– Ты поспал? – спросила я.

Он кивнул.

– Ты, наверное, рад, что скоро увидишь друзей и Жюстину.

Он подавился своими хлопьями.

– После экзамена мы еще все вместе позанимаемся.

Он поторопился опустошить свою тарелку и встать из-за стола. Я не сумела удержаться и проводила его в прихожую. Он уже взялся за дверную ручку.

– Ноэ?

Он обернулся ко мне.

– Если не слишком сложно, пришли мне эсэмэску, когда закончишь писать сочинение.

Он молча кивнул и вышел на крыльцо. Начал спускаться по лестнице в сад и вдруг остановился.

– Мне будет его не хватать.

Я прижала руку к губам, чтобы не заплакать, чтобы не броситься его обнимать, чтобы не расклеиться при нем.

– Я знаю… мне тоже…

– Мне очень жаль, мама. Из-за тебя.

– Спасибо, мой…

Не ожидая, пока я договорю, он развернулся и ушел.

Глава пятнадцатая

Я осталась дома ждать сообщения от сына. Придется вытерпеть четыре долгих часа. Можно было пойти в “Ангар”, но мне не хватило решимости. Не хотелось навязывать свои любовные страдания Полю и остальным “ангаровцам”. Мне было стыдно: только что моя материнская жизнь возвратилась в свою колею – не совсем нормальную, но все-таки, – и тут же нашелся новый повод для переживаний.


Около девяти входная дверь открылась. Это не мог быть Ноэ, который уже час как писал сочинение по философии. Кроме него, ключи от моего дома и свободный доступ были только у Поля. Я не сдвинулась с места. С чего он взял, что я не приду в офис? Он пересек гостиную, дотронулся губами до моих волос и скрылся на кухне с пакетом из булочной. Несколько минут спустя он снова появился, держа поднос, на котором стояли две кружки кофе, настоящего, а не растворимого, и выпечка. Он сел рядом со мной. Поднес одну из кружек к губам. Я не могла прийти в себя.

– Что ты здесь делаешь, Поль?

– Пью кофе, разве не видно? А ты не хочешь, что ли? Совершенно зря, он отличный.

Я поцеловала его в щеку.

– Откуда ты знал, что я буду дома, а не…

На его лице появилось мечтательное выражение, взгляд затерялся где-то вдали.

– Ноэ позвонил мне утром, уходя в лицей.

Я чуть не заплакала от радости и от печали. Я больше не могла страдать. Я бы отдала все за любую самую короткую передышку, за возможность в полной мере насладиться хорошими новостями.

– Ну и как? На каком вы сейчас этапе?

Его волнение было почти осязаемым, руки дрожали.

– Он прервал разговор, только когда пора было заходить в аудиторию. Мы бы предпочли обсудить все при встрече, но он не хотел ждать, и мы поговорили по телефону… Мы столько всего друг другу сказали, я…

– Ты не обязан отчитываться передо мной, это принадлежит вам, я просто счастлива, что он одумался.

Я переполнилась ликованием, искренне радовалась и искренне говорила об этом. Радость от их примирения была почти такой же сильной, как от возвращения Ноэ домой. Поль приобнял меня и тронул висок губами.

– А ты как? – прошептал он.

– Сын дома…

– Ноэ говорил мне, что…

– Давай не будем об этом, Поль. Бесполезно.

– Как хочешь…


Мы съели все круассаны, выпили весь кофейник, посмеялись над всякой ерундой, и мне стало легче. Со мной снова был Поль, такой же, как раньше.

– Вообще-то ты мне сегодня понадобишься, – заявил он, когда мы сидели за столом.

– А зачем?

– Хочу поменять машину!

– Опять! – возмутилась я.

Я вскочила с дивана и уставилась на него, уперев руки в бока и изображая негодование. Новая машина, новая любовница.

– Я уже ее видела? Это та, что на днях заходила в “Ангар”, или еще какая-то?

Его мой вопрос развеселил. Он почесал в затылке. – Новая, но на сей раз я не буду торопиться.

– Иными словами, она тебе еще не наскучила, но ты намерен загодя обзавестись новой машиной?

– Типа того…

– Ты неподражаем…

– Как я должен это воспринимать?

– Как комплимент…

– То есть ты поможешь мне выбрать?

Я вздохнула, потому что не могла ему отказать в этом антракте посреди череды переживаний.

– Поехали!

– Для начала ты накрасишься и оденешься как надо! Не могу же я заявиться к дилеру с голодранкой!

Я схватила с дивана подушку, бросила в него и громко расхохоталась. Направилась к лестнице и покосилась на него через плечо. Он улыбался, погрузившись в свои мысли.

– Что бы я без тебя делала, Поль?!

Он посмотрел на меня с нежностью.

– Много всего.

День был прекрасным, я избавлялась от тяжкого груза, отвлекалась от мрачных мыслей, радовалась жизни и чуть свободнее дышала. Наше существование снова налаживалось… Мы оба получили по сообщению от Ноэ, когда он вышел с философии, уверенный в успехе.


Ноэ продолжал сдавать экзамены. Когда не готовился, то тусовался с друзьями. И встречался с Жюстиной – по крайней мере, так я себе это представляла. Он бывал дома за завтраком, обедом и ужином, и я считала, что мне уже повезло. Тем более что он со мной разговаривал. Ни о чем серьезном, но все же называл темы экзаменационных работ, признавался, что боится провалить математику, рассказывал, как они собираются праздновать окончание экзаменов и объявление оценок, хоть это еще не скоро. Следуя своему изначальному решению, он ни разу не заговорил о Николя, и для меня было тайной, созваниваются ли они, держит ли он его в курсе своих дел и даже есть ли у них совместные планы на каникулы. До меня не доходила ни одна новость из Сен-Мало. Возможно, Ноэ поставил свои условия. Только от него зависело, как он распорядится своей жизнью и как будут развиваться события в ближайшее время. Может статься, конечно, что ему хватило одного телефонного звонка, но я была не настолько наивна, чтобы в это верить.


Обыденное, рутинное общение с сыном помогало мне не давать волю тоске по Пакому. Каждый вечер я перечитывала его письмо, а потом прятала под подушку. Паком хотел защитить нас от себя и от терзающих его соблазнов, а еще – дать шанс Ноэ и Николя. Это был благородный порыв, так характерный для Пакома. Но как же я, что у меня осталось от него, от нас? Воспоминания, придуманная история. Он помог мне почувствовать себя свободной, подтолкнул к правде, но заставил страдать. Вопреки всему, что он мне написал, я продолжала ждать, не могла окончательно распроститься с надеждой, не могла смириться с мыслью, что он никогда не материализуется внезапно у нас на пороге. Или не позвонит мне и не попросит подняться к нему на крепостную стену. Он говорил, что не может жить без Сен-Мало, без своего вида из окна. Я цеплялась за мечты, за химеры, которые сама же и создавала – не для того, чтобы уснуть, а чтобы успокоиться, убедить себя, что когда-нибудь снова смогу дышать благодаря ему.


Воскресным утром, накануне объявления результатов, Ноэ все время крутился вокруг меня. У него были усталые глаза, вечером он уходил и пришел совсем поздно. Наконец он собрался с духом и спросил, можем ли мы пойти на обед к бабушке и дедушке.

– Я их не видел с моего возвращения. Как ты думаешь, Анна и Людовик придут?

Несколько мгновений я бормотала что-то невнятное. Он шел навстречу родным, это невероятно.

– Послушай… я им позвоню. Полагаю, они подпрыгнут до потолка, они очень по тебе скучали.

Он насупился. Я отпустила вожжи.

– Это не упрек, честное слово, извини меня.

– Да ладно, мама.

Он скептически хмыкнул, и мое сердце на секунду замерло – он вдруг стал таким, каким я его знала еще совсем недавно: высоченным, но наивным подростком.


Как я и предполагала, все с готовностью откликнулись на предложение Ноэ. По дороге к родителям он все время жестикулировал и явно сильно нервничал в преддверии встречи с родственниками. Я мысленно поблагодарила их, поскольку, когда мы приехали, они повели себя абсолютно естественно. Отец возился со своими клумбами. Как только мы вошли, он позвал Ноэ и попросил помочь перенести стол в сад, чтобы обедать на свежем воздухе. Мама прибежала в фартуке, торопливо расцеловала внука, словно он тут был только вчера, и отругала папу по какому-то дурацкому поводу. Людовик, проверявший велосипеды для дневной прогулки, приветственно помахал Ноэ, а Анна выскочила во двор, неся поднос с тарелками и приборами.

– Ноэ, я занята, поздороваемся потом, – подмигнула она ему.

Мои племянники и племянницы притащили для всех аперитивы и спросили Ноэ, как он собирается зажигать после объявления результатов. Ровно так же все было бы, не случись в нашей жизни потрясений. Сколько времени я уже не видела такой улыбки на лице сына? Я была счастлива и в то же время грустила. Ноэ простил их, это был серьезный шаг с его стороны, я радовалась за родителей, которые лишь подчинились безумию дочери, рискуя потерять внука. Их вины, как и вины моей сестры, не было ни в чем. Чего не скажешь обо мне. Чуть заметный прогресс едва наметился, однако Ноэ все еще не простил меня и держал в стороне от своей жизни и своих планов. Он избегал любого физического контакта со мной, ни разу не поцеловал в щеку. Он так старался сохранить дистанцию, что я даже не слышала его запаха – только если в отсутствие сына засовывала нос в его шкаф.


Во время традиционной велопрогулки мужчин я слушала, как мама и Анна радуются возвращению Ноэ, и держала себя в руках, стараясь не испортить им настроение.

– Как там Поль? – спросила сестра.

Я просияла.

– У него все в порядке, все хорошо, во всяком случае, по моим наблюдениям… Ему тоже было нелегко в последнее время.

– Вы сможете вернуться к своим обычным отношениям? – продолжала она.

Это она о чем?

– Какие обычные отношения?

– Ну ладно, проехали, Рен…

Они с мамой обменялись насмешливыми взглядами, но я не успела об этом задуматься, потому что как раз заявились мужчины. Папа присоединился к нам, сел рядом со мной, покосился на гараж, куда Людовик с Ноэ ставили велосипеды.