По крайней мере, эта догадка исчезает, как только мы заходим внутрь. Адвокат скорее выглядит как молодой Кэри Грант и так тепло улыбается при приветствии, что мое плохое предчувствие исчезает.

— Пожалуйста, присаживайтесь, говорит он и указывает приглашающим жестом на стулья, которые стоят перед антикварным столом. Та и все помещение выглядит как из прошлого века — высокие потолки, книжные стеллажи из красного дерева и хрустальная люстра. Как вообще Джей вышел на этого нотариуса? Ему больше подошел бы даже какой-то пижонский типа с Хакни, чем этот. Я сглатываю, чтобы не дать воспоминаниям о Джее снова затопить меня, а потом, наконец, присаживаюсь.

— Во-первых, я хочу принести вам свои искренние соболезнования. Мистер Штерн рассказал мне в каких отношениях вы состояли, и я нахожу это, честно говоря, фантастическим. Необычно, но... потрясающе. Смело.

Я молча киваю. Сгибаю пальцы, что лежат на коленях, пока Бен не берет мою руку и крепко ее держит. Нотариус, суди по табличке на двери, его зовут Кристиан Моррис, вздыхает. Потом отклоняется в своем скрипящем кожаном кресле назад и открывает крышку макбука.

— Мистер Штерн попросил меня показать вам видео его завещания. — Он поворачивает к нам лэптоп. Мои пальцы коченеют, сердце пускается вскачь. — Как он мне сказал, он снял его около трех недель назад. Я его не смотрел, потому что это было снято только для вас, поэтому не уверен... Ну ладно, посмотрим.

Бен молча кивает, я не способна ни на какую реакцию. Видео... ну конечно. Но хватит ли у меня силы посмотреть его? Только от мысли мои внутренности замирают. Но прежде, чем я могу что-либо сказать, нотариус запускает программу. Не проходит трех секунд, как на экране появляется Джей. Он сидит в нашей гостиной, я узнаю фон, а его лэптоп, видимо, стоит на журнальном столике. Я так тяжело сглатываю, что чувствую боль в горле, когда Джей улыбается и начинает говорить.

«Вот дерьмо».

О, Господи! Я смеюсь, и Бен также подавляет улыбку. Мистер Моррис, который за своим столом может только слышать, но не видеть, молча хмурится.

«Я хорошо могу представить, как вы сидите в этом показушном офисе и спрашиваете себя...»

— Эм... — Бен наклоняется и нажимает на кнопку паузы. Видео останавливается на улыбке Джея, и по моей спине начинает течь пот ручьем. Я не могу смотреть, и не могу отвернуться. — Может нам стоит посмотреть видео одним..?

— Включай дальше, — командую я. Мое сердце трепещет так дико, что я чувствую его биение в горле. Но я хочу это сейчас увидеть. Плевать, сплетничает Джей о нотариусе или нет. Я все равно никогда больше не увижу этого типа, так что какая разница? Он спокойно может послушать, что нам хотел сказать Джей. Даже если только мысль об этом перекрывает мне воздух. Бен вздыхает и запускает видео.

«... в этом показушном офисе и спрашиваете себя, что, к черту, на этот раз вытворил старый Джей.

А что именно я натворил, мистер Моррис — Миа, правда, он похож на молодого Кэри Гранта?»

Я закрываю рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух, одновременно мои глаза наполняются горячими слезами.


— Прошу прощения, — бормочу я в сторону нотариуса, который, к счастью, обладает чувством юмора, и, улыбаясь, отмахивается. От меня не укрывается, что он бросает на себя беглый взгляд в отражении окна.

«... в общем, он позже вам все более детально обьяснит. Но прежде я воспользуюсь возможностью провести длинный, скучный монолог, потому что я всегда хотел это сделать, а теперь Миа, в качестве исключения, не сможет меня перебить. Кстати, ты прекрасно выглядишь, сладкая».

Он близко наклоняется и, улыбаясь, подмигивает в камеру. Мое сердце сразу же сжимается в крохотный узелок, прежде чем как сумасшедшее начать порхать в моей груди.

«Спорим, на тебе надето черное платье, которое ты купила на мои похороны? Да, я нашел его в твоем шкафу, сладкая, все в порядке. Слегка длинновато, на мой вкус, но, эй, ты будешь выглядеть в нем сексуально. Как всегда.

И потому что я уже не могу взять Оскар за дело всей моей жизни, вы должны сейчас выслушать мою болтовню. Это всегда так, когда уже слишком поздно. Я выучил свой урок. Чтобы с вами такого не случилось, мистер Моррис скоро вам расскажет, что я вас указал как единственных в моем завещании. Мои поздравления, теперь вы можете усыновить Пита и оставить себе пролежанный матрас из Хакни, после того, как заплатите за утилизацию разбитого Харли.»

Я до боли сжимаю нижнюю губу, чтобы не рассмеяться, пока Бен возле меня странно хлюпает. Джей подмигивает.

«Небольшая шутка. Год назад я заключил страховку на жизнь. И очень хорошую. Поэтому я не мог дольше ждать, Миа. В случае смерти от болезни, страховая ничего не выплатила бы, поэтому это должен был быть несчастный случай.»

Я бросаю на нотариуса испуганный взгляд, но он, улыбаясь, мотает головой.


— Я никогда не смотрел это видео, — говорит он, подняв руки, повернув ладони к нам. Меня накрывает облегчение, и я слушаю дальше, что нам скажет Джей.

