– Скажи ей, что причин беспокоиться нет. У меня все в порядке. Честное слово.

К сожалению, Джесс тоже знает меня как облупленного. В нашей семье у нас с ней самая маленькая разница в возрасте, и мы всегда были близки.

– Ты врешь. – Ее голос становится подозрительным. – О чем ты не хочешь мне говорить? – Резкий выдох. – О, нет. Только не говори, что вы с Весом расстались.

Боль в сердце. И паника – от одной только мысли.

– Нет, – спешу сказать я. – Конечно же нет.

– Слава богу, – выдыхает она. – Но теперь я тоже волнуюсь.

– У нас все хорошо, – заверяю я Джесс.

Еще одна пауза, а потом:

– Ты снова врешь. – Она вполголоса чертыхается. – У вас с ним проблемы?

Мои пальцы вцепляются в руль.

– У нас все нормально, – цежу я сквозь зубы.

– Джеймс, – твердо произносит она.

– Джессика. – Мой тон еще тверже.

– Богом клянусь, если ты не расскажешь, что происходит, я натравлю на тебя маму. И папу. Хотя, нет. Я позвоню Тэмми.

– О черт, только не это. – Этой угрозы достаточно, чтобы развязать мне язык. Я, конечно, люблю нашу старшую сестру, но она еще хуже мамы. Когда я родился, двенадцатилетняя Тэмми проинформировала наше семейство, что я ее, а не мамин малыш. Она, будто куклу, таскала меня за собой, нянчилась со мной, как наседка. Когда я подрос, она немного поуспокоилась, но до сих пор опекает меня до нелепого ревностно, и когда у меня неприятности – или когда она так считает, – первая спешит мне на помощь.

– Я жду…

Суровый голос Джесс вызывает у меня очередной мысленный стон. Я делаю вдох, а потом выдаю максимально сжатый ответ.

– Мы с Весом сейчас в странном месте.

– Как загадочно. Что ты подразумеваешь под «странным»? И о каком месте речь – о физическом? Вы сейчас в БДСМ-клубе? Присоединились к бродячему цирку?

Я закатываю глаза.

– Да, Джессика, именно так. Вес дрессирует тюленей, а я скачу на медведях. Мы спим в одной комнате с бородатой женщиной и парнем, который глотает мечи.

– Глотает мечи? Это гейский эвфемизм? – Она смеется над своей глупой шуткой, потом снова серьезнеет. – Вы стали ссориться?

– Не совсем.

Я доезжаю до перекрестка и медленно притормаживаю. Впереди – зловещая вереница машин и множество мигающих красных огней. Черт, неужели случилась авария? Я за рулем уже десять минут, а отъехал от катка всего на полмили. Так я никогда не доеду домой.

– Джейми, черт побери, может, перестанешь увиливать, как в детском саду?

Я крепко сжимаю губы, но признание все равно вылетает наружу.

– Блядь, просто мне тяжело, понимаешь? Его, блядь, вечно нет дома, а когда он наконец-таки приезжает, мы только и делаем, что сидим в квартире и прячемся – от людей, от прессы, блядь, от всего. И меня это задолбало, окей?

У нее перехватывает дыхание.

– О. Вау. Сколько слов на букву «б». Ладно. – Тон Джесс становится мягче. – Как давно ты несчастлив?

Вопрос застает меня врасплох.

– Я… не несчастлив. – Нет, это ложь. Я несчастлив. Я просто… просто скучаю по своему бойфренду, черт побери. – Я расстроен.

– Но ведь ты с самого начала знал, что вы будете держать ваши отношения в тайне, – напоминает Джесс. – Вы с Весом договорились, что сделаете каминг-аут только после конца сезона.

– Если вообще его сделаем. – Мой внутренний циник продолжает задавать мне вопросы. Вдруг Вес решит, что он не готов сообщать всему миру о том, что он гей? Вдруг он усадит меня и попросит молчать еще год? Или на протяжении всей его хоккейной карьеры? Или всю жизнь?

– Погоди. Весли, что, передумал? – возмущенно спрашивает она. – Или команда просит его продолжать делать вид, что он натурал?

– Вряд ли. Вес говорил, что в PR-департаменте уже приготовлено заявление на случай утечки. И я понятия не имею, передумал он или нет. В последнее время мы коммуницируем не особенно хорошо, – признаю я.

– Тогда начните коммуницировать.

– Все не так просто.

– Джейми, главное – захотеть. – Она на миг затихает. – Ты самый открытый и честный человек в нашей семье. Ну, ты и Скотти. Джо и Брэди, – называет она других наших братьев, – ведут себя так, словно разговаривать о своих чувствах – это проявление слабости. Вы же со Скотти обнадеживаете меня, доказывая, что не все мужчины зажатые молчуны. На самом деле, Вес тоже довольно открытый. Думаю, поэтому вам так хорошо. Вы никогда не пасуете перед трудными темами. Вы всегда находите способ разгрести эту хрень.

Она права. Мы с Весом знаем друг друга с самого детства, и у нас были проблемы с общением всего один раз, когда после того случая в лагере Вес на три года исчез. Но я простил его. Я понял, почему он от меня отдалился. Он чувствовал себя виноватым за то, что, возможно, воспользовался мной, плюс не до конца разобрался со своей собственной ориентацией. И этот сумбур ему было необходимо разгрести одному.

Но то, что происходит сейчас… этот разлад мы должны преодолеть вместе, и, делая вид, что все хорошо, этого не достичь. Джесс абсолютно права – обычно мы с Весом не уклоняемся от проблем. Но сейчас мы занимаемся именно этим, отчего все становится только сложней.

– Мне надо поговорить с ним, – вздохнув, говорю я.

– Шерлок, да ладно? А теперь скажи «спасибо» за мою бесконечную мудрость и спроси, как дела у меня.

Я, не выдержав, фыркаю.

– Спасибо, о мудрейшая. И как у тебя дела?

– И хорошо, и плохо. Кажется, мой ювелирный бизнес идет ко дну.

Меня тянет тоже сказать: «Шерлок, да ладно?», но я прикусываю язык. У Джесс комплекс из-за карьеры. Точнее, из-за отсутствия таковой. Моя сестра, благослови ее бог, самый нерешительный человек на земле. В свои двадцать пять она сменила столько работ, что я сбился со счета. Еще она несколько раз поступала в разные колледжи – и бросала их – и завела с дюжину магазинов на Etsy, которые тоже обернулись ничем.

– Разве мама с папой не одолжили тебе денег на материалы? – спрашиваю я осторожно.

– Одолжили, – угрюмо отвечает она. – Только не говори им пока, хорошо? Мама и так переживает из-за родов Тэмми, и я не хочу еще больше ее волновать.

Я весь напрягаюсь.

– Почему она переживает за Тэмми? Врач сказал, что нам следует волноваться? – Наша старшая сестра снова беременна и через месяц родит. Ее первые роды были без осложнений, и я почему-то решил, что и в этот раз все пройдет хорошо.

– Нет, думаю, это обычные нервы, – говорит Джесс. – Ребенок намного крупнее, чем Тай. Наверное, мама боится, что дело закончится кесаревым. Но по большому счету беспокоиться не о чем. У Тэмми все замечательно. Она большая, как дом, но светится счастьем и все в таком духе. Ладно. Мой провал с ювелиркой был плохой новостью. Хочешь услышать хорошую?

– Конечно. Давай.

Она делает театральную паузу, а потом объявляет:

– Я собираюсь стать организатором праздников!

Ну, разумеется. Я вздыхаю.

– Прикольно.

– Мог бы порадоваться за меня, – говорит она обиженным тоном. – Я наконец-то поняла, чем хочу заниматься!

Как раньше – когда она поняла, что хочет быть поваром. И оператором в банке. И дизайнером ювелирных изделий. Но я оставляю свое мнение при себе, потому что мы, Каннинги, поддерживаем друг друга несмотря ни на что.

– Тогда я очень рад за тебя, – искренне говорю я.

Джесс болтает о своих новых планах всю дорогу до дома, но перед спуском в подземный паркинг нам приходится попрощаться, потому что внизу связи нет. Мы договариваемся созвониться на выходных, после чего я поднимаюсь в квартиру, снимаю с себя все слои зимней одежды и принимаю душ.

Пока есть время до игры Веса, я готовлю себе еду, а потом с тарелкой ризотто с цыпленком усаживаю себя на диван. Я проведу вечер, болея за своего мужчину. А когда он сегодня вернется домой, воспользуюсь советом сестры и поговорю с ним о своих чувствах.

Главное – твердый настрой.

Насколько твердый? – интересуется мой вероломный мозг. И я, улыбнувшись, принимаюсь за ужин.

Глава 12

Вес


Сегодня происходит нечто необъяснимое. Все мои переживания из-за разлада с Джейми словно выплескиваются на лед и превращают меня в агрессивную, целеустремленную, непобедимую машину-убийцу. Я забиваю хет-трик. Блядский хет-трик, и фанаты «Торонто» срывают горло от радости, когда третий период заканчивается, и наша команда побеждает «Нью-Йорк» на их родной домашней арене.

Раздевалка бурлит возбуждением. Практически все, кто был в заявке, подходят ко мне, чтобы похлопать меня по спине или, в случае Эриксона, подхватить на руки и закружить, как малыша.

– Пацан, охренеть! – восклицает он. – В жизни не видел такого охуительного хоккея!

Я ухмыляюсь.

– Три гола ерунда. В следующий раз я забью еще больше.

Он гогочет.

– Блядь, Весли, я тебя обожаю. Клянусь.

Тренер, заглянув в раздевалку, по-быстрому двигает речь на тему того, какие мы молодцы, но нас и без нее распирает от счастья. После игры к нам, как всегда, допускается спортивная пресса, и это в своей работе я люблю меньше всего. Рано или поздно все интервью становятся утомительными. Однако сегодня девушке-журналисту удается припереть меня к стенке. Бекки какая-то-там – она у нас частый гость.

– Сегодня у нас в эфире новая рубрика, – с широченной улыбкой объясняет она. – Мы назвали ее Быстрой Пятеркой. Это пять забавных вопросов, которые позволят фанатам узнать настоящего Райана Весли.

Поверь, от настоящего меня они вряд ли будут в восторге.

– Ну что, ты согласен? – напирает она.