруг кто-то воспримет это в штыки?

Я откашливаюсь, потом созываю к себе остальных. Все глядят на меня. С ожиданием. Ждут. Я хлопаю в ладоши.

– Итак, – начинаю неловко, – скоро у вас следующий турнир, так что нам предстоит много работы. Но пока мы не начали… может, хм, у кого-то есть вопросы ко мне?

Долгая тишина.

Наконец Барри тянет руку, и я замираю, гадая, каким будет вопрос.

– А Райан Весли будет ходить к нам на игры?

Я удивленно моргаю. Окей… Такого вопроса я точно не ожидал. Но на лицах ребят нет ни ужаса, ни отвращения. Одно любопытство. С этим я справлюсь. Хотя, вот интересно… если бы я женился на простом парне с улицы, их реакция была бы такой же или другой? Наверное, не стоит забивать себе голову. От них мне дорога любая поддержка.

– Пока обещать не могу, – отвечаю я. – Надо сверить наше и его расписания и поискать подходящие дни. Но я точно знаю, что, если получится, Вес будет счастлив прийти.

Их лица сияют.

– Еще вопросы? – Все молчат, и я хлопаю в ладоши еще раз. – Тогда за работу. – И ребята мгновенно становятся серьезными и сосредоточенными.

Черт, как же классно вернуться сюда.

В половине седьмого тренировка заканчивается. По пути в раздевалку я пишу Весу, чтобы узнать, приехал он или нет. Сегодня мы едем ужинать с его одноклубниками – вот почему я принес с собой дополнительную смену одежды и вместо джинсов и худи, в которых пришел на каток, переодеваюсь в голубую рубашку, брюки и синий пиджак.

Мой наряд привлекает внимание Жиля, который натягивает… клетчатую рубашку, что же еще.

– Собираешься в кантри-клуб? – хмыкает он.

– На ужин с… – Я собирался ответить «с соседом», но, полагаю, мне пора избавляться от этой привычки. Мы с Весом больше не прячемся. – Со своим бойфрендом. – Можно было сказать «со своим женихом», но на работе еще не знают о нашей помолвке. Эта новостная бомба не из разряда тех, которые стоит сбрасывать в первый же день.

Жиль делает печальное лицо.

– Помнишь, мы повели тебя в бар, флиртовали с теми девчонками… Ты, наверное, подумал, что мы идиоты. – Он так смущенно вздыхает, что я, не выдержав, усмехаюсь.

– Слушай, ну вы же не знали, что я живу с парнем.

Он выгибает бровь.

– Да, не знали. Кое-кто нам не сказал.

– Я не мог афишировать этот факт, – признаюсь я. – Вес… его карьера… мы должны были держать наши отношения в тайне.

Жиль кивает.

– Я понимаю. Но все равно ощущаю себя полным ослом.

Черт. Я совсем этого не хотел.

– Извини. Паршивая была ситуация. Но теперь все. Мы перестали скрываться. – Я переступаю с ноги на ногу. – Я знаю, есть люди, которые не могут принять – или понять – мои отношения с…

Он прерывает меня.

– Я к ним не отношусь.

Я осекаюсь.

– Нет?

– Не. Моя сестра встречается с девушкой.

– О.

– Угу. Мои родители в PFLAG (некоммерческая организация, объединяющая членов семьей лесбиянок, геев, бисексуалов, транссексуалов, а также их друзей – прим. пер.) и все такое.

– Здо́рово, – говорю я, хотя не вполне представляю, что это значит. Я, наверное, худший парень с нетрадиционной сексуальной ориентацией на земле. Передайте мне кто-нибудь мануал. – Спасибо, что сказал. Знаешь, я был бы не против как-нибудь еще выбраться с вами в бар. Извини, что так часто отказывался, но это был странный год.

– Отлично. – Он усмехается. – Но при условии, что ты будешь играть в дартс за меня, потому что Фрейзер не настолько хорош, как считает.

Я качаю головой.

– Я очень старался не мазать, чтобы та девчонка хлопала мне, а не хватала за зад.

Он смеется.

– Там, в баре, был твой… Там был Райан Весли, да? Мне же не почудилось спьяну?

Вспомнив тот вечер, я вздрагиваю.

– Да, это был он. Вышло дико неловко.

– Мда. Ну, в следующий раз мы просто позовем его с нами.

– Хорошая идея.

У меня в руке жужжит телефон.

Я на парковке, пишет Вес.

Сейчас буду, пишу я в ответ.

Появляется еще одно сообщение. Там говорится:

Мой член сейчас такой твердый.

Я давлюсь смешком, и Жиль понимающе хмыкает.

– Приятного ужина, – говорит он, после чего уходит из раздевалки.

Насколько? – печатаю я.

Меня арестуют, если я сфоткаю его прямо в машине?

Мой смех выплескивается наружу.

Наверняка, отвечаю. Тебе нельзя сегодня в тюрьму. У нас планы на ужин.

Я обуваюсь, запихиваю в шкафчик одежду и выхожу на парковку, где меня ждет внедорожник Веса. На земле слякоть, и, чтобы не испачкать ботинки, мне приходится аккуратно обходить первые лужи, но я рад, что снег наконец-то начинает сходить. Впрочем, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Вчера Блейк предупредил меня, что в марте здесь тоже бывают метели. А иногда даже в апреле и в мае. Блейк называет это «прощальным зимним фак-ю».

Когда я сажусь на пассажирское место, Вес здоровается со мной сексуальной улыбкой. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, потом бросаю взгляд на его пах.