«Но у меня есть одно условие по поводу денег... Я хочу, чтобы вы использовали их на ребенка, чтобы маленькая потом получила хорошее образование, и могла стать тем, кем захочет. Кроме косметолога и учительницы математики. Простите, но я настаиваю. Я ненавижу учителей математики. Вы должны избежать этого, ладно?

Потом я хочу, чтобы вы сделали с деньгами то, что должны. Вы уже знаете что. Будьте храбрыми и просто сделайте это. Иногда идти до конца ближе, чем кажется, поэтому не теряйте времени.»

Бен снова нажимает на паузу, а я озадаченно смотрю на него.

Мистер Моррис наклоняется к нам.

— Речь идет не о незначительной сумме, — обьясняет он. — Пятьсот тысяч фунтов стерлингов, чтобы быть точным.

Я хватаю ртом воздух, Бен тихо присвистывает.

— Серьезно? — переспрашивает он, и мистер Моррис кивает.

Венка на моем виске пульсирует, потому что так странно видеть Джея на этом видео. Это выглядит почти как наш звонок по скайпу, и так хочется ему что-то сказать, ответить. Но я понимаю, что он этого не услышит. Я впиваюсь ногтями в ладони, чтобы этой болью заглушить боль в сердце. Бен снова запускает видео.

«Ах, еще кое-что... Бен, друг. Прости за Харли. Я знаю, что пообещал тебе его, но не смог этого сделать. Чувак, ты станешь отцом! На тебе вся ответственность. Ты должен заботиться о Миа и нашем ребенке, так что мотоцикл — это слишком, черт возьми, опасно. Купи себе ухоженный внедорожник, самый крутой и выпендрежный, какой только сможешь найти. Не то, чтобы ты в этом нуждался, и я знаю, о чем говорю, но... ты знаешь. Девчонки ведутся на такое! Но не забудь детское сиденье, ладно? Я люблю тебя».

Джей вздыхает и снова наклоняется вперед. Он сжимает губы, и возникает такое ощущение, что он видит меня. Я вижу, как он сглатывает, как дергается его кадык. Его глаза темнеют. Одна слезинка срывается с уголка моего глаза и медленно скатывается по щеке.

«Миа, сладкая. Скорее всего, ты не догадываешься, насколько сильно я любил тебя. Всегда. Даже тогда. Я знаю, что сделал тебе чертовски больно, и что я был долбаным эгоистичным мудаком в последние месяцы, потому что хотел провести их именно с тобой. Но твоя боль стоила того, потому что ты подарила мне самые лучшие месяцы в моей жизни. Мне бы просто хотелось, чтобы у нас было больше времени. Или чтобы я тогда был достаточно умным для тебя. Но, эй, в таком случае, возможно, у тебя ничего не получилось бы с Беном, так что, если посмотреть... то для тебя все очень хорошо сложилось.

Я должен был уйти прежде, чем стало бы слишком поздно. Не обманывай, я ведь знаю, что ты бы никогда не дала мне тех таблеток, и риск был слишком большим. Ты станешь матерью, у тебя великолепный муж и будущее, так что уход за тяжелобольным было бы последним, в чем ты нуждалась. Я просто надеюсь, что в один день ты поймешь меня.

У тебя будет замечательная жизнь, рядом с самым лучшим мужем, и ты будешь матерью самой красивой дочки. И я уверен, ты воспитаешь ее так, как того хотел бы я.

Я люблю тебя, и это разрывает мне сердце, потому что я должен уходить без тебя».

Он вытирает глаза обратной стороной ладони и мягко улыбается. В уголках его глаз образуются морщинки. Я цепляюсь руками за подлокотники, мне становится трудно дышать. В моем горле образовался такой большой комок, что я с трудом получаю воздух.

«Возможно, я был никем иным, кроме как дурацким серым камнем, который упал тебе на голову. Но возможно, ты увидишь через несколько месяцев, или вообще когда-нибудь, когда успокоишься и перестанешь плакать, что я был небольшим, совсем маленьким звездопадом. Я бы хотел этого. Очень сильно.

Я счастлив, что ты любила меня, и что я мог тебя любить. Даже если совсем недолго. Спасибо, сокровище. За все».

Видео заканчивается на том, как Джей наклоняется к компьютеру и выключает камеру. Просто так. Ни прощания, ни поцелуя, ни взмаха руки, ничего. Вдруг комната заполняется тишиной. Когда я вижу, как Бен вытирает слезу, которая катится по его щеке, я бросаюсь ему на шею.

Я не могу прекратить плакать. Звездочка в моем животе со всей силы бьет меня по желудку, но я это еле чувствую. Потому что боль в моей груди намного хуже, намного сильнее, чем все, что я до этого считала болью. Она забирает воздух, заставляет меня выть.

— Шшш, — шепчет Бен и прижимает мое лицо к своей груди. — Ну хватит. Хватит, мечта моя. Все будет хорошо.

Нотариус встает и идет к окну, давая нам время, за что я очень ему благодарна. Сейчас меня ничего не интересует. Ни завещание, ни деньги, ни еще что-либо. У меня такое ощущение, что мир остановился. Я хочу еще раз посмотреть видео, еще и еще, и представить, что Джей не мертв, а просто находится в своей квартире в Хакни, сидит перед компьютером и разговаривает со мной по скайпу. Или ждет нас на маленькой кухне в Кройдоне и готовит лазанью с тофу, или это ужасное рагу, которое никому из нас особо не нравилось. Что он лежит в моей кровати и улыбается той неповторимой улыбкой, которая на ходу срывает с меня трусики